Россия пойдет по японскому пути

В «Единой России» разгораются споры – о ценах и кадрах, о федерализме и коррупции. Дискуссии «социальных консерваторов», либеральных консерваторов и «государственных патриотов» выводят в публичное поле невидимую миру борьбу «подковерщиков» и «надковерщиков». А это значит, что партийно-политическая система в нашей стране обретает очертания, и, судя по всему, единороссам надо учить не «Историю КПСС», а японский.

В среду состоится очередное заседание трех партийных клубов партии «Единая Россия» – Центра социально-консервативной политики (ЦСКП), Либерально-консервативного клуба политического действия «4 ноября» и Государственно-патриотического клуба (ГПК). Предмет обсуждения – кадровая политика.

Серьезных сил, заинтересованных в расколе ЕР сегодня в России нет. Да и завтра они вряд ли появятся – неоткуда

Речь пойдет о намеченной в ЕР внутрипартийной чистке, и ожидается, что представители разных течений в партии если и придут по этому вопросу к согласию, то не сразу и не без острых дискуссий.

Надо отметить, что за последнее время это уже далеко не первый случай, когда внутрипартийные споры в «партии власти» выносятся в публичное пространство – причем, не по недосмотру участников, а вполне намеренно.

Весной горячие дискуссии развернулись вокруг предложенных молодым парламентарием-единороссом Робертом Шлегелем поправок к закону о средствах массовой информации. Инициативу депутата об ужесточении ответственности владельцев и руководителей СМИ за распространяемые ими сведения подвергли жесткой критике товарищи по партии из клуба «4 ноября». В итоге законопроект был отозван.

Затем партийцы заспорили относительно инициативы председателя думского комитета по труду и социальной политике Андрея Исаева о введении продуктовых талонов для малоимущих. Исаев нашел понимание у своих коллег из ЦСКП, неоднозначное отношение – у членов ГПК и суровую критику со стороны «ноябристов». Окончательная судьба исаевского проекта еще не решена.

Проблема кадровой чистки в партии также обсуждается уже не первый день: еще в мае о ней спорили на заседании клуба «4 ноября». И выяснилось, что разброс мнений о методах и задачах кадрового обновления партии довольно широк.

Еще одну тему для дискуссии в субботу поднял президент Татарстана, а по совместительству – сопредседатель Высшего совета ЕР Минтимер Шаймиев. Как сообщает «Интерфакс», он высказал мнение о целесообразности возвращения к выборности региональных лидеров и отказа от права президента распускать региональные парламенты.

В понедельник, когда слова Шаймиева были широко растиражированы, выяснилось, что у него есть сторонники за пределами партии (первым оказался депутат-эсер Геннадий Гудков). Зато в самой ЕР его слова особого энтузиазма не вызвали.

Один из лидеров либерал-консерваторов Владимир Плигин осторожно заметил в комментарии РИА «Новости», что к вопросу о выборности губернаторов если и стоит возвращаться, то не в этом политическом цикле. А социал-консерватор Андрей Исаев подчеркнул, что мнение Шаймиева – это его личная точка зрения, а не позиция партии.

Еще одну тему для дискуссий во вторник назвал председатель Госдумы и глава Высшего совета партии Борис Грызлов – коррупция. На официальном сайте партии опубликовано его заявление, в котором говорится: «Борьба с коррупцией – проблема многоплановая. Именно поэтому «Единая Россия» сделала вопрос противодействия коррупции одним из главных вопросов для обсуждения в партийных клубах»…

Как видим, тенденция налицо. Оживленные дискуссии становятся непременной частью внутренней жизни партии «Единая Россия». То есть, «Единая Россия» все больше напоминает настоящую партию.

Впрочем, для такого вывода надо для начала посмотреть, о чем идут споры. Можно ли считать, что единороссы всерьез дискутируют о чем-то важном – либо это имитация бурной деятельности?

Для ответа на этот вопрос есть достаточно простой способ: надо посмотреть, насколько важны проблемы, о которых идут споры. Причем, «важны» в том смысле, что задевают интересы влиятельных групп интересов, а потому не могут быть сведены к болтовне по поводу.

Что касается СМИ и социальной политики, то, при всей общественной значимости того и другого, доведение любой проблемы до полной пустопорожности в обоих случаях вполне возможно. За последние 20 лет по части демагогического разжижения социальных вопросов и проблем свободы слова российский политический класс достиг высшего пилотажа. То же самое относится и к коррупции.

Но вот вопрос, поднятый Шаймиевым, равно как и кадровая чистка, – это уже дела, касающиеся не только абстрактных принципов, но и конкретных интересов.

Если Минтимер Шаймиев заводит разговор о большей самостоятельности региональных руководителей, он явно делает это не ради принципов федерализма и демократии. Достаточно хотя бы в минимальной степени ознакомиться с политической практикой руководимой им республики, чтобы понять: приверженность либеральным ценностям не составляет смысл деятельности бессменного татарского руководителя.

А вот вопрос о соотношении самостоятельности региональных элит и подконтрольности их федеральному центру татарского президента волнует по-настоящему. И то, что обсуждение проблемы «вертикали» вынесено (очень аккуратно, без вздымания флагов и гневных инвектив, но вынесено) в публичное поле – серьезный симптом.

Не менее серьезен и кадровый вопрос. То, какой будет чистка, по каким критериям и правилам ее проведут, на какой результат надеются и как далеко зайдут, определит очень многое в дальнейшей судьбе партии во всех отношениях. И организационном, и политическом, и экономическом.

Заметим, что кадровые решения для бюрократии – самая деликатная сфера, которую всегда стараются держать вне поля зрения общества. Именно здесь пролегает главный водораздел, существующий в «партии власти» – между «подковерщиками» и «надковерщиками».

До тех пор, пока кадровые решения остаются сугубо кулуарными, «подковерщики» могут спать спокойно и не обращать внимания на публичный шум по любому вопросу. Хоть о собственности, хоть о свободе, хоть о власти. Все равно реальные механизмы власти остаются вне публичной сферы, и никакая открытая конкуренция им не угрожает.

Но вывод кадровой темы из тени лишает всесильных подковерных вершителей главного оружия. Они в принципе ничего не могут противопоставить своим оппонентам, поскольку публичной артикуляции их позиция не поддается.

Все это означает, что «Единая Россия» действительно начала двигаться по тому пути, который предлагали ей, в частности, колумнисты газеты ВЗГЛЯД – по пути развития внутренней конкуренции и публичной дискуссии, которая должна заменить выродившуюся борьбу между властью и маргинализированной оппозицией.

Не значит ли это, что правящая партия встала на путь, ведущий к расколу? Исключать такое развитие событий нельзя, но надо иметь в виду важное обстоятельство. Для всех единороссов – хоть социальных, хоть либеральных; хоть столичных, хоть провинциальных; хоть «подковерных», хоть «надковерных» – сохранение партии в качестве единой силы, чье политическое господство неоспоримо, принципиально важно.

Поэтому, даже если дискуссии приведут к организационному оформлению «крыльев» или фракций (которое в апреле предлагал политолог и депутат Сергей Марков), партия может сохраниться. И скорее всего сохранится, поскольку серьезных сил, заинтересованных в ее расколе, сегодня в России нет. Да и завтра они вряд ли появятся – неоткуда.

А это означает, что Россия уверенно движется по «японскому» пути партийно-политического структурирования. То есть, к «полуторапартийной» системе, где есть безусловно доминирующая партия большинства и несколько полумаргинальных партий меньшинства. При этом внутри партии большинства, охватывающей широкий идейно-политический спектр, происходит реальная политическая конкуренция. Причем открытая.

У российского политического класса пока нет привычки к такому режиму функционирования. Жесткая кулуарная борьба при внешнем согласии всех со всеми – это дело обыкновенное. Но вот единство в сочетании с конкуренцией – нечто совершенно незнакомое.

Ну да, ничего страшного. Русская политическая традиция всегда довольно легко впитывала веяния со стороны. При Петре Великом государство учило голландский; при Екатерине Великой – французский; при коммунистах – немецкий; после них – английский… Теперь пора учить японский.