Низшая точка в российско-американских отношениях пройдена, и Москва ждет серьезных результатов от апрельской встречи президентов Медведева и Обамы. При этом, как отметил замминистра иностранных дел Сергей Рябков, Россия не хочет сотрудничать по вопросу ПРО «в качестве пристяжной лошади» и отвергает какую-либо сделку, увязанную с иранской ядерной программой. Кроме того, Москва не может закрывать глаза на глобальную экспансию НАТО.

Москва ожидает серьезных результатов от встречи президентов России и США Дмитрия Медведева и Барака Обамы, которая состоится в Лондоне 1 апреля, заявил замглавы МИДа Сергей Рябков на пресс-конференции в Москве.

«Мы с умеренным оптимизмом смотрим на предстоящий период и ожидаем серьезных результатов от лондонской встречи президентов», – сказал он, выразив уверенность, что низшая точка непростого периода российско-американских отношений пройдена.

«Перезагрузка, о которой так много говорят, с подачи наших американских партнеров действительно началась. Получается пока неплохо. Хотелось бы верить, что дальнейшее углубление диалога и его интенсификация, конкретизация по направлению взаимодействия позволят нам нарастить позитивное качество двусторонних отношений», – отметил дипломат.

При этом Рябков заявил, что визит Барака Обамы в Россию пока не обсуждается. «Что касается возможного визита президента США в Россию, то этот вопрос далек от стадии конкретного обсуждения, и сейчас об этом просто преждевременно говорить», – пояснил он.

По его словам, в центре российско-американского диалога – стратегическая стабильность, вопросы, связанные с перспективами заключения нового договора о стратегических наступательных вооружениях, срок действия которого истекает в декабре текущего года, а также вопросы ПРО, в которых Москва хочет сотрудничества на равноправной основе.

«Мы к сотрудничеству по ПРО готовы, но не в качестве пристяжной лошади, которая впрягается в упряжку и тянет ее в том направлении, которое задано кем-то другим. Мы хотим такого сотрудничества, которое предполагает, прежде всего, совместный анализ и оценку угроз в этой сфере, совместное изучение вариантов реагирования на источники этой угрозы через применение политических, дипломатических и иных мер», – цитирует замглавы МИДа РИА «Новости».

В связи с этим он в очередной раз подтвердил, что Москва и Вашингтон не обсуждают никакой сделки, связанной с возможным отказом США от размещения элементов ПРО в Европе в обмен на помощь России в урегулировании иранской ядерной программы. «В нашем диалоге с США отсутствует такой компонент, как обсуждение подобной сделки», – заверил дипломат, добавив, что Россия не видит признаков переключения иранской ядерной программы на военное направление.

Что касается соглашения по СНВ, то в Москве считают вполне реальной выработку нового договора до конца этого года. «Как только сенат утвердит основных назначенцев на соответствующие должности, мы будем незамедлительно готовы вступить в полноформатные переговоры на эту тему. Времени, остающегося до декабря, по нашим оценкам, вполне достаточно для разработки серьезного и хорошо подготовленного документа», – сказал он.

По мнению российского дипломата, России и США не придется начинать переговоры с нуля, так как уже сформирована некоторая база.

«Нам надо будет сосредоточиться именно на вопросах по существу и принять по ним соответствующие политические решения. При наличии воли это все вполне достижимо, и сигналы из Вашингтона свидетельствуют о том, что решимость двигаться в направлении такой договоренности наличествует и там, что является позитивным знаком», – передает слова Рябкова «Интерфакс».

Кроме того, рассказал замминистра, в России предвидят серьезный разговор с США по теме последствий конфликта Грузии и Южной Осетии. «Я предвижу серьезный разговор на эту тему. Что касается последствий конфликта Грузии и Южной Осетии, то эту тему тоже нужно будет обсудить в Лондоне», – сообщил Рябков.

Также коснулся он и темы НАТО. По его словам, военное планирование НАТО распространяется на регионы, не входящие в зону ответственности альянса. «Альянс проводит работу, которая и в плане военного планирования означает повышение внимания со стороны блока к проблемам вне традиционной географической зоны ответственности. По сути, это претензия на глобальную роль, мы не можем с этим не считаться», – заключил заместитель главы внешнеполитического ведомства.