Со времен моей юности из необычайно популярного тогда романа Артура Хейли «Аэропорт» мне особенно запомнился один невзрачный персонаж.
Правонарушитель всегда прав, правоохранитель изначально жесток и несправедлив
Тот самый добропорядочный обыватель, с причесанной совестью и чистыми глазами, ведомый убеждением «не тронь чужого», который не потерпел «произвола власти» на борту самолета: возмущенный непонятным ему поведением пилота, выхватившего чемоданчик у пассажира, этот дядя в самый решительный момент отобрал у пилота чемоданчик и любезно вернул его владельцу.
Что в чемоданчике была бомба, выяснилось незамедлительно вслед за этим. Таким образом, бестолковое вмешательство одного добропорядочного идиота, понятия не имевшего о целях и мотивах поступков всех присутствовавших, лишило людей единственного шанса избежать трагедии.
Дальнейшей судьбой невзрачнoго персонажа, сыгравшего, пожалуй, самую гнусную из ролей в этой истории, автор читателей не обременил.
А персонаж, между тем, ушел в народ, расплодился и запустил ту самую пандемию, которая и мутировала в ведущее сегодня направление «единомыслия», называемое политкорректностью.
Oтправной точкой послужила «мода недоверия» всем типам «властей» и их представителей.
Любой авторитет стал практическим синонимом «попрания свободы», любое деяние представителей власти – «произволом», будь то в школе, на улице или в салоне самолета.
Мне довелось встретить рьяных последователей этого невзрачного персонажа еще в самом начале «эры политкорректи», около 30 лет назад, когда в парижском метро они возмущенно клеймили полицейских, волокущих к патрульной машине юношу арабского происхождения, только что напавшего на женщину, пытавшегося вырвать у нее сумку и разбившего ей лицо.
Сразу несколько таких вот «невзрачных» отчаянно стыдили полицейских за грубое обращение с «юным левантийцем» (пресс-код для обозначения тех, кого нельзя называть) и почти с ненавистью смотрели на несчастную женщину в шоковом состоянии, из-за которой «левантийца» тащили в «обезьянник».
С тех самых пор вмешательства «невзрачных» только учащались, укреплялись и окончательно сделались явлением обыденным.
Органам правопорядка достаточно было взять с поличным любого представителя «мультикультурализма», чтобы на профессионально поднятый шум немедленно сбежались вот такие же невзрачные дамы и господа, не желающие и разбираться в том, что произошло, но протестующие против произвола властей и дискриминации по какому-нибудь видимому невооруженным глазом признаку.
Основным аргументом «невзрачных» очень быстро и уже намертво стал общеизвестный факт, что на правонарушениях попадаются одни и те же вовсе не потому, что одни и те же «правонарушают» более других, а потому, что «произвол» правоохранительных сил требует, чтобы хватали только этих, а не всех подряд.
Этим самым аргументом в кратчайшие сроки и была вымощена та самая дорога в уже окончательный ад, где порицанию подвергалась жертва, «cпровоцировавшая» агрессию правонарушителя, а самого правонарушителя изо всех сил вытаскивали на твердую почву безнаказанности любыми оправданиями из арсенала самой оголтелой демагогии.
Всего за пару десятилетий вот такой мелко-гадливой, но постоянной раскачкой репутации правоохранительных органов в усредненно вялое общественное сознaние удалось внедрить простенькую, но действенную подспудную мысль: правонарушитель всегда прав, правоохранитель изначально жесток и несправедлив.
Любое покушение на личные свободы – предтеча фашизма. Любая репрессия – зло.
Остальное вы знаете.
Сегодня уже никого не удивят газетные заголовки «В городе Кань в это воскресенье проходит марш протеста в связи со смертью Карима Бен Салаха, 26-летнего юноши, убитого полицией».
И мало кто станет интересоваться текстом чуть ниже заголовка, уточняющим, что 26-летний юноша Карим Бен Салах был застрелен полицейскими в момент ограбления им частного дома в местечке Туретт-сюр-Лу...Сравните для наглядности искусство заголовка: «В центре Москвы арестован мальчик, читавший Шекспира»...
(Оговорю, что за любое сходство, показавшееся вопиющим, редакция ответственности не несет – мнение автора, сами знаете, может разительно отличаться от всех прочих мнений).
Мне только кажется важным все-таки подметить некоторые особо повторяющиеся детали, которые еще могут послужить сигнальным звонком...
Здесь важен не смысл протеста, но его преемственность и главное – бесперебойность.
Поэтому озвучивать реальную бессмыслицу подобных демонстраций несогласия можно только нескончаемой и предельно громкой логореей: чем сильнее и настырнее крик, тем легче пронять не ведающую настоящих причин толпу, первым порывом которой сразу станет зажать уши и уже ни во что не вникать, а единственным желанием – затребовать в сердцах:
– Отдайте дяде-тете-детям чемоданчик и пусть они делают, что хотят!..
Что там такое, в чемоданчике, и почему «властные авторитеты» не всегда нежными средствами пытаются это из употребления изъять, выяснится достаточно скоро.
Возможно даже, что и на вашем веку, и у вашей хаты, с краю.
