Цены на российскую рыбу можно было бы легко снизить

На большой пресс-конференции Владимира Путина случился казус с разоблачением. Под видом журналиста на мероприятие проник мурманский бизнесмен, который, впрочем, сам в этом признался.

«Я вас обманул. Я не журналист никакой. Я председатель совета директоров Мурманского рыбокомбината. Я знаю, что это плохо, но мы три с половиной года землю жуем зубами, мы рвемся для того, чтобы выжить», – заявил сначала представившийся журналистом Михаил Зуб. Он передал президенту 400-страничный инвестиционный проект на тему создания производства по переработке рыбы на базе своего предприятия.

Но самым интересным в его выступлении стало негодование по поводу дороговизны рыбы в России. «Сейчас курица стоит 100 рублей, а треска – 300 рублей. Чего мы издеваемся над людьми?» – возмутился предприниматель.

Путин же не стал обращать внимания на нарушение Зуба и сказал, что в целом разделяет озабоченность предпринимателя, и пообещал пригласить его для более детального разговора на одно из производственных совещаний с участием работников рыбной промышленности.

Почему же курица, которую надо еще вырастить и накормить перед тем, как продать, у нас действительно в разы дешевле рыбной продукции?

Парадокс объясняется легко. Россия за последние десять лет нарастила объемы внутреннего производства мяса птицы на 183% (по 2016 году). В прошлом году произвели 4,6 млн тонн мяса птицы, в этом году, по ожиданиям, будет под 5 млн тонн в убойном весе. Причем подавляющее большинство производств – высокотехнологичное и современное. И весь этот объем идет на внутренний российский рынок, а объемы экспорта крайне небольшие. В итоге большое предложение и, как следствие, конкуренция внутри страны позволяют сохранять цены на мясо птицы низкими. Судя по всему, розничные сети даже стали снижать наценку в борьбе за потребителя на фоне снижения покупательской способности. Сейчас цены на мясо птицы в России в целом даже ниже, чем в Китае и США.

Если 20 лет назад Россию заполонили дешевые «ножки Буша», то сегодня Россия обеспечивает себя мясом птицы почти полностью. Все это стало возможно исключительно благодаря поддержке государства в рамках федеральных программ и национальных проектов. По свинине ситуация чуть хуже, и пока еще есть большие проблемы с говядиной. Понятно, что цикл производства и окупаемости производства в курином бизнесе короче. Более того, бизнес хочет и дальше наращивать объемы производства, но при насыщенном внутреннем рынке теперь им нужно организовать экспорт. Здесь дело движется, но медленно. Потому что животноводческую продукцию нельзя просто так поставить на экспорт, страны-покупатели проводят долгую работу по соответствию фитосанитарным нормам. Зачастую разрешение таких поставок эти страны стараются увязать с разрешением продажи их продукции в России или другими преференциями.

На эту тему
• СМИ: Белоруссия нарастила поставки рыбы в Россию в 15 раз
• Новый долларовый миллиардер появился в России благодаря санкциям
• Возвращение прибалтийских шпрот даже поможет нашим производителям

В рыбной отрасли ситуация ровно противоположная. Здесь нет никаких ограничений и проблем с экспортом выловленной рыбы. Более того, созданы наиболее благоприятные условия именно для экспорта, а не для поставок рыбы на внутренний рынок.

Вылов рыбных ресурсов в стране растет. «За последние шесть лет нарастили вылов с 4 млн до 5 млн тонн. Но мы очень хорошо умеем торговать нашим сырьем на внешних рынках, в отличие от курицы. Пошлин и запретов на вывоз рыбы нет», – говорит исполнительный директор Союза предприятий рыбного хозяйства и аквакультуры Сергей Гудков (Рыбный союз).

Так, за последние пять лет поставки трески в Мурманск сократились в три раза. Основной поток мурманской рыбы идет в страны ЕС. «Сейчас оптовая цена у рыбака 230 рублей – и при продаже за границу, и при продаже на внутренний рынок», – говорит Гудков. На полках магазинов треска, конечно, дороже за счет транспортных расходов, налогов, наценки торговых сетей и т. д. «Конечная цена рыбы на прилавке может быть в 2–2,5 раза дороже, чем у рыбака. Причем в ЕС примерно такой же уровень наценок, затрат и налогов», – отмечает директор Рыбного союза.

Однако 80% трески от рыбаков уходит на экспорт, и только 20% попадает на внутренний российский рынок. Гудков объясняет: «Покупательная способность граждан ЕС, Японии, Китая и Кореи выше, чем в России. А где выше покупательская способность, туда и уходит сырье». Россиянам треска по такой высокой цене не по карману. И ничего удивительно, что глава рыбоперерабатывающего завода в Мурманске жалуется, что еле сводит концы с концами. «Перерабатывающие заводы недозагружены, на 50% пустые стоят в Мурманске», – говорит Гудков.

Глава Рыбного союза объясняет, что эти 20% для внутреннего рынка набирается благодаря прибрежному виду промысла, где запрещается перерабатывать и замораживать рыбу на борту судна, перегружать на другие суда и экспортировать. Такие рыбаки выловили рыбу – и сразу ее на берег, где и продали.

Интересно, что оптовая цена на треску у рыбака варьировалась в этом году так: в январе составляла 180 рублей, летом упала до 135, в ноябре снова вернулась к 180, а теперь уже 230 рублей. И такие метаморфозы с ценообразованием напрямую связаны с выдачей квот.

«У «прибрежки» квота на вылов всего 20 тыс. тонн на год при общей квоте в 500 тыс. тонн. В июне государство добавило в «прибрежку» квоту еще на 9 тыс. тонн. Рыбаки начали больше вылавливать, и цена на треску упала до 135–140 рублей. Когда рыбаки эту дополнительную квоту выловили, цена опять ушла до 180 рублей. В конце октября государство распределяло еще дополнительные квоты на 6 тыс. тонн, но «прибрежникам» ее не дали, а отдали в промышленный вылов, там, где сразу замораживают (и отправляют на экспорт). И тогда цена на треску выросла до 230 рублей», – рассказывает глава Рыбного союза.

«То есть

государство своими руками отдает рыбу тем рыбакам, которые вывозят ее на экспорт, налогов платят по минимуму. Почему нельзя отдать больше квот «прибрежникам», которые физически не могут вывезти охлажденную рыбу за границу?»,

– добавляет Гудков.

Рыбный союз предлагает изменить систему распределения квот.

«У нас простое предложение: каждые пять лет перераспределять квоты не по историческому принципу (сколько у тебя было, столько и отдали), а по динамическому. Если ты эти пять лет продавал рыбу внутри страны, то государство тебя поощряет дополнительно 10% квотой на вылов. А тому, кто продавал за границу в погоне за большой прибылью, отдавать то, что осталось», – говорит Гудков.

«Это же не курица, которую я вырастил на свои деньги, поэтому продаю куда хочу. Треска – это природные ресурсы РФ, поэтому государство обязано перераспределить квоты тем, кто умеет с прибылью продавать на внутреннем рынке. Вот тогда у основной части рыбаков возникает желание продавать рыбу на внутреннем рынке и конкурировать за российского потребителя. Чем больше будет рыбы на внутреннем рынке, тем ниже на нее будет цена», – считает собеседник.

Однако глава Рыбного союза переживает, что изменить схему распределения квот не получится, так как «это сильно олигархическая история». Но есть другой способ простимулировать рыбаков продавать на внутренний рынок больше, чем на экспорт.

«Можно выдавать льготу в 50% за переработку рыбы внутри страны и еще 50% за реализацию переработанной рыбы внутри страны. Если переработал и продал внутри России, значит, сбор за пользование биологическими водными ресурсами ты не платишь», – говорит эксперт.

«Можно стимулировать поток рыбы внутрь страны довольно быстро, для этого не требуется 10–15 лет. И опять же это не делается за счет рыбаков, которые должны быть в прибыли. Просто сейчас эту прибыль на фоне других отраслей можно назвать сверхприбылью»,

 – говорит Гудков.

Наконец, в России надо развивать аквакультуру. «Внутреннее производство, аналогичное птицеводству, – это аквакультура. Фактически ее нет в России. Аквакультура составляет около 3% от внутреннего потребления, все остальное – это дикая выловленная рыба. А в мире паритет – 50% аквакультура, 50% – дикая», – говорит Гудков.

Впрочем, ее развитием власти уже занялись, есть стратегия развития аквакультуры до 2020 года. «Принципиальные решения по ней приняты. Надо стимулировать рост инвестиций в аквакультуру. Но сиюминутного успеха здесь ждать не стоит. Нацпроект по птицеводству был начат в 2003 году, но результаты мы увидели лишь по прошествии десяти лет. Так и здесь: десять лет будем заниматься аквакультурой, тогда будет видимый результат», – заключает Гудков.