Революция «Кинг-Конга»

Второй «Кинг-Конг» зазывно смотрел на меня с ретушированных фотоиллюстраций советских сборников «Зарубежное кино: мифы и реальность». Фильм там трактовался как запугивание американского обывателя советской военной угрозой.

Третий «Кинг-Конг» пришел к нам, ведомый под ручку Питером Джексоном. Прикольный трэшевик, затем солидный экранизатор «священной коровки» – «Властелина колец» Толкиена – создал шедевр, не ограничиваясь воспроизведением сугубо сюжетных ходов знаменитой истории.

Матрешечный «Кинг-Конг»

Первый слой его фильма – это кино про кино

В его аранжировке мифологема «Красавица и чудовище» вышла на новый уровень. Последний «Кинг-Конг» вышел самым изысканным. Изъезженные вдоль и поперек темы в наше время возможны только на метауровне. У Джексона он «матрешечный».

Первый слой его фильма – это кино про кино. Отвязный кинорежиссер, напоминающий Орсона Уэллса, обманывает продюсеров и удирает морем на необитаемый остров для проведения натурных съемок, прихватывая с собой сценариста и подбирая буквально на улице героиню.

Собственно, примадонна, которая должна была играть главную роль, оказалась занята, и режиссера устраивала любая смазливая девушка, чьи параметры подходили бы под имеющийся гардероб. Можно сказать, что этот «Кинг-Конг» начинается там, где заканчивается «Золушка».

Уже с первых кадров фильм намекает, что «он не то, чем кажется». Человек, жонглирующий яблоками, вдруг начинает их лихорадочно поедать, задержанные полицией дергаются, повторяя фигуры танца в варьете, которые мелькали на экране минутою раньше, а герои частенько видят друг друга в зеркальных отражениях.

Пока еще непонятно, куда клонит Джексон, все развивается на уровне комедии положений и предсказуемых сюжетных ходов. Настораживает разве что штудирование одним из моряков «Сердца тьмы» Конрада. И только когда съемочная группа прибывает на остров, Джексон раскрывает карты. Это путешествие, замаскированное под вариацию «Кинг-Конга», – психоделический трип. Бэдтрип, если употреблять соответствующую терминологию.

Плохих трипов не бывает

Собственно, примадонна, которая должна была играть главную роль, оказалась занята, и режиссера устраивала любая смазливая девушка, чьи параметры подходили бы под имеющийся гардероб

За путешествие в глубины бессознательного приходится дорого платить. Кошмары следуют один за другим. Героиня видит престарелого двойника – старуху-блондинку, которая выкрикивает ей в лицо какую-то тарабарщину. Затем она встречается с «Тенью», в юнговской терминологии, – Кинг-Конгом, который, сграбастав девушку, мчится с ней с бешеной скоростью по пересеченной местности.

Это снято именно как психоделическое путешествие. «И уносит меня», как пели когда-то Net slov. Тем паче что Наоми Уоттс памятна нам по «Малхолланд драйв» Дэвида Линча, где она сыграла запутавшуюся в закоулках сознания начинающую актрису. Дальше – больше. Спасение от чудовища оборачивается встречей с еще более гадкими и опасными существами. Оказывается, «Тень» – Кинг-Конг – не только угроза, но и покровитель.

Плохих трипов не бывает, говорят бывалые люди, бывают плохие психонавты. Чтобы спастись, не стать игрушкой всесильного бессознательного, надо смириться с его властью и научиться его языку, интегрировать опыт. Девушке это удается, но алчные кинематографисты забрасывают чудовище огромными банками с хлороформом, орудуя ими, как «коктейлем Молотова». Гигантская обезьяна повержена и доставлена в Нью-Йорк.

Игры с бессознательным, стремление не взаимодействовать с ним, а подчинить его себе сыграют злую шутку с коммерсантами. Круша все и вся на своем пути, Кинг-Конг найдет свою добычу-хозяйку и погибнет на крыше небоскреба.

Собственно, «Аленький цветочек» и поэтические вариации Кокто развивали ту же тему, разве что исход был оптимистичнее. «С одной стороны, он хочет вернуться, – говорит бывалый матрос юнге, погруженному в чтение Конрада. – Внутренний голос предостерегает его. Но с другой стороны, он хочет узнать и победить то, что внушает ему ужас». Победить внутренний ужас можно по-разному.

Однако «Кинг-Конг» предполагает единственный финал, отступать от которого режиссер не вправе.