Новый Казахстан избавляется от старого

Откат операции по смене Астаной имени и гендера предложила провести депутатская группа Жана Казахстан («Новый Казахстан»). Президент Касым-Жомарт Токаев с предложением согласился. Теперь парламенту предстоит принять очередные поправки к Конституции.

Это с формальной стороны дела. А по сути, Токаев сам передумал. Сам себе предложил. И в то же время – выполнил требование народа и оформил завоевания зимней недореволюции.

Бесполезно отрицать то, о чем помнит вся страна, ведь это было так недавно – в 2019-м Токаев лично выдвинул инициативу отказаться от названия Астана в пользу Нур-Султана сразу после того, как первый президент Нурсултан Назарбаев неожиданно для всего мира отрекся от власти в пользу Токаева, тогда – председателя верхней палаты парламента.

«Новый Казахстан» – это мускулы Токаева в палате нижней, мажилисе. Межфракционная группа, созданная сразу после беспорядков в начале года и начавшая юридическое оформление как нечто особое в конце весны. Возможно, после парламентских выборов она станет новой партией власти или одним из ее крыльев.     

Формально партия власти сейчас называется «Аманат» («Завет предков»). Ее члены занимают три четверти кресел по результатам голосования 2021-го, когда партия еще называлась «Нур Отан» («Свет Отечества») и возглавлялась Назарбаевым. Следующие парламентские выборы назначены на 2023-й, и тогда политическое программное обеспечение Казахстана окончательно обновится.

Партий власти может стать и две, получается красиво: «Завет предков» сохранен, но инициатива за молодостью, за «Новым Казахстаном».

На эту тему
• Почему президент Казахстана решил ограничить собственную власть
• Зачем русофоба взяли в правительство Казахстана
• От нового «вождя» Туркмении России нужно только одно

Эта «красивость» подходит ситуации больше, чем распространенная трактовка, по которой эти новые (досрочные) выборы станут массовой зачисткой казахстанского политикума от людей, связанных с бывшим президентом, в пользу тех, кто обязан нынешнему.

То есть так оно, скорее всего, и будет, но с официальной точки зрения о разрыве нового Казахстана (в кавычках и без) со своим назарбаевским прошлым речи не идет. Строго говоря, формально нет даже повода для конфликта между двумя политиками вокруг названия столицы.

Пресс-секретарь главы государства Руслан Желдибай, озвучивший согласие Токаева на возвращение Астаны, одновременно подчеркнул: президент «считает историческим фактом решающую роль Назарбаева в укреплении современной государственности Казахстана и становлении столицы», поэтому другие объекты, названные в его честь, должны сохранить название.

При этом сам Назарбаев неоднократно просил ничего в его честь не называть. Впрочем, Туркменбаши Великий тоже просил. Восток – дело тонкое.

Инициативу с Нур-Султаном («Светлый правитель») изначально критиковали как раз как «туркменскую», воодушевления в народе она не вызвала, так что отказ от решения трехлетней давности – своего рода исправление ошибок. Народ, как теперь принято считать, хочет, чтоб столица называлась Астаной, а без президента Токаева народ не полный.

В данном случае это не ирония. В Казахстане идет процесс выравнивания площадки под президента Токаева и в то же время исполнение тех требований, под которые собирались огромные оппозиционные толпы в начале 2022 года. И это процессы даже не параллельные – они почти полностью совпадают.

Вскоре после социального взрыва толпы распались на мародеров и гражданское общество: вторые разошлись по домам, а первые остались на улицах и почувствовали себя хозяевами положения. Уже потому говорить о манифестантах как о единой силе с едиными и четко сформулированными требованиями не приходится.

Однако было очевидно: лозунг об устранении от власти «клана» первого президента Назарбаева объединял тогда многих – и граждан, и преступников.

Токаев не бежал, как Янукович, и не «завинтил гайки», как Лукашенко, а поступил так, как поступила КПК времен Дэн Сяопина.

Бунт был подавлен, партия зачищена, а реформы – политические, административные, внутрипартийные и, самое главное, экономические – ускорены.  

Серьезность намерений президента тогда подчеркнул ввод в страну сил безопасности ОДКБ (к слову, первый в истории организации). В бои им, к счастью, вступать не пришлось. Все и так поняли, что шутки кончились.

Токаев не дал революционной толпе превратиться в политический субъект, как это обычно происходит в Европе. Но и не обманул ее, нажав на рычаг репрессий, когда стало потише (так нередко происходит в Азии). Требования улицы были выполнены, но как и когда их выполнять – решил сам Токаев, взяв дизайн реформ на себя и проведя их уже как единовластный лидер, а не альтер эго Назарбаева.

Авторитарных модернизаций много в истории как Европы, так и Азии. Но Токаев нашел третий путь, как и предписывают государствам, зависшим между Европой и Азией. Он очертил предел своего правления: победитель следующих президентских выборов в Казахстане изберется уже на семь лет, однако сделать это можно будет только однажды. 

Кстати, формально эту конституционную реформу тоже предложила депутатская группа «Новый Казахстан», не считавшая нужным скрывать, что это отказ от старых порядков.

В этом тоже есть нечто общее с китайским путем. Там уже не принято помнить, что Мао и Дэн были политическими антагонистами, при каждом из них Китай – как будто две разные страны. Но в современном Китае нет Дэна без Мао, как нет надстройки без базиса. Они – в числе двух «великих руководителей», тогда как третьего не было до самого последнего времени (сейчас на эту роль всеми доступными способами претендует товарищ Си).

Масштаб преобразований, на которые решился Токаев, делает неизбежным его претензию на роль «второго великого» в казахской истории – такого, который проведет «великие реформы», какие проводил товарищ Дэн.  

Переименование Нур-Султана в Астану – это уже почти завершение политической части реформ, отделочные работы. Экономические Казахстану по большей части еще только предстоят, и у Токаева на них будет около семи лет. Это тот горизонт событий, после которого станет ясно – по китайскому пути пошел Казахстан, превратившись в мощную промышленную державу, или все-таки по своему, казахстанскому.