Большие перемены в Узбекистане дают новые возможности и России

«Три года назад Узбекистан был старомодной постсоветской диктатурой, закрытым обществом с исключительной жестокостью и некомпетентностью. Утверждалось, что режим в этой стране заживо варил инакомыслящих, а легионы мужчин, женщин и детей совершенно определенно заставлял трудиться на хлопковых полях во время сбора урожая» – так начинается редакционная статья в The Economist, посвященная странам, которые заслужили особое внимание издания в 2019 году (в их числе также были названы Новая Зеландия, (Северная) Македония и Судан).

После того, как в 2016 году после 27 лет «деспотического правления» умер первый президент независимого Узбекистана Ислам Каримов, его место занял премьер-министр страны Шавкат Мирзиеев, и поначалу, отмечает The Economist, мало что изменилось. Однако после того, как в 2018 году был отправлен в отставку многолетний председатель Службы национальной безопасности Узбекистана Рустам Иноятов, который долгое время сам считался возможным преемником Каримова, Мирзиеев начал реформы, значительно ускорившиеся за последний год.

«Его правительство в значительной степени прекратило принудительный труд. Его самый печально известный тюремный лагерь Жаслык был закрыт. Иностранных журналистов пускают в страну. Бюрократам запрещено предъявлять необоснованные претензии малым предприятиям, чем они раньше постоянно занимались, и запугивать их, вымогая взятки. Открылось больше пограничных переходов, помогающих объединить семьи, разделенные непостижимыми разумом границами Центральной Азии. Иностранных технократов приглашают помочь перестроить государственную экономику» – так описывает The Economist происходящее в среднеазиатской стране.

И хотя, по мнению редакции журнала, все это еще далеко от демократии – действующие в Узбекистане партии как одна поддерживают Шавката Мирзиеева, а некоторые критики режима остаются за решеткой, – ряд кандидатов на недавних выборах парламента выступили с мягкой критикой правительства, что раньше было немыслимо. «Обычные узбеки также не стесняются иронизировать над кампанией и ворчать на политиков, не боясь, что их заберут посреди ночи. Узбекистану еще предстоит пройти долгий путь, но ни одна другая страна не продвинулась так далеко в 2019 году» – так завершается редакционная статья The Economist.

Парадоксальная преемственность

Повышенное внимание к Узбекистану проявляют сейчас и другие западные источники. Например, CNN Travel прогнозирует, что в 2020 году Узбекистан с его «нетронутой историей и замечательной кухней» войдет в число самых популярных туристических маршрутов мира, что также напрямую связано с недавними реформами. Для граждан 65 стран власти страны ввели безвизовый режим на 30 дней, а еще для 77 государств, включая США, действует упрощенная система электронных виз.

Кроме того, в ноябре прошлого года Шавкат Мирзиеев подписал указ «О мерах по кардинальному совершенствованию гражданской авиации Республики Узбекистан», предполагающий демонополизацию услуг в этой сфере, прежде всего разделение деятельности аэропортов и базовой авиакомпании страны «Узбекистон хаво йуллари». Партнером по реализации этой реформы был выбран российский холдинг «Новапорт», который пригласили заняться модернизацией аэропортов в Самарканде, Намангане и Ургенче.

На эту тему
• Узбекистан отреагировал на звание «страны года» от Economist
• Узбекская «перестройка» удостоилась лести Запада
• Узбекистан назван «страной года» по версии журнала Economist

«За короткое время система, созданная Исламом Каримовым, серьезно изменилась. Судя по всему, основная цель Шавката Мирзеева – это построение экспортно ориентированной экономики, тогда как раньше такой целью было импортозамещение на внутреннем рынке с массой ограничений – по вывозу валюты, по выезду из страны (нужно было получать выездную визу), по статьям импорта (все ездили на продукции своего автопрома) и т. д.», – констатирует доцент кафедры стран постсоветского зарубежья РГГУ Александр Гущин. Результаты смены вектора экономической политики уже заметны по росту объемов экспорта Узбекистана: в 2015 году он составлял 12,5 млрд долларов, а в 2019 году – уже 18 млрд долларов.

Однако между курсами Каримова и Мирзиеева можно увидеть и некую преемственность: смена власти и поворот к открытости фактически не сказались на темпах роста экономики Узбекистана. ВВП страны постоянно растет с середины 2000-х годов – в этом году его динамика составила 5,5%, по прогнозам ЕБРР, в следующем году ожидается рост в 5,8%.

«Модель Каримова сыграла определенную позитивную роль для удержания политической элиты у власти. В каком-то смысле эта модель посодействовала и тому, что Узбекистану удалось избежать волны экстремизма.

Другое дело, что к моменту смерти Каримова созданная им система стала тормозом для развития страны, логика закрытой экономики подошла к своему пределу. И тогда во главе Узбекистана оказался человек, который, с одной стороны, вырос в этой системе – он был хакимом (главой местной администрации) в Самарканде, потом премьер-министром – и знает эту систему прекрасно, а с другой стороны, это знание дало Мирзиееву возможность осознать, что необходимо проводить изменения. Поэтому была проведена серия важных реформ, например введение конвертации валюты. В результате рост ВВП остается устойчивым, объемы кредитования экономики расширяются», – комментирует Гущин.

Нельзя не отметить и такой значимый результат, как продвижение Узбекистана в рейтинге делового климата Doing Business. Вне зависимости от отношения к этому исследованию, положительная динамика Узбекистана в нем заслуживает внимания. В 2015 году страна занимала в нем 141-е место, а в последней по времени версии рейтинга переместилась на 76-ю строчку, опережая такие страны, как Индия, ЮАР, Бразилия, Аргентина, Египет и т. д.

Среднеазиатский стержень

Важным свидетельством того, что Шавкат Мирзиеев настроен на более открытую политику, стали и планы Узбекистана начать интеграцию в Евразийский экономический союз (ЕАЭС). До конца 2019 года должен быть завершен анализ всех возможностей и рисков такого решения, после чего узбекские власти будут принимать решения о форме партнерства с этим альянсом.

Для ЕАЭС, отмечает Александр Гущин, Узбекистан очень важная страна, потому что объем товарооборота между Узбекистаном и странами ЕАЭС больше, чем с Китаем (от которого Узбекистан зависит гораздо меньше, чем соседние Таджикистан и Киргизия), при этом с Узбекистаном граничат все страны Центральной Азии и Афганистан. При Мирзиееве, добавляет эксперт, Узбекистан определенно улучшает отношения с соседями. Например, удалось снять напряжение с Таджикистаном, по крайней мере по водной системе, хотя раньше между странами не было авиасообщения, действовал визовый режим, некоторые участки границы даже были заминированы.

Отношения Узбекистана с Россией также существенно улучшились – вряд ли можно ожидать повторения скандальных историй эпохи Каримова, когда российские компании просто выдавливались из страны, как это было, например, с телеком-оператором МТС. Совместные российско-узбекские проекты после смены власти в Узбекистане действительно активизировались.

Одной из первых российских компаний, которые пришли в эту страну в новую эпоху, стал комбайновый завод «Ростсельмаш», еще в ноябре 2016 года заявивший о планах организовать производство сельхозтехники на предприятии в городе Чирчике. ЛУКОЙЛ в апреле 2018 года досрочно завершил строительство газоперерабатывающего комплекса Кандымской группы месторождений мощностью 8 млрд кубометров газа в год. Объем инвестиций компании в крупные проекты Гиссар и Кандым-Хаузак-Шады в Узбекистане составил уже около 8 млрд долларов. Еще один важнейший новый проект – строительство первой в Узбекистане АЭС в Джизакской области, начало которому было положено в декабре 2017 года, когда правительства России и Узбекистана заключили соглашение о сотрудничестве в атомной энергетике. Этими примерами список совместных инициатив, естественно, не исчерпывается.

За развитием ситуации в Узбекистане внимательно следят в соседнем Казахстане. Ликвидация двойного курса валюты, свободный обмен валюты для бизнеса и населения, налоговая реформа, реформа таможенной отрасли, заимствования у банков развития, насыщение экономики деньгами за счет льготных кредитов, снижение доли хлопка в посевах, диверсификация сельского хозяйства, банковская реформа – такой список перемен у соседей отмечает казахстанский политолог Марат Шибутов. Кроме того, по его словам, за счет либерализации визового режима очень хорошо поднялась сфера туризма. Растет как в целом экономика, так и самое главное для Узбекистана – занятость. В страну пришло большое количество внешних инвесторов.

Так что неудивительно, признает Шибутов, что Узбекистан был признан «страной года» в первую очередь благодаря продвижению реформ, причем в специфически западном понимании: «Западные элиты очень любят кающихся грешников – как в Евангелии от Луки: «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». Тут такая же история: Узбекистан кается и меняется к лучшему в их понимании, и это считается очень прогрессивным и достойным. Кроме того, Узбекистан до недавнего времени был в числе немногих закрытых стран, которые опирались на импортозамещение, не пускали в большом количестве иностранные инвестиции и при этом имели большое население. Открытие такого рынка дает большие надежды для разных инвесторов, и это тоже учитывалось редакцией The Economist».

Неизбежные издержки модернизации

Безусловно, у столь быстрых реформ есть своя обратная сторона и существенные риски. По любым меркам Узбекистан в структуре глобальной экономики остается страной глубокой периферии – размер его ВВП на душу населения, по данным МВФ на 2018 год, составляет всего 1262 доллара (159-е место в мире). А это означает, что возможности для догоняющей модернизации весьма ограниченны и в высокой степени зависят от успеха в привлечении внешних ресурсов.

Нельзя сказать, что все последние изменения в Узбекистане безболезненны,

отмечает Александр Гущин – инфляция в стране, например, по-прежнему высока, несмотря на то, что в последнее время ее уровень сократился до 12%. Кроме того, в стране высокая степень коррупции, которая фактически стала образом жизни еще в советские времена. Играет большую роль и фактор неравномерного территориального развития в совокупности с очень высоким приростом населения:

«Такие агломерации, как Ташкент, активно привлекают инвестиции, но есть и бедные районы вроде Сурхандарьинской области или Каракалпакии, велики и культурные диспропорции между регионами. Многие люди, которые привыкли к традиционным формам жизни, особенно за пределами Ташкента, вряд ли воспринимают нынешние перемены как безоговорочный плюс. В этом смысле либерализация имеет политические риски».

В то время как многие страны отказываются от глобалистской либеральной модели, Узбекистан во многих чертах повторяет стандартный путь стран третьего мира, который разработали МВФ и другие международные структуры, отмечает Марат Шибутов. Тем не менее, по словам казахстанского эксперта, пока реформы в Узбекистане идут сравнительно успешно. Но пока, считает Шибутов, динамика экономики Узбекистана – это рост от низкой базы: настоящий экономический рост пойдет, когда в полном объеме заработают нефтегазовые месторождения на плато Устюрт и связанные с ними газохимические производства, а также запустится строящаяся АЭС. Тогда Узбекистан действительно может рассчитывать на большой скачок.

Наконец, есть еще один аспект, без которого невозможна успешная модернизация, а именно – развитие пресловутого человеческого капитала. В этой сфере Узбекистан предсказуемо рассчитывает на Россию. По словам Александра Гущина, сейчас в Узбекистан активно идут не только российские компании, но и российские вузы – например, недавно в Ташкенте открылся филиал МГИМО. Это, полагает эксперт, совершенно обоснованное решение с точки зрения дальнейших реформ. Нынешний кадровый потенциал Узбекистана явно не соответствует тем задачам, которые стоят перед страной, поэтому так важно повышение уровня в образовательной сфере.