Сложившаяся на Западе система организации власти никогда не считалась совершенной. Здесь можно вспомнить и американские конституционные споры более чем двухвековой давности, когда обсуждалось, представляет ли кого-то так называемое представительство. И знаменитое высказывание Уинстона Черчилля: «Демократия – это наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». И многое другое.
Но всё же почти полтора столетия «представительство» работало. А Черчилль, может быть, отчасти и был прав. Но только до момента окончательного торжества информационного общества.
Историки даже зафиксировали примерную дату перелома. Распад, как это часто случалось, начался с Великобритании, когда PR-технологии вытеснили реальный диалог с нацией, а политические манипуляции заменили общественную дискуссию. Произошло это во время первой избирательной кампании Маргарет Тэтчер, которая с волной нового консерватизма похоронила под собой и классический либерализм, и старую европейскую политическую этику. Фактически похоронила старую Европу.
Всё решил один, в дурном смысле «революционный», прием. В политическую практику решено было привнести методы маркетинга. В результате в рамках сложившейся, по существу, совершенно новой системы, сменяющие друг друга политические лидеры стали обычными «продажниками». Отныне они предлагали на выбор мнения и обещания, но не имели и даже не имитировали никаких независимых от конъюнктуры стратегических целей и тем более идеалов. Соответственно оказались отменены все мысли о суверенитете, национальных интересах и связи прошлого с будущим.
По итогам в театре утвердился один и тот же однообразный спектакль, где разной степени привлекательности куклы, во всем послушные воле анонимных манипуляторов, разыгрывают ставшие почти уже ритуальными сценки выборов, парламентских дебатов, партийной борьбы и всего такого прочего. И чем чаще сменяются фигурки на сцене, тем проще анонимным силам контролировать процесс.
При этом понятно, что за силы эти никто, разумеется, не голосовал, никто не знает их в лицо. Да и лица у них нет, у финансовых потоков под контролем корпораций. И что самое главное, если играть «по их правилам», частные персонажи, народы и государства обречены оставаться объектами сторонней манипуляции, шаг за шагом терять понимание своих интересов и субъектность.
Единственное противоядие против такого тщательно просчитанного и вполне себе демонического процесса – человеческая воля. Личность и лицо. Их главный страх – страх персонифицированной власти, власти с человеческим лицом, которая получает достаточную энергию и силу собственного самостоятельного движения, чтоб разорвать нити маркетинговых манипуляций.
Всё решают яркие лидеры во главе крупных стран. Они умеют играть вдолгую, неминуемо становятся субъектами международных отношений, с каждым годом видят свои задачи более стратегически, независимо от маркетинговых технологий. В результате именно они снова возвращают в мир и большую историю, и большой смысл.
Собственно, так было и на классическом Западе до его падения в тотальную манипуляцию PR. Достаточно вспомнить Рузвельта, того же Черчилля, де Голля. Характерно, что иные из этих героев отшумевшего ХХ века клеймятся современными леволиберальными публицистами как автократы. Оставим это определение на их совести, ничего дурного в нем нет.
Ярчайший пример значения преемственности власти – новейшая история России. При всех никуда не исчезающих внутренних сложностях и противоречиях отечественная система не только дала нам возможность отстаивать экзистенциальные интересы страны в СВО, но и способствовала формированию новой политической нации. Благодаря ей сложился тот общественный консенсус, который так «взбесил» – в прямом значении этого слова – коллективный Запад. И так вдохновил Глобальный Юг.
Более того, именно стабильность власти в России позволила нашей стране уже во всемирно-исторической перспективе встать против диктата «меньшинств», на защиту традиционных ценностей и самого образа человека. В обстоятельствах политической чехарды и подсадки на иглу PR-одобрения это было бы попросту невозможно. Нас банально разыграли бы силы, полагавшие, что их финансовые возможности и есть гарантия их всемирного торжества.
Однако реальность оказалась несколько другой. Хозяева «цивилизованного мира» не потому любят сменяемость власти, что как-то хотят иметь в виду «волю народа». Но только потому, что в своей «глобальной машинерии» мечтают обезопасить себя от сильных и опытных противников, сохраняющих видение стратегической цели и возможность действовать в национальных интересах.
