«Связь между эстетикой и политикой сложна»

В минувшую пятницу в одном из московских клубов состоялась музыкальная акция памяти Егора Летова, лидера легендарной группы «Гражданская оборона». Подписчикам был роздан второй том уникального собрания черновиков Летова, а после того как отыграли несколько рок-групп и ди-джеев, прошел показ фильма-концерта, воссоздающего атмосферу лучшего московского выступления «Гражданской обороны» периода 2000-х.

Шаманский ритуал – это импровизация, потому что руководства к нему никакого нет

Среди выступавших в рамках акции были английские музыканты Тим Ходкинсон и Кен Хайдер, первый из которых, мультиинструменталист, известен как один из основателей движения Rock in Opposition, а второй, барабанщик и перкуссионист, – как зачинатель кельтского джаза. В интервью, прошедшем в гримерке под громогласное пение Егора Летова, доносившееся из-за стены, оппозиционеры от музыки рассказали корреспонденту газеты ВЗГЛЯД о начале легендарного движения, опыте общения с сибирскими шаманами и причинах консерватизма массовой аудитории.

ВЗГЛЯД: Тим, на фестивале Rock in Opposition, состоявшемся в 1978 году в Лондоне и давшем начало одноименному движению, вместе с вашей группой Henry Cow сыграли четыре приглашенных вами континентальных европейских коллектива, включая шведов Samla Mammas Manna и бельгийцев Univers Zero. Объединяли ли вас всех какие-то общие идеи, или же правильнее будет сказать, что сплачивало лишь отсутствие интереса к вашей музыке со стороны рекорд-лейблов?

Тим Ходкинсон: На самом деле ни то, ни другое не верно. Отбор групп для участия в акции производился нами по позитивному, а не негативному принципу. Но в то же время они совершенно не сходились между собой во взглядах. Встречаясь с ними, мы обнаруживали, что вот эти, например, совершенно аполитичны, а те, наоборот, очень даже политизированы. Никакой общей идеологии у них не было. Но все они делали интересную музыку, которая выделялась на фоне мейнстрима. Именно это в начале и было основой для Rock in Opposition. А что из всего этого получилось потом, я не знаю. Henry Cow прекратили существование в 1978-м, и с этого момента движение уже развивалось независимо от нас. Время от времени кто-нибудь организует очередной фестиваль Rock in Opposition, правда, мы про это не знаем ничего, меня никогда не приглашают туда выступать. Но в любом случае, то, что фестивали продолжаются, – это хорошо.

Тим Ходкинсон полагает, что связь между эстетикой и политикой довольно сложна (фото: timhodgkinson.co.uk)

Кен Хайдер: А вы, между прочим, знаете анекдоты про группу Henry Cow? Их очень много.

ВЗГЛЯД: Боюсь, что нет.

К. Х.: Мой любимый вот какой: «Сколько участников Henry Cow нужно для того, чтобы поменять электрическую лампочку?»

Т. Х.: И каков же ответ?

К. Х.: «Чтобы поменять, нужен один, но для обсуждения того, все ли делается правильно, нужны 16».

ВЗГЛЯД: Здорово. А все-таки, неужели в Rock in Opposition не был заложен элемент протеста?

Т. Х.: Нет, не был. Некоторые из участвовавших групп не имели к протесту вообще никакого отношения. Они просто играли красивую музыку. А вообще, связь между эстетикой и политикой довольно сложна.

ВЗГЛЯД: Понятно. Скажите, а как получилось, что вы заинтересовались сибирским шаманизмом?

Т. Х.: Занимаясь совместной импровизацией, мы с Кеном обсуждали, как добиться того, чтобы всегда импровизировать наилучшим образом. В какой-то момент мы начали размышлять о различных состояниях души, и тут я вспомнил о шаманизме, о котором знал благодаря своим антропологическим штудиям – я ведь в колледже изучал антропологию. И я подумал о том, что шаманский ритуал – это импровизация, потому что руководства к нему никакого нет. Мы начали читать о шаманизме и попробовали как-то приложить шаманские методы к музыке. А потом случайно получилось так, что нам организовали тур по Сибири. И мы подумали: а вдруг где-то в Сибири еще есть шаманы?

На эту тему
• Названа причина смерти Егора Летова
• Егор Летов умер во сне
• Павел Руднев: Достоевский, кажется, ошибался
• «АукцЫон», ГрОб и «Слот» меняются

ВЗГЛЯД: Это был, насколько я понимаю, тот самый тур 1990 года, который назывался «Дружественное британское вторжение в поисках шаманов Советского Союза»?

Т. Х.: Да-да. Название придумал организатор тура Борис Подкосов, человек из Хабаровска. Это была такая шутливая отсылка к британскому вторжению в Советскую Россию (имеются в виду события времен Гражданской войны – прим. ВЗГЛЯД). Вы ведь знаете, в свое время Россия подверглась британской интервенции, в Архангельске в память об этом трофейный английский танк стоит посреди улицы...

ВЗГЛЯД: Обнаружили вы шаманов в ходе того тура?

Т. Х.: Мы обнаружили свидетельства о шаманизме, но самих шаманов в тот раз нам встретить не удалось. Тур был организован таким образом, что у нас практически не было времени выезжать за пределы городов. Мы облетели чуть ли не весь СССР, были в Иркутске, Владивостоке и много где еще, но побывать в сельской местности график не позволил. Мы лишь встречали людей, которые рассказывали о шаманизме и уверяли, что будь у нас больше времени, шаманов можно было бы повидать. А вот когда мы приехали в Сибирь во второй раз, то действительно познакомились с шаманом.

ВЗГЛЯД: Где именно?

Т. Х.: В Бурятии. Постепенно процесс пошел, мы стали встречаться с другими шаманами, узнавать кое-что о них и об их практике. У нас было много разных представлений о шаманах, представлений, возникших давно, до того, как мы с ними встретились. А тут мы постепенно получили возможность эти представления критически пересмотреть. Но по-настоящему все началось, когда мы стали ездить в Туву: мы оба почувствовали, что находимся под личным влиянием наших тувинских наставников. Кен решил пойти дальше и стать учеником шамана, а я после долгой внутренней борьбы все же не стал этого делать.

Кен Хайдер некоторое время являлся учеником сибирского шамана (фото: hyder.demon.co.uk)

ВЗГЛЯД: Изучение шаманизма действительно обогатило вашу музыку?

К. Х.: Да!

ВЗГЛЯД: Кен, а правда ли, что вы играли в качестве барабанщика в аккомпанирующем составе Валентины Пономаревой?

К. Х.: Да, играл.

ВЗГЛЯД: А где, перед какой публикой?

К. Х.: В России, в Италии... Мы ведь играли с Валентиной в Италии?

Т. Х.: Да-да!

К. Х. И во Франции...

Т. Х.: Во Франции тоже, да.

ВЗГЛЯД: Так вы оба участвовали в этом проекте?

Т. Х.: Да, оба. Это была группа «Гусь».

ВЗГЛЯД: И как долго длилось это сотрудничество?

К. Х.: 11 лет.

ВЗГЛЯД: Можно ли пояснить, почему вас пригласили сыграть на мероприятии памяти Егора Летова?

Т. Х.: Егор был очень увлечен тем, что делалось в рамках движения Rock in Opposition, рекомендовал всем это слушать.

ВЗГЛЯД: А лично вы его не знали?

Т. Х.: Его – нет, только его брата Сергея Летова.

ВЗГЛЯД: Если вернуться к шаманизму, то интересен вот какой вопрос: существуют фолковые и этнические жанры, популярные по всему миру, – скажем, та же кельтская музыка, которой занимается Кен. Можете ли вы себе представить сибирский шаманский материал в качестве основы для нового течения world music?

Т. Х.: Нет.

ВЗГЛЯД: Почему?

Т. Х.: Потому что мир рушится, и люди способны иметь дело только со всевозможным дерьмом. В системе дистрибуции царит хаос. Люди чувствуют себя неуверенно и хватаются за инфантильную музыку. К тому же центральноазиатская музыка построена на совершенно других принципах, нежели поп-музыка, востребованная на Западе.