Взятие Берлина увенчало подвиг советского солдата

На подступах

Известна мысль, что окончание всякой войны уже заключает в себе семя войны новой. Весной 1945 года скорое падение Третьего рейха не вызывало никаких сомнений, и пока еще союзники – СССР, США и Великобритания – внимательно присматривались друг к другу, понимая, что конец войны превращает их в конкурентов.

Гитлеровцы отчаянно надеялись на то, что им удастся договориться с англосаксами о сепаратном мире, а потом общими усилиями встать на пути «большевистских орд». Сейчас такой сценарий развития событий стал любимой игрушкой литераторов, специализирующихся на жанре альтернативной истории, но тогда, пожалуй, шансов на осуществление он не имел.

Пока еще скрытое соперничество трех великих держав проявлялось на тот момент в другой форме – кто успеет подмять под себя больше германской территории, возьмет больше трофеев и в конечном итоге отодвинет будущую линию разграничения подальше от собственных рубежей. Это был вопрос не только обеспечения индивидуальной безопасности, но и всего глобального мироустройства. Плюс вопрос взятия Берлина, колыбели германской агрессии, имел огромное символическое значение.

Кто брал Берлин, тот автоматически становился обладателем лавров главного победителя, а остальные союзники таким образом оказывались вроде как на «подпевках».

Учитывая это, не приходится удивляться тому, что, согласно имеющимся свидетельствам, Верховное главнокомандование и Генеральный штаб Красной армии начали разработку последних операций войны, в том числе и Берлинской, еще в середине 1944 года.

Конечно, до того, как подступить к Берлину, советскому солдату пришлось проделать долгий путь. Он уже прошел с боями на запад от 550 до 1100 км, изгнав врага не только из пределов СССР, но и нейтрализовав Румынию, Болгарию и Финляндию, освободив Польшу, развернув наступление на центральном участке фронта, против северной группы немецких войск в Восточной Пруссии и против южной в Венгрии. Это сковало врага, лишив его возможности перебрасывать подкрепления силам, находившимся на центральном направлении.

Всего за 23 дня советские войска от Вислы дошли до реки Одер, вселяя в немцев трепет перед этим несокрушимым катком. Позже бывший гитлеровский военачальник Фридрих Вильгельм фон Меллентин с дрожью вспоминал: «Русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времен гибели Римской империи».

При этом гитлеровский солдат был еще вполне себе силен, бодр и зол – он сражался с тем большим ожесточением, сознавая, что теперь защищает собственную землю. Маршал Иван Степанович Конев признавал: «Тяжелая обстановка пока не вносила почти никаких поправок в характер действий гитлеровского солдата на поле боя: он продолжал драться так же, как дрался раньше, отличаясь, особенно в обороне, стойкостью, порой доходившей до фанатизма. Организация армии оставалась на высоте, дивизии были укомплектованы, вооружены и снабжены всем или почти всем, что им полагалось по штату. Говорить о моральной сломленности гитлеровской армии пока тоже не приходилось. Можно добавить к этому и такие немаловажные факторы: с одной стороны, геббельсовская пропаганда пугала солдат, уверяя их, что русские не оставят от Германии камня на камне и угонят в Сибирь все немецкое население, а с другой стороны, на тех же солдат обрушились репрессии, усилившиеся к концу войны».

По мере приближения линии фронта к Берлину немцы всеми силами старались укрепить свою столицу. «Районы, прилегавшие к городу, укрепили надолбами, противотанковыми рвами, лесными завалами. Населенные пункты, в которых преобладали каменные строения, превратили в очаги сопротивления; отдельные дома, подвалы – в долговременные огневые точки. Сам Берлин опоясался тремя оборонительными линиями, его улицы были перегорожены баррикадами и завалами, на перекрестках в землю были врыты танки и бронеколпаки. Больше 400 железобетонных бункеров обороняли дороги и улицы.

Гарнизоны таких бункеров доходили до тысячи солдат. Они располагали зенитными орудиями, которые могли действовать как против самолетов, так и против танков и пехоты. Крепкие стены бункеров невозможно было разбить крупнокалиберным снарядом. В землю бункеры уходили на три и шесть этажей. Все население города – от юнцов до стариков – было собрано на защиту фашистской столицы. Из членов молодежной организации «Гитлерюгенд» создавались группы по борьбе с нашими танками. Они были вооружены фаустпатронами. Три миллиона фаустпатронов подготовили гитлеровцы для уличных боев», – констатировал советский писатель-фронтовик Анатолий Митяев.

Он ссылался на мнение Конева: «Фаустпатрон – одно из тех средств, какие могут создать у физически не подготовленных и не обученных войне людей чувство психологической уверенности в том, что, лишь вчера став солдатами, они сегодня могут реально что-то сделать. И, надо сказать, эти фаустники, как правило, дрались до конца...»

Битва гигантов

На эту тему
• Почему после СССР остались гитлеровские недобитки
• Почему Россия не отмечает день победы над Японией
• Как Запад сдал Чехословакию Гитлеру

На этом участке сосредоточились гигантские силы. Немцы стянули к Берлину 1 млн человек при 10,4 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. танков и самоходных пушек, 3,3 тыс. боевых самолетов. На них наступали 1-й Белорусский фронт под началом маршала Жукова, 1-й Украинский фронт (южнее), руководимый маршалом Коневым, 2-й Белорусский фронт (севернее) под командованием маршала Рокоссовского. Всего 2,5 млн человек, 42 тыс. орудий и минометов, 6,25 тыс. танков и самоходных орудий, 7,5 тыс. боевых самолетов. В первых числах апреля 1945-го ставка Верховного главнокомандования рассмотрела и утвердила окончательный план Берлинской операции, наметив ее начало на 16 апреля. Предполагалось, что Рокоссовский прикроет своих соседей, отжимая немецкие войска на север, к Балтийскому морю, а остальные два фронта обойдут Берлин с севера и юга и окружат его, рассекут немецкую группировку, выйдут на рубеж реки Эльбы, встретятся там с американскими войсками.

Перед началом наступления была проделана грандиозная работа: гигантский (площадью в 900 кв. км) город был многократно сфотографирован с воздуха, разведчики постарались добыть как можно больше «языков», карт, документов. 7 апреля командующие армиями провели штабную игру, призванную стать генеральной репетицией. Сосредоточение войск на берлинском направлении, сколько можно, пытались скрыть. «Через всю Польшу двигалось множество эшелонов с артиллерийскими, минометными, танковыми частями. На вид это были совсем не военные эшелоны, на платформах перевозили лес, сено... Но как только эшелоны прибывали на станцию разгрузки, маскировка быстро убиралась, с платформ сходили танки, орудия, тягачи и тут же отправлялись в укрытия...» – вспоминал маршал Жуков.

Наступление на Берлин командование решило начать не на рассвете, как обычно, а ночью – для чего на возвышенности перед участком прорыва предварительно установили 143 мощных прожектора.

В 5 часов утра 16 апреля в эфир унесся радиосигнал: «Родина!» – вслед за чем небосклон озарило зарево от огня тысяч орудий и минометов, заволокшего дымом немецкие позиции.

Через полчаса такой непрерывной «обработки» вспыхнули прожекторы, и артиллерия перенесла огонь в глубину немецких позиций. Советские танки и пехота двинулись вперед. При этом неприятель довольно быстро опомнился. Сдав несколько передовых линий, немцы уцепились за Зееловские высоты и некоторое время не давали наступлению развиваться дальше. Лишь когда на этом участке дополнительно вступили в бой две советские танковые армии, 19 апреля враг покатился дальше к Берлину. Но каждый этап на пути вперед давался очень нелегко – приходилось преодолевать одну за другой полосы минных полей и дотов. 20 апреля части 1-го Белорусского фронта стали обходить Берлин с севера, а артиллерия нанесла первый удар непосредственно по Рейхстагу.

21 апреля советские подразделения вступили на северную окраину Берлина. Тем временем армии 2-го Белорусского фронта форсировали Западный Одер, прикрывая соседей от удара во фланг. Войска 1-го Украинского фронта переправились через Шпрее, соединившись 24 апреля с частями 1-го Белорусского юго-восточнее Берлина, окружив 200 тыс. немецких солдат в лесах у Вендиш-Буххольца. 25-го замкнулось кольцо на западе от Берлина, в нем оказалось еще 200 тыс. немцев. В тот же день части 1-го Украинского фронта достигли города Торгау на Эльбе и встретились там с американскими войсками.

Конец – делу венец

Однако предстояла еще одна задача, страшная и кровавая: бои непосредственно в Берлине, где пришлось брать улицу за улицей. Маршал Георгий Константинович Жуков вспоминал, что, когда войска руководимого им фронта ворвались в Берлин, оборона города в некоторых районах уже ослабла, так как часть войск гарнизона была снята немецким командованием для усиления обороны на Зееловских высотах.

«Но с подходом к центральной части города сопротивление резко усилилось. Оборона противника была сплошной. Немцы использовали все преимущества, которые давали им перед наступающей стороной бои в своем городе. Многоэтажные здания, массивные стены и особенно бомбоубежища, казематы, связанные между собой подземными ходами, сыграли важную роль. По этим путям немцы могли из одного квартала выходить в другой и даже появляться в тылу наших войск. Река Шпрее в самом городе с ее высокими цементированными берегами, рассекая Берлин на две части, опоясывала министерские здания в центре города. Каждый дом здесь был превращен в опорный пункт и защищался гарнизоном, нередко силой до батальона», – отмечал Жуков.

Но и советское наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. «Все усилия были направлены на то, чтобы не дать возможности противнику организовать оборону в новых опорных пунктах. Боевые порядки армий были эшелонированы в глубину. Днем наступали первым эшелоном, ночью – вторым. Заранее подготовленной обороне Берлина с его секторами, районами и участками был противопоставлен детально разработанный план наступления в самом городе. За кажущимся хаосом городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система. Под уничтожающий огонь были взяты основные объекты города. Задача уличных боев в Берлине заключалась в том, чтобы лишить противника возможности собрать свои силы в кулак, расколоть гарнизон на отдельные очаги и в быстром темпе уничтожить их», – рассказал Жуков.

Он приводит слова, сказанные немецким маршалом Вильгельмом Кейтелем на допросе: «К 22 апреля стало ясно, что Берлин падет, если не будут сняты все войска с Эльбы для переброски против наступающих русских. После совместного совещания Гитлера и Геббельса со мной и Йодлем было решено: 12-я армия оставляет против американцев слабые арьергарды и наступает против русских войск, окруживших Берлин».

Действительно, Гитлер последнюю свою отчаянную надежду полагал на то, что его успеют деблокировать. Ежедневно он передавал истерические радиотелеграммы: «Где 12-я армия?»; «Почему Венк не наступает?»; «Где Шернер?»; «Немедленно наступать!»; «Когда вы начнете наступать?»... 29 апреля полным ходом шел штурм Рейхстага – советские бойцы уже проникли внутрь здания через проломы, сделанные артиллерией в его северо-западной стене. Солдаты 1-го батальона 756-го стрелкового полка под командованием капитана Сергея Неустроева, 1-й батальон 674-го стрелкового полка капитана Василия Давыдова и 1-й батальон 380-го стрелкового полка старшего лейтенанта Константина Самсонова овладели основной частью Рейхстага, сопротивление гитлеровцев переместилось в подвалы. Они еще рассчитывали вырваться из окружения, отрезав находившихся в Рейхстаге советских солдат от основных сил. Пустые надежды!

Вечером 30 апреля штурмовая группа в составе старших сержантов Михаила Минина, Гизия Загитова, Александра Лисименко и сержанта Алексея Боброва под командованием капитана Владимира Макова выбили дверь на чердак, через слуховое окно пробрались на крышу над западным, парадным фронтоном здания и установили красное знамя в отверстие короны скульптуры богини Победы. Через несколько часов лейтенант Алексей Берест, сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария водрузят над Рейхстагом штурмовой флаг 150-й стрелковой дивизии, ставший впоследствии «каноническим» Знаменем Победы.

Окончательно немецкое сопротивление в горящем Рейхстаге было подавлено ранним утром 2 мая: уцелевшие сложили оружие.

Ну и наконец, касательно самого знаменитого самоубийства в истории. Чрезвычайно характерно, что практически все стороны – и советское командование, и союзники – долго в нем сомневались. Отсюда популярные по сей день конспирологические теории о том, что фюрер успел сбежать. Дескать, добрался до одного из портов, сел на подводную лодку и эвакуировался... Далее варианты расходятся в зависимости от фантазии рассказчика – от Южной Америки до секретной базы в Антарктиде и даже на Луне. К слову сказать, у немцев действительно были налажены плотные связи с некоторыми странами Южной Америки с их диктаторскими режимами и обширными колониями фольксдойче.

В детстве автор этих строк зачитывался романом «Секретный фарватер» Леонида Платова. Правда, по тексту романа Гитлер так и не смог ступить на борт уже подготовленной к бегству субмарины, но такая возможность все равно как бы подразумевалась. Чрезвычайно характерно и то, что толпы нацистов заранее подготовленными «крысиными тропами» действительно сумели эвакуироваться в Южную Америку, откуда их пришлось выковыривать поодиночке – далеко не всегда успешно.

К слову, в художественном мире Юлиана Семенова Штрилиц, с трудом избегнувший смерти в Берлине, в конце 1940-х действует в Аргентине и Бразилии, выявляя тайную организацию ODESSA, как раз и занимавшуюся спасением немецких бонз. Организация реально существовала и увела от возмездия очень многих. То есть теоретически Гитлер мог бы спастись, хотя в возможность, что фигуре такого калибра потом удавалось успешно прятаться в течение десятилетий, верится с трудом. Действительность же оказалась куда более прозаичной – он реально свел счеты с жизнью в Рейхстаге 30 апреля, его обугленные останки прошли «верификацию» военно-медицинских экспертов. Но даже лишившись своего мозга, гадина конвульсивно сопротивлялась еще в течение целой недели с лишним... Одно только взятие Берлина стоило Советскому Союзу около 75 тысяч жизней...