О МУС вообще и о его реальных возможностях арестовывать лидеров государств в частности.
Международный уголовный суд (МУС) – динозавр времени официального «конца истории», когда СССР уже рухнул, а башни-близнецы (с последующими интервенциями США везде, куда дотянутся – от Афганистана и Ирака до прав и свобод личности по Patriotic Act) – еще нет. Тогда казалось, что время суверенитета как такового проходит, человечество движется в сторону подобия единого государства, живущего примерно по единым правилам без существенных границ и ограничений, с ними связанных.
Авторы идеи МУС вдохновлялись отдельными международными трибуналами – по бывшей Югославии и по Руанде. Конфликтам, у которых были явные проигравшие, интересы которых не были готовы защищать даже их собственные государства. Поэтому в Римский статут вошли, по сути, взаимоисключающие пункты – статья 27 об отсутствии ограничений, связанных с должностным положением для юрисдикции суда, и статья 98, которая говорит, что суд не вправе требовать от государств-участников отказа от обязательств, связанных с международным правом и «горизонтальными договорами» с другими государствами.
И вот уже 20 лет суд обсуждает, выше ли юрисдикция суда, чем право и обязательства стран-участников, или нет. И если суд считает, что выше, то как принудить государство-подписанта к отказу выполнять статью 98, в рамках которой практически все страны-участники уже подписали с США отдельные договоры о принципиальной невозможности выдачи под юрисдикцию МУС гражданина США или союзника США.
Пик этих искрометных обсуждений пришелся на многочисленные путешествия суданского лидера Аль-Башира по Африке и Ближнему Востоку во время действия «ордера на его арест» в 2010 годах. Аль Башира никто никуда не выдал, ни одну страну, где он был, не наказали, но наплодили кучу «мнений» и «подкомитетов» вроде «президиума Комиссии по имплементации статьи 98 Римского статута» 2017 года.
Адвокаты и судьи, отрицавшие иммунитет, напирали на абстракции и прогресс – «может ли идея иммунитета, коренящаяся в устарелых нормах национального права, быть применима для сияющего и прогрессивного здания международного правосудия?». Противоположная сторона «давала базу», опираясь на конкретику: «Если Науру, Вануату и Лихтенштейн сформируют «наднациональный судебный институт» и скажут, что в его рамках президент США более не обладает иммунитетом, предусмотренным национальным законодательством этих стран, что в мире поменяется?» Чтобы ответ на этот вопрос искался бойчее, США даже наложили санкции на пару чиновников МУС, публично высказавших мнение, что солдаты армии США теоретически им могли бы быть подсудны.
В любом случае МУС реально не работал ни в каком виде, кроме как клуб юристов, обсуждавших всякие интересные юридические темы вроде соотношения национального и международного права. Число изобличенных им и осужденных им можно перечислить по пальцам одной руки, и все они будут младшие африканские полевые командиры. И ничто не предвещает, что ситуация поменяется хоть как-то.
Единственное практическое решение вопроса об аресте руководителя страны Х на территории страны Y по ордеру МУС (и это есть в материалах и решениях суда) – это отказ страны Y от суверенитета в отношении выполнения международных договоров и признание себя «юрисдикционным суррогатом» МУС, как сам МУС это называет. Может, история и была когда-то «летающей», но явно не сейчас – в ходе глобальной моды на суверенитет и автаркию. Так что арестам по ордеру МУС мешает сам дух времени, а не «конструкция границ», «зависимость от Китая» или «традиционные отношения».
Это, впрочем, понимают и эксперты в Гааге, упирая не на «обязательства», а на «добрую волю» государств-членов и признавая невозможность для кого бы то ни было наказать хоть как-то подписанта Римского статута, просто желающего действовать в соответствии с буквой и духом одной из его статей.
