«Слишком много Голливуда»

«У вас богатейшая история, которая не может просто так исчезнуть в никуда. Кроме того, в современном мире Россия – единственная страна, пережившая мощнейший слом системы. Это должно рано или поздно найти свое отражение в искусстве», – размышляет в интервью газете ВЗГЛЯД знаменитый сербский режиссер Эмир Кустурица.

До конца сентября в Петербурге проходит 3-й Международный кинофорум, объединивший сразу несколько городских киносмотров. Жюри основного конкурса Санкт-Петербургского фестиваля возглавил Эмир Кустурица, который в субботу вручит победителям фигурки «Золотых ангелов». В интервью газете ВЗГЛЯД сербский режиссер рассказал о том, почему никогда не отклоняет предложения посидеть в жюри и за что не любит новое российское кино.

ВЗГЛЯД: Вас часто приглашают в члены жюри разных кинофестивалей, от Каннского до Московского, и такое ощущение, что вы никогда не отказываетесь... Неужели вы так любите смотреть чужое кино?

Эмир Кустурица: Когда я был студентом, мы с друзьями постоянно ездили в Берлин и Венецию, чтобы увидеть новые картины Феллини, Антониони, Михалкова, Бергмана и Де Сики. И именно благодаря всему тому, что мы посмотрели, мы смогли снимать свое кино. Сегодня молодые режиссеры часто считают, что знать историю кинематографа не нужно, и все, что требуется для съемок, – это хорошая новая камера. На мой взгляд, это большая ошибка. Когда я был президентом жюри Каннского фестиваля семь лет назад, я был потрясен тем, сколько в мире существует хороших режиссеров, о которых я раньше никогда не слышал, и насколько широка география кино. В Голливуде все вращается вокруг системы звезд. Это ненормально. Не должно быть компромисса между художественным и коммерческим. Нужны не звезды, нужны авторы – в этом и должна заключаться идея хорошего фестиваля. Думаю, у вашего Кинофорума есть все шансы вырасти во что-то большее.

ВЗГЛЯД: И в какую сторону, по-вашему, сейчас движется мировое кино?

Э.К.: Мир кино сейчас переживает драматические изменения. Я, например, очень люблю хэппи-энды. Недавно я разговаривал с одним очень известным немецким режиссером турецкого происхождения и спросил его: «Почему у вас в Западной Европе все фильмы стали такими мрачными и депрессивными? Откуда вся эта безнадежность?» А он мне ответил: «Если я сделаю хэппи-энд, я буду глупо выглядеть в глазах критиков». На мой взгляд, такой подход и такая система абсолютно нежизнеспособны.

ВЗГЛЯД: А разве раньше в кино были сплошные хэппи-энды?

Э.К.: Нет, конечно. Но если мы посмотрим на историю кино, то увидим, что каждое десятилетие после Второй мировой главенствовала какая-то одна кинематография. И примерно каждые десять лет она менялась: предыдущая «сдувалась», и появлялось что-то новое. После войны был итальянский неореализм, в 60-е – волна чешского кино, nouvelle vague во Франции, 70-е и 80-е – замечательное немецкое и польское кино, в 90-е главной территорией была Южная Корея... И в мире кино существовало равновесие. А сегодня мы все существуем в одном большом реалити-шоу. Благодаря развитию технологий у людей появляется ощущение, что каждый может снимать фильмы. Без идей, без внутренних переживаний, без жизненного опыта, без дистанции по отношению к миру, который находится снаружи... Почему-то теперь считается, что задокументированная реальность может заменить собой эстетику кино.

#{interviewcult}ВЗГЛЯД: Откуда, на ваш взгляд, может прийти очередная «новая волна»?

Э.К.: Мне до сих пор кажется, что это будет Россия. У вас богатейшая история, которая не может просто так исчезнуть в никуда. Кроме того, в современном мире это единственная страна, пережившая мощнейший слом системы, радикальную трансформацию. Это должно рано или поздно найти свое отражение в искусстве. Но когда это произойдет? На этот вопрос я вам не смогу ответить.

Я часто смотрю российские фильмы и вижу, что и ваше кино сейчас попало под влияние реалити-шоу, телевидения и новых технологий. Ваши режиссеры увлеклись фиксацией реальности, изготовлением слепков с того, что они видят вокруг себя. А видят они в основном депрессию, упадок и прочие ужасы. Но реальность не нужно фиксировать, ее нужно создавать, это и есть процесс творчества, процесс съемок настоящего кино. Технологии должны помогать созиданию, а не автоматизировать процесс. Я всегда считал и продолжаю считать, что кино должно давать людям идеи, пищу для размышлений. И еще в России стало слишком много Голливуда. Каждый раз, когда я приезжаю в Москву и еду по дороге из аэропорта в центр города, я натыкаюсь на билборды с героями американских блокбастеров. Меня это по-настоящему пугает.

ВЗГЛЯД: У нас такая система проката, она сильно отличается от того, что есть, например, в Западной Европе. В мультиплексах показывают голливудскую продукцию, артхаусное кино выходит в одном-двух кинотеатрах и в основном в Москве и Петербурге...

Э.К.: Я понимаю, в чем причина. Когда я впервые попал на Каннский кинофестиваль в 1985 году, отборочная комиссия отсматривала 800 картин со всего мира. Сегодня они выбирают из трех тысяч. То есть количество увеличилось, но качество автоматически упало. В этом виновата и дистрибуция. Люди, которые что-то продают, всегда хотят увеличить объемы продаж: продавать больше продуктов, больше мобильных телефонов, больше мест в зрительном зале или ресторане. С фильмами то же самое. Сейчас, чтобы продавать кино, не нужно быть образованным, мыслящим, разбирающимся в искусстве человеком. В результате единственным местом, где можно увидеть хорошие фильмы, стали фестивали. Только там умное кино еще может найти дорогу к своему зрителю.

Но даже здесь появились посредники. Знаете, как работает сербская система артхаусного проката? У нас есть один прокатчик, который ездит на все главные мировые киносмотры, скупает там всех победителей – и ни одна из этих картин так и не попадает к зрителю. Почему? Да потому что он продает права на показ этих картин разным сербским фестивалям. Так он легко отбивает потраченные средства, но к широкой публике эти картины так и не попадают.

ВЗГЛЯД: Ваш последний полнометражный фильм «Марадона» вышел в 2008 году. С тех пор вы снимаете в основном короткометражки для киноальманахов. А как насчет полного метра?

Э.К.: Я не снимал ничего в течение четырех лет, потому что я не клерк. Я не могу делать кино по заказу, я верю, что оно должно рождаться само, после того, как появляется конкретная идея и вдохновение. Зато я написал книгу, она называется «Смерть – это неподтвержденный слух». Насколько я знаю, скоро она должна появиться и в России. Кроме того, я тоже следил за развитием технологий и ждал того момента, пока цифровая камера приблизится по своим свойствам к пленке. Сейчас такая камера появилась, это Alexa Plus. И я начал работу над полнометражным фильмом, его рабочее название – «Любовь и война». Он состоит из трех частей. В первой главный герой проходит через войну, во второй – переживает любовь к женщине, а в третьей становится монахом. Закончить картину я планирую осенью 2014 года.

ВЗГЛЯД: По российскому телевидению во время чемпионата Европы по футболу транслировали смешной ролик с вашим участием, в котором вы разговаривали с футбольным мячом...

Э.К.: Я не снимал этот ролик, я был всего лишь приглашенной звездой. Но, по-моему, очень хорошо получилось. Раз Сербия не попала на «Евро», разве я мог не поддержать Россию? Мы по-прежнему братские народы.