«Нас оставили на мясо». Признания пленных солдат ВСУ под Мелитополем

В коридоре курит молодой парень в черной куртке в штатском. Странно он здесь выглядит, среди военных. Ну да, думаю я, наверное, пост сдал и сейчас у него выходная смена. Но сопровождающий меня военный кивает парню:

– Пойдем, Вася, интервью давать будешь.

– Добре, – кивает в ответ Вася, – докурю тилькы.

Нас с оператором Сашей провожают в комнату, а мы переглядываемся. Это что, и есть пленный? – разделяет мое недоумение оператор.

Тем временем в соседней комнате я слышу мрачно повторяющееся: «Нас вбйуть. Нас вбйуть. Нас вбйуть». Заглядываю. Докуривший парень стоит у окна и с любопытством смотрит на меня. Мужчина в свитере и жилетке сидит за компьютером, уставившись в карточный пасьянс, и повторяет, что их убьют.

– Да не переживай ты, – увещевает его военный. – Скоро на твоей родине не будет тех, кто тебя за интервью захочет убить. Денацифицируем.

– Все равно, мне туда возвращаться. Они это интервью увидят и вбйуть меня, когда я вернусь, – мрачно повторяет пленный. – А не меня, так родных.

– Ну давай, Саш, – уговаривает его военный. – Надо, надо.

– Вбйуть, – с роковой обреченностью повторяет Александр.

– Может, вы маски медицинские наденете? – предлагает оператор.

Маска немного успокаивает пленного Александра. Впрочем, деваться ему некуда.

Васыль – молодой парень 20 лет из Черновцов. Александру 35, хотя выглядит он старше, и он из Ровенской области. Служили в первом батальоне операторами БМП-1.

– Мы на контракте, – поясняет Александр. – Мы не мобилизованные.

Васыль подписал контракт полтора года назад, Александр чуть раньше – год и восемь месяцев. Причина банальная: пандемия, карантин, работы нет, денег нет.

– Вы знали, что происходит в Донбассе? – в упор задаю вопрос я.

Васыль качает головой.

– Если честно, такой информации – что именно, как – у нас не было. Ну, говорили по телевизору о нападении террористов. Что ведется антитеррористическая операция.

– Вы знали, что там убивают людей?

Васыль молча кивает. В глазах у него мрачная тоска. Одновременно с ним Александр отвечает:

– Нет.

– Васыль, вы кивнули? То есть знали?

– Да, – мрачно говорит парень, который ходил в школу, когда война в Донбассе началась.

– То есть вы знали, что людей убивают?

–  Да. В новостях показывали.

–  Такие же ВСУшники, как вы, – уточняю я.

Васыль снова кивает.

– Да, – обреченно говорит он.

– И у вас не возникло морально-этических вопросов, когда вы записывались на контракт?

– Я не думал, что я попаду именно в ООС (Операция объединенных сил, с 2018 года на Украине так официально называют военные действия против ДНР и ЛНР – прим. ВЗГЛЯД), – просто отвечает Васыль.

– Как это объяснялось, Васыль? Что там террористы-сепаратисты?

– Да.

– А вы к этому лично как относились?

– Безразлично. Они воюют. Я думал, что буду нести службу рядом с домом. Что я буду рядом с домом работать на контракте, – повторяет он, – а не в ООСе.

В итоге эти два «заробитчанина» все-таки попали в Донбасс – под Мариуполь, в Павлополь.

– Мы не допускали проникновения вражеских войск РФ в сторону Украины. Так нам говорили, – Васыль нервно смотрит в пол и дергает кадыком. – Недолго, пять месяцев.

– Но там не было российских войск, я свидетель, до признания республик в Донбассе не было российских войск. Вы понимали это?

– Нет, – качает головой Васыль. – Если честно, мы даже противника не видели.

– Просто ходили, смотрели, нет ли никого, – добавляет Александр. – Оборону держали просто на позициях, все, не более.

– Расскажите вообще, как вам служилось, – предлагаю я.

– Не особо, – мрачно отвечает Васыль.

– А что не нравилось?

– Коррупция. Почти каждый месяц скидывались от 100 до 700 гривен с зарплаты. Могли и 1000, но это уже в ООСе.

– Скидывались кому, командиру? – уточняю я.

– Да. Ну, якобы на ремонт техники, на всякую канцелярию и прочее.

– Какому именно офицеру?

– Не знаю, нам просто давали номер карты.

Дождавшись ротации и покинув Донбасс, Васыль и Александр ушли в отпуск.

– Нас досрочно вызвали из отпуска угрозами, якобы если мы не явимся из отпуска, нас посадят, будет уголовная ответственность. Вызвали якобы на учения. Говорили, что это [боевое] слаживание, – рассказывает Васыль.

– Ну это типа как переподготовка, – уточняет Александр. – Типа нас всех собирают на полигоне, мы тренируемся.

 

Это было 24 февраля, в день начала военной спецоперации. 24 февраля вечером, примерно в 11 часов, Васыль и Александр, по их словам, не следившие за новостями, выехали, как они полагали, на полигон. И в 9 утра 25 февраля уже были под Мелитополем.

– Мы думали, что едем на учения, а получилось, что нас закинули воевать, – мрачно говорит Александр. – Они все прекрасно знали, просто нам ничего не говорили.

По его словам, на учения, а на деле в бой бросили всю 128-ю бригаду.

– Не знаю, какая судьба постигла бригаду. Знаю, что нас постигло: только начало смеркаться, нас полностью обстреляла артиллерия. Одного человека ранило. Мы передислоцировались на 10–15 километров, и нас опять накрыли. По времени – 4–5 часов нас артиллерия била полностью. Ближе к утру артиллерия стихла – все, тишина. Нам сказали: ждите, колонна должна ехать. А у нас даже БК (боекомплекта – прим. ВЗГЛЯД) особо не было. Колонна на нас ехала большая, и они это прекрасно знали. И нас оставили на мясо. На мя-со, – по слогам повторяет он.

– Двоих, что ли?

На эту тему
• В СПЧ отреагировали на призыв украинского врача кастрировать солдат ВС России
• ВС России заняли село Сладкое в ДНР и уничтожают разрозненные группы нацбата «Донбасс»
• ВС России уничтожили центр подготовки наемников в Ровенской области

– Не, нас было от 20 до 30.

– И что дальше?

– Ну, что дальше? Дальше мы сдались в плен, – пожимает плечами Александр.

– Все?

– Не все, мы с Васылем двое. Остальные кто разбежался, кто погиб.

– И много погибло?

– Человек 10–15 точно, – уверенно отвечает Васыль.

Оборонялись ВСУшники меньше суток. Уже 26-го рано утром все было кончено, и они сдались.

Я спрашиваю:

– Если бы можно было сейчас что-то изменить, что бы вы изменили?

– Даже не знаю, – качает головой Александр.

– Не приехал бы из отпуска, – кривится Васыль.

– А мыслей о том, что, возможно, не стоило идти на этот контракт, не возникает? – интересуюсь я. – Или настолько была печальная ситуация?

– Очень была печальная ситуация, – отвечает Васыль. – Кто ж знал, что так вообще случится.