Кирилл Бенедиктов: Момент истины

Коммунисты обвиняют демократов в том, что они разворовали Россию, демократы клянут коммунистов, плохо построивших плотины, либеральная оппозиция клеймит кровавый режим Путина-Медведева за то, что не спешит спасать стучащих по трубам людей, кремлевские охранители бичуют оппозицию за пиар на крови.

Сейчас эти тысячи сидят в своих уютных жежешечках и спорят о том, сажать Чубайса за случившееся или награждать орденом

В Интернете идет гоббсовская война всех против всех, на одного вменяемого блогера приходится десять отморозков, гуманитарии, еще вчера понятия не имевшие, что такое «гидроудар» и «колонка ЭГР», с пеной у рта спорят о том, нужно или нет открывать затворы на Майнской ГЭС. Журналисты состязаются в остроумии, выдумывая для своих материалов задорные названия наподобие «ГЭС приготовила форель в масле» (это о том, что в Енисей после аварии вытекло сорок тонн машинного масла; на мой неполиткорректный взгляд, таких хедлайнеров надо выгонять из профессии с волчьим билетом).

Между тем в реальном мире бешеными темпами идет работа по спасению людей, главу сибирского МЧС Сафиуллина доставляют в Москву с сердечным приступом, из вентиляционной трубы вытаскивают чудом выжившего парня, просидевшего 15 часов в ледяной воде. А завсегдатаи Живого Журнала продолжают плевать друг в друга ядовитой слюной, воображая, что тем самым вносят свой скромный вклад в борьбу со вселенской энтропией.

Можно, конечно, возразить, что бури в ЖЖ никак не влияют на события в реальном мире, поэтому на них можно не обращать внимания. Но это неправда, или, по крайней мере, полуправда. ЖЖ в России – суррогат общественного мнения; суррогат – поскольку общество это сужено до семи миллионов человек, регулярно читающих блоги.

Тут надо сделать небольшое пояснение. Общественное мнение – это вовсе не идеи, вырабатываемые самим обществом, как некоей аморфной массой. Идеи всегда продуцируются конкретными людьми: философами, политиками, писателями, на худой конец, журналистами. Общество их только принимает или отвергает, баланс между угодными социуму идеями и идеями, вызывающими у него отторжение и называется обычно «общественным мнением».

Если бы катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС произошла в семидесятых годах прошлого века, спасать людей и отстраивать плотину заново вызвались бы тысячи людей (фото: ИТАР-ТАСС)

Для того, чтобы общество восприняло ту или иную идею, нужен, во-первых, информационный канал, во-вторых, дискуссионная площадка. Раньше эту функцию худо-бедно выполняли газеты и толстые журналы, сыгравшие важную роль в распаде СССР и крахе коммунистического режима. Нынче бумажные СМИ в упадке, да и былой веры печатному слову в обществе уже не наблюдается. Телевизор, остающийся главным каналом информации для большинства наших сограждан, является выразителем вовсе не общественного, а государственного мнения. А это, согласитесь, разные вещи.

Вот и получается, что Интернет нынче – единственная отрада гражданина. Он и информканал, и место для дискуссий в одном флаконе. А стало быть, гражданское общество, о необходимости которого так долго говорили все, кому не лень, вызревает, как гомункул, в реторте рунета.

Однако смутные контуры этого гомункула вызывают, скорее, тревогу, нежели надежду.

Понятно, что большая часть этого протогражданского социума – люди вялые, безынициативные, недовольные окружающим миром, но не готовые всерьез напрячься, чтобы его изменить. Ну а чего еще вы хотели от общества, находящегося в фазе надлома (используя терминологию Льва Гумилева)? Сплошное господство субпассионариев, уставших от великих потрясений прошлого. Но и эти субпассионарии не прочь поучаствовать в сетевых битвах, благо это не отнимает ни сил, ни денег, да и опасностями никакими не грозит.

О, это стремление чувствовать себя причастным к творящейся истории! На нем умело играют разнообразные манипуляторы, которых в блогосфере уж никак не меньше, чем в реальной жизни. Манипуляторы знают, как повести за собой унылых субпассионариев: не на баррикады, конечно (туда они не пойдут даже за денежку, личный комфорт дороже, будь иначе, митинги «несогласных» собирали бы тысячные толпы), но хотя бы на штурм топа «Яндекса». «Выведем этот пост в топ!» – этот клич кажется отголоском стародавнего «Даешь Перекоп!».

Мой приятель, писатель Владимир Березин, хорошо написал о психологии интернет-субпассионария в своем блоге:

«Вот что, дружок: пока ты сидишь в тепле и уюте, в лесу у деревни, названия которой, ты, поди, и не знаешь, случилась беда с пастушком. На него напали волки.

И единственное, что ты можешь сделать, так это крикнуть «Волки! Волки!» Нет-нет, кричать, конечно, не надо, ты просто перепость в своем уютном дневничке «Волки!» – и ты уже будешь с нами, ты заодно с нормальными людьми.

Что, ты говоришь, что не понимаешь, что произошло, и тебе важно разобраться? Это все глупости. Перепости и все. Делов-то! Зато ты поучаствовал, ведь иначе пастушок погибнет. Ну да, он может погибнуть, но ведь мы уже знаем, кто виноват. Ну что тебе, дружок, до деталей? Ты и на карте эту деревню не найдешь, да и искать не будешь. Ты что, зоотехник?

Ты специалист по хищникам?

Спасатель?

Надо тебе это? Ты говоришь, для общего развития, чтобы отвечать за свои слова? Брось, ничего узнавать не надо, ты просто перепости. Ведь разбираться – это труд, часто тяжелый и бесплатный. Мало ли ты уже постил донорских объявлений, среди которых случались и просьбы с фальшивыми телефонами. Что, ты их проверял? Да много ли каких ты постов перепостил.

Ты кричи «Волки!», и дело с концом. Дело ведь беспроигрышное: ты ни за что не отвечаешь. Ни одной копейкой, и я уверяю, это гораздо практичнее, чем собирать деньги матери пастушка. И уж куда практичнее, чем уныло судится с директором нашего далекого колхоза. Перепости столько раз, сколько ты желаешь добра пастушку. Просто перепости, ведь если с пастушком все будет плохо, то ты скажешь, что боролся. Если с пастушком будет чуть лучше, так это только благодаря твоему посту.

Вот смотри, тебе даже не надо ничего добавлять от себя. Просто открой рот и кричи. Кричи с нами, кричи лучше нас. Почувствуй, как веселый и ужасный (а настоящий ужас всегда радует нас, обывателей) крик наполняет твое горло: «Волки! Волки! Волки!»

Интернет нынче – единственная отрада гражданина (фото: ИТАР-ТАСС)

Я позвонил Березину и спросил:

– Ты не против, если я процитирую твой пост в своей колонке?

– Понимаешь, – сказал Березин, – ты, конечно, можешь его процитировать, но тут важен контекст. Я писал, собственно, не о манипуляторах. Я писал о трагедии обывателя, который зажат между условными паникерами и условными охранителями. Паникеры ведь тоже отчасти правы. Что, у нас нет идиотов-чиновников, которые ради своего насиженного места будут стараться скрывать правду до последнего? Давай вспомним Чернобыль...

– Давай, – согласился я. – Муж моей сестры был футболистом. Их команду повезли в Припять на товарищеский матч на следующий день после аварии. Потому что чиновники дико боялись сказать правду.

– С другой стороны, есть у нас истерики-правдолюбцы? Конечно, есть. И все знают, что они готовы поднять вой по любому поводу.

– А еще, – сказал я, – у нас есть профессиональные критики режима, выжимающие зеленый сок из каждой громкой трагедии: будь то история рядового Сычева или захват заложников в Беслане. Как есть и профессиональные охранители, которым, по большому счету, не так уж важно, что именно и от кого охранять, просто в какой-то момент их взяли на работу в эту фирму, а не в конкурирующую.

– Главная наша трагедия, – сказал Березин, – это отсутствие гражданина.

И он был прав.

Было ли в Советском Союзе гражданское общество – вопрос спорный. С одной стороны, его как бы не могло быть, потому что авторитарное государство давило все ростки общественной самоорганизации. С другой – советское общество конца 1980-х, выходившее на митинги в поддержку демократии, защищавшее Белый Дом в августе 1991-го, общество, с одобрения которого был распилен на отдельные куски СССР, – это общество было куда более гражданским, чем нынешнее.

В старинной немецкой книге, описывающей секреты мастерства иллюзионистов и факиров, говорится о магическом дереве, которое можно вырастить за пять минут на глазах у изумленной публики. Дерево это вырастает из пропитанной специальным химическим составом земли, покрывается листьями и цветами, потом дает плоды и через несколько мгновений превращается в комок слизи.

Мне кажется, с нашим гражданским обществом произошло что-то похожее. Оно очень быстро выкристаллизовалось из смутного общественного недовольства, копившегося на протяжении 1970-х – первой половины 1980 годов, смело старый режим и выдохлось, как спортсмен-спринтер в песне Высоцкого. «Я на десять тыщ рванул как на пятьсот – и спекся». После расстрела Белого Дома в октябре 1993-го оно окончательно перестало быть гражданским: может быть, потому, что в те осенние дни едва не материализовался призрак именно гражданской войны. Общество распалось на миллионы ячеек, атомизировалось, стало аморфным и податливым.

За двадцать лет господства либерально-демократической идеологии из советского человека удалось вырастить собственника, но не гражданина.

Советское общество конца 1980-х, защищавшее Белый Дом в августе 1991-го, было куда более гражданским, чем нынешнее (фото: ИТАР-ТАСС)

Мы живем в обществе, поделенном на обывателей и манипуляторов. В этом обществе напрочь отсутствует уважение друг к другу. Широко распространено слово «быдло». Так называют уличную гопоту, любителей пива, рабочих АвтоВАЗа, менеджеров среднего звена, телезрителей, читателей газеты «Спорт-Экспресс». Ряд можно продолжить, поскольку термин «быдло» в нынешнем российском новоязе обозначает всех, кто по каким-то причинам не нравится произносящему это слово.

В нашем обществе чрезвычайно высок уровень агрессии. Водитель «Жигулей» подрезал водителя старой иномарки и поцарапал ему крыло. Водитель иномарки вышел из машины, достал пистолет и убил водителя «Жигулей». Такие случаи давно перешли из разряда сенсаций в криминальную рутину большого города. Милиция, похоже, объявила войну собственному народу. Майор Евсюков, расстрелявший покупателей супермаркета «Остров», вынудил руководство МВД заняться проверкой психического здоровья личного состава, но результаты этих проверок вряд ли будут когда-то обнародованы. Что же, в милицию идут работать одни психи и бандиты? Нет, конечно. Милиция – такой же срез нашего общества, как и ЖЖ-сообщество. Просто в Интернете агрессия уходит в пар, в истерики в комментах и обещания набить виртуальному собеседнику виртуальную морду. А у людей, которым государство выдало оружие и удостоверения («ксивы», давно ставшие синонимом принадлежности к более высокой социальной группе), агрессия выплескивается естественным путем.

Мы живем в больном обществе. Давайте оглянемся вокруг, давайте заглянем в себя. Давно мы испытывали положительные эмоции по отношению к незнакомому человеку, если только это не симпатичная особь противоположного пола? К пожилой тетеньке, спешащей из магазина с тяжелыми сумками? К интеллигентного вида мужчине, ожидающему свою подругу с роскошным букетом цветов? К владельцу новенького авто, стоящему рядом с нами в пробке? К своим соседям, наконец?

Подозреваю, что большинству из нас подобные вопросы могут показаться странными. С какой стати я должен хорошо относиться к незнакомым людям? Улыбаться им? На излете 1990-х говаривали: если в центре Москвы к вам, улыбаясь, подходит незнакомый человек, он собирается или продать вам какое-нибудь барахло, или просто развести на деньги. С тех пор уличных мошенников вроде бы поубавилось, а недоверие к улыбкам незнакомцев осталось.

Мы слишком долго уже живем в этом обществе, чтобы поверить, что может быть по-другому.

Но на самом деле может.

В Советском Союзе тоже улыбались не то, чтобы часто, это не забывали отмечать западные журналисты, прорывавшиеся к нам из-за железного занавеса. Но отношения между людьми – собственно, то, что цементирует социум – были, несомненно, лучше.

Если бы катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС произошла в семидесятых годах прошлого века, спасать людей и отстраивать плотину заново вызвались бы тысячи людей. Прецеденты подобного рода были: так, всей страной, отстраивали Ташкент после землетрясения 1966 года.

Сейчас эти тысячи сидят в своих уютных жежешечках и спорят о том, сажать Чубайса за случившееся или награждать орденом.

Я не хочу сказать, что если бы восемнадцать лет назад ГКЧП победил бы Ельцина и его реформаторов, то Саяно-Шушенская ГЭС осталась бы невредимой. Техногенные катастрофы происходят вне зависимости от того, сидит в Кремле генеральный секретарь или президент. Перепуганные социалистические чиновники скрывали правду о Кыштыме и Чернобыле, неповоротливая советская бюрократия проспала многочисленные технические нарушения, приведшие к страшной трагедии 1989 года на Транссибирской магистрали под Уфой. Аварии, землетрясения и наводнения будут продолжаться даже при идеальном общественном строе.

Проблема лишь в том, готово ли общество выдержать такие испытания.

Возможно, нынешний август – это момент истины.