В. Пономарев: Пугачева в Общественной палате

Представьте себе Аллу Борисовну, приходящую каждый день к девяти утра на заседание с папочкой важных документов. Она поправляет своим знаменитым жестом копну рыжих волос и углубляется в чтение протоколов о нарушениях прав человека. А затем своим неподражаемым хрипловатым голосом зачитывает поправки к протоколу.

Живой ироничный глаз Примадонны скользит по рядам общественных избранников, замечая неудачно повязанные галстуки и пиджаки не в тон брюкам. И раз в день при самом большом скоплении телекамер Алла Борисовна выдает свой фирменный гэг, какую-нибудь одну яркую фразу, которая пойдет во все завтрашние газеты.

Только фраза будет не о Галкине или Орбакайте, а о реформе жилищно-коммунального хозяйства. Что-то вроде: «Вы хотите людей заморозить? Я их собой согрею!»

Все это игры разума.

Это невозможно всерьез вообразить.

Глаз Примадонны скользит по рядам общественных избранников, замечая неудачно повязанные галстуки и пиджаки не в тон брюкам

И не только потому, что Пугачева как-то сильно выделяется из общего ряда безусловно достойных фигур – Калягина, Карпова, Шахназарова.

И не потому, что Долина и Кобзон могут заседать в Думе и Совете по культуре, а Пугачева неусидчива.

Невозможно представить именно потому, что всю жизнь Пугачева играет не по правилам.

Пугачева всегда против устоявшегося порядка вещей.

Она устанавливает свои порядки.

Можно любить или не любить ее песни, но нельзя отказать Пугачевой в талантливом своеволии и бурлящем креативе. Ведь театрализованная песня «Арлекино», с которой она когда-то стала национальной звездой, совершенно тогда не вписывалась в рамки советской эстрады.

Более того, «Арлекино» не вписывается в эстраду и сейчас. Это неформатная песня для всех радиостанций нашей капиталистической России.

Такой у нас капитализм.

Пугачева же была первой артисткой, которая вышла в телеэфире, одетая в мини-юбку. Всем ведь запрещали, и каждый сантиметр длины юбки отслеживался цензурой.

Сейчас уже существуют разные версии, как это ей удалось, но факт остается фактом. Гипсовый памятник певице во дворе ее дома на Земляном Валу изображает ее именно в мини-юбке.

Пугачева вообще многое делала первой. И ведь ей разрешали, в том числе потому, что не демонстрация ног или иных прелестей была целью появления ее в телеэфире (как сплошь и рядом случается по нынешним временам), но песенный образ.

Пугачева всегда против устоявшегося порядка вещей

Кстати, разные образы от песни к песне на большой эстраде использовала первой тоже Пугачева.

И что-то даже не видно на горизонте последователей.

Продюсеры яростно натаскивают своих подопечных на «образ». Сахарного красавца, роковой женщины, пэтэушника из соседней подворотни.

Образ должен быть один и должен стопроцентно соответствовать целевой аудитории исполнителя. Так ведь даже на один образ многих артистов не хватает. А уж на каждую песню чтобы свой новый образ...

Увольте, увольте.

Я теперь гадаю, какой образ принесет в Общественную палату Алла Борисовна.

Наденет ли она деловой женский костюм и строгие очки.

Или придет с ехидной усмешечкой все на свете понимающей стервы.

Или она изобразит утомленную, вечно сонную канцеляристку между груд деловых бумаг. Алла Пугачева – «народная артистка СССР, предпринимательница, член Конфедерации деловых женщин России», как сформулировано в тех бумагах.

Что же наделала Конфедерация деловых женщин России?

Общественная палата превратится в светское гламурное заведение, освещаемое вспышками папарацци и атакуемое репортерами желтых изданий.

Перед каждым заседанием с участием Пугачевой у входа с самого раннего утра будут дежурить не только съемочные бригады НТВ, но и фотографы газеты «Жизнь». «Комсомолка» сделает подробный репортаж на пяти страницах, посвященный интерьеру рабочего кабинета Примадонны, с профессиональными комментариями флориста и сексопатолога.

Первым гостем в этом кабинете будет, разумеется, Иосиф Кобзон. Оглядев хоромы, Иосиф Давыдович пробасит нараспев: «Аллочка, тебе не хватает тут только священной земли» – и подарит красивый кулечек земли из Иерусалима.

Первым гостем в этом кабинете будет, разумеется, Иосиф Кобзон

Алла Борисовна будет очень растроганна. И положит его на почетную полку рядом с портретом Кристины и стоматолога из Майами. А потом незаметно быстро поплюет три раза через плечо, как обычно. И зальется слезами от непривычных ощущений, когда останется одна. Подсушит глаза салфеткой и откроет первую папку с входящим номером «один» от такого-то числа. «Президент Российской Федерации (ох, как ойкает сердце), Общественная палата, г. Москва».

Ощупает пальцем шершавую табличку с инвентарным номером под сидением пахнущего кожей кресла. Вздохнет.

Эх, где наша Алла не пропадала…

Вообще-то минувший год был не самым удачным в ее творческой биографии.

Она запустила на эстраду поющих Галкина и Зверева, но вряд ли получила от этого эстетическое удовлетворение. Безголосых фриков на сцене без них хватает, а утолить ее жажду артистического баловства они не сумели.

Шалить – так по-крупному.

А с собственными песнями возникла напряженка.

Отношения с Ильей Резником – спасибо бестолковому Филиппу – совсем испорчены. Все видные авторы повадились «срубать бабло» с богатых проектов-однодневок – нефтяники сейчас зарабатывают много денег, а их жены от звенящей скуки хотят петь. Авторам уже недосуг отдавать приличные песни за красивые глаза АБП.

Кризис.

Не первый в жизни Примадонны кризис. Но она всегда справлялась с тяжелыми моментами элегантно.

Чаще всего спасала любовь. Откуда ни возьмись, появлялись герои с горящими глазами, с которыми было интересно возиться. Эти мужчины всегда отчаянно неблагодарны, но такова природа, и Пугачева давно с этим смирилась.

Вот Галкин, он вроде благодарный.

Пока.

Пусть поет.

Одиночество еще страшнее.

Она запустила на эстраду поющего Галкина (фото: people.rambler.ru)

Были ведь и другие решения. Алла уезжала в Швецию записывать никому не нужную пластинку на английском языке, но именно ей была нужна в тот момент та пластинка.

Она заявляла об уходе со сцены, и своим фирменным приемом – по одной громко-скандальной фразе за вечер – умело подбрасывала дрова в топку своих разочарований и тревог.

И сжигала их в той топке и возвращалась. Алла искала свежее мясо, которое придало бы ей сил, – Сукачева, Петкуна, Любашу, Галкина.

И находила на короткий срок в них утешение и гигакалории творчества.

Алла устала. Устала Алла.

По выжженной ельцинским раздолбайством земле прокатилось холодное серое путинское спокойствие. Люди с бесцветными глазами и стальными нервами переезжают из Смольного в кремлевские палаты.

Властные кабинеты заполняются невысокими мужчинами с тихим голосам и цепким взглядом. Все стекается в их кабинеты. Стеклась туда и Пугачева.

Show must go on.

Шоу должно продолжаться и шоу будет продолжаться. Пугачева об этом позаботится.

Следом придут и новые песни.