«Успехи» украинского контрнаступления, уже два месяца бьющегося о русскую стену, разбивая подготовленные натовцами резервы, провоцируют некоторое брожение в правительствах альянса. Так, министр обороны Италии Гвидо Крозетто, глубоко вздохнув, допустил, что при таких-то успехах военные действия могут чрезмерно затянуться и, возможно, придется прибегнуть к политическому, а не военному решению конфликта.
Конечно, Италия – страна красивая, но в мировых делах ничего не решает. Но как симптом разворачивающихся процессов высказывание министра любопытно. Если можно так выразиться, военное решение – первая линия обороны Запада, а политическое – вторая. Вообще-то руководство нашей страны все полтора года специальной военной операции подчеркивало, что оно предпочитает именно политические, а не военные методы. А вот лидеры НАТО, США, ЕС всё это время заявляли ровно обратное: только «победа на поле боя» и никак иначе.
Но даже если Запад смирится с неизбежностью прекращения войны, сойдемся ли мы с ним в понимании смысла политического решения?
Первое, что настораживает: г-н Крозетто считает, что политическое решение было бы во вред свободе и демократии. Вот вроде бы считается пошлым по каждому поводу вспоминать Оруэлла, но тут-то куда деваться? Мир повредит свободе славить Бандеру и демократии для нацистов? Возможно. Но кто бы мог предположить, что для Запада, включая вроде бы культурную страну Италию, это станет ценностью?
Сегодня минимальная задача НАТО – навсегда оторвать от России Украину в так называемых границах 1991 года. Однако главное – оторвать, провести непреодолимую черту между народами, совсем недавно составлявшими одно государство. Закрепить аннексию Украины Западом.
Но это «первая линия обороны», это то, что там назвали бы чистой победой – по крайней мере, на первом этапе противостояния с Россией. Если же все-таки придется пойти на такой нежелательный и «недемократический» компромисс, то что именно будет предметом этого компромисса: статус всей Украины или судьба отдельных территорий?
Как мне кажется, территории – это то, что Запад готов уступить в первую очередь, да и обязательно уступит, как только поймет, что военной силой их не занять. Но не на условиях окончательного мира, а на условиях перемирия, сколь угодно долгого, но никого ни к чему не обязывающего.
В то же время в вопросе о нейтралитете остальной Украины Запад будет упираться до конца. Сторонники нашей «партии мира» уже давно рекламируют это как «корейский вариант», якобы неизбежный и всех устраивающий. Стоит вспомнить, что «корейский вариант» – это 70 лет регулярных вооруженных провокаций, но при этом корейцев по обе стороны линии разделения никто за это время не пытался переделать ни в китайцев, ни в японцев. Совсем иная ситуация на Украине. К тому же для нас гораздо поучительнее опыт Минских соглашений, которые ни Украина, ни европейские страны-гаранты не думали исполнять.
Новое соглашение такого рода будет означать, с учетом насыщения Украины оружием, постоянные провокации с использованием дальнобойных ракет и беспилотников, при этом страдать будут не только Донецк или Новая Каховка, но и Москва – ровно в том режиме, в котором это происходит сейчас.
- Военный эксперт назвал украинские дроны Magura V5 вызовом флоту России
- Эксперт объяснил, как украинским беспилотникам удалось долететь до «Москва-сити»
- Американист: Украина просит от США гарантии безопасности для перестраховки
Что такое перемирие, на которое теоретически мог бы пойти Запад где-нибудь к концу этого года? Это значит: пожертвовав частью территорий, остальную Украину освежевать, разделать, приготовить по натовскому рецепту и подать к столу. И мы можем не сомневаться, что в этом случае в районе Сум и Чернигова появится натовский плацдарм для нападения на нашу страну.
Но ведь это именно та угроза, в ответ на которую Россия начала СВО. Поэтому принципы компромисса для нас выглядят диаметрально противоположным образом. Любые разговоры о территориях вторичны по отношению к статусу Украины в целом. Иными словами: забирайте с Украины свое оружие, которое еще уцелело, и прекращайте разговоры о ее принятии в НАТО.
Почему-то Запад совсем не слышит, когда Россия заявляет о своем коренном интересе: независимость независимостью, но с территорий, которые были частью нашего государства, не должна исходить военная угроза для нас. По сути, такая угроза уже является агрессией. И это касается не только Украины.
Вообще-то, когда речь идет о государствах своего клуба, Запад эту концепцию хорошо понимает. Свежий пример. Не успел произойти переворот в Нигере, как Эммануэль Макрон уже возжелал защитить всеми способами, вплоть до военной силы, во-первых, граждан Франции в этой стране, а во-вторых, французские интересы.
Ну ладно, граждане – дело святое. Но интересы-то какие там у вас? Нигер лишь в 1884 году, на конференции колониальных хищников, был включен во французскую зону влияния. Потом Франция еще какое-то время его завоевывала. А в 1960 году якобы отпустила в независимое плавание. С тех пор прошло 60 с лишним лет, и у Франции, оказывается, есть в Нигере какие-то интересы, оправдывающие военное вмешательство. У Франции есть интересы в целом ряде стран, никак не связанных с ней ни этнически, ни географически, куда она просто приходила наживаться. У Британии, давно уже не владычицы морей, есть интересы на далеких и ненужных ей Фолклендских островах. Интересы США требуют, чтобы на Кубе и в Венесуэле сидели послушные им правительства, а за непослушание следуют санкции и угрозы. В то же время России отказано в каких-либо интересах за пределами своей территории. И этот отказ сам по себе является актом агрессии.
Таким образом, выдержать до конца украинско-натовский накат на фронте – это половина дела. Не менее трудно будет и тогда, когда нам захотят предложить «политическое решение» в форме обмена территорий на отказ от наших коренных интересов и в конечном счете от значительной доли нашей субъектности. Давление в пользу такого «политического решения» будет серьезным, и соблазна продешевить и подменить одни цели другими будет много. Я, впрочем, верю, что в грядущей дипломатической схватке России удастся настоять на своем.
