Один трудолюбивый литературный критик известен тем, что накануне объявления победителя премии «Букер» пишет шесть одинаковых статей. Ровно по количеству финалистов. Чтобы первым успеть: утром в куплете – вечером в газете.

Попутно вскрывая прием: каждый из шести вполне достоин оказаться в финале. Для любого можно найти доводы и аргументы. Соглашаясь с решением жюри или сочиняя дежурные дифирамбы скрепя сердце.

Сегодня такая тактика могла бы себя вполне оправдать. Ибо нынешнее решение жюри выглядит совершенно непредсказуемым: снова победила черная лошадка, на которую почти никто не ставил, - книга молодого писателя Дениса Гуцко. Хотя целую осень литературный люд обсуждал животрепещущий вопрос: дадут ли «Букера» шестидесятнику Анатолию Найману с его романом «Каблуков». Ибо шестерка финалистов изначально составлялась по принципу одного-единственного бриллианта и всего остального в качестве обрамления. Ее, шестерку, изначально составляли так, чтобы протащить Наймана в финал.

Обидно было за всех – и за самого Наймана, поставленного в дурацкую ситуацию. Ведь если премию дадут ему – значит, решение продавили, если не ему, то еще хуже – де, даже в такой патовой ситуации не смогли продавить. Бедный Найман!

Cнова победила черная лошадка, на которую почти никто не ставил, - книга молодого писателя Дениса Гуцко

Продавить его «Каблукова» действительно не смогли: премию получил Денис Гуцко с романом «Без пути-следа». Так жюри сначало создало себе головную боль, а потом титаническими усилиями попыталось выпутаться из скандала. Поэтому нынешний вердикт выглядел так: кто угодно, но только не Найман. Становится понятным, почему половина финалистов не пришла на итоговый банкет и на объявление лауреата.

При любом ином раскладе Гуцко вряд ли получил бы своего несомненно заслуженного «Букера». Он выиграл в ситуации компромисса, решения той самой головной боли, которая после улюлюканий журналистов (нынешний шорт-лист не понравился никому) превратилась для членов жюри в хроническую болезнь.

Проблемой оказалось именно становление финальной шестерки. Превратив в статистов пятерых прочих финалистов, члены жюри сами стали статистами. Ладно. С председателем жюри Аксеновым и с приглашенным в жюри в качестве звезды Спиваковым (на объявлении короткого списка дирижер честно сказал, что книги претендентов не читал) все понятно. Но куда смотрели, составляя шестерку и подвергая опасности свои честно заработанные репутации, такие профессионалы, включенные в жюри, как критики Алла Марченко и Евгений Ермолин, поэт и книгоиздатель Николай Кононов? Зачем им это «на чужом пиру похмелье?» Почему они вообще допустили самый невыразительный шорт-лист за всю историю русского «Букера»?

Невключение в список романа Михаила Шишкина «Венерин волос» коряво мотивировали тем, что он уже получил за него д р у г у ю премию (казалось бы, что самочинной логике «Букера» чья-то чужая Гекуба?). А вот вспомнить о том, что в финал «Букера» уже выходил роман с фамилией «Каблуков» в заголовке (книга екатеринбургского прозаика Андрея Матвеева), профессионализму не хватило? Я уж не говорю о покрытой мраком истории с сокращением первоначального варианта длинного списка, который урезали едва ли не вполовину. Зачем? По каким критериям? С чьего лукавого попустительства?

Писатель Денис Гуцко

Но чу, хватит о «Букере», бессмысленном и беспощадном. Долгое время казалось, что родовые травмы этой премии связаны с тем, что она патронируется литературным истеблишментом, чьи критерии и понятия радикально отличаются от рядовых читательских запросов. Опошлили, превратили в междусобойчик, испортили песню, господа. Возможно, если возникнут премии под началом людей, непричастных к истеблишменту, все изменится? Ан нет. Станет еще хуже. Беспросветнее и бесперспективнее: литературный люд хоть как-то в специфике текущего процесса ориентируется. Стыд и профессию проели, но хотя бы инстинкты остались. А когда тачать сапоги берутся кондитер или физик-ядерщик, результаты оказываются... как бы это сказать... даже и слова-то такого нет.

Нынешней осенью объявили об учреждении сразу двух монстров – премии Бунина и премии «Большая книга». Размеры призового фонда немыслимые. Значит, будет вам Белка, будет Стрелка, будет и свисток и все остальное. Когда на кону такие деньги, то бесстыдство нынешнего «Букера» покажется детской шалостью. Увидим еще. Порадуемся. Так что и дилетанты-любители в организации новых институций для нынешнего литпроцесса - не спасение.

Странная оказывается закономерность – состязания, так или иначе попадающие в нерв современной литературы и имеющие отношение к литпроцессу («Антибукер», «Аполлон Григорьев»), быстро сходят со сцены или (как «Национальный бестселлер») работают с организационными перебоями. На плаву остаются только соревнования, существующие лишь в измерении информационных поводов. Или для какой-то внутренней надобы (как, скажем, «малые» премии за лучшую повесть и лучший рассказ года, которые разыгрывают между собой толстые журналы). Если только «Дебют», поддерживающий молодых? Ведь даже самая старая и эстетически независимая премия Андрея Белого нынче оказалась едва ли не приватизированной.

А как иначе? Ведь только представьте – группа инициативных граждан придумывает премию, находит деньги. Для чего? Чтобы п о д а р и т ь их какому-то другому человеку. Люди старались, чтобы сделать красиво постороннему хмурому писаке? Да с какого перепою? Тем более что у всех у нас с в о и х да л ю б и м ы х (хороших да родных) и на короткий список найдется. И даже на длинный. Вот только причем здесь литература?

Дело здесь в общей культурной и общественно-политической ситуации. У нас вообще с выборами беда. Не только с литературными. Возьмите любые политические кампании. Никого не удивляет, что любые выборы любого уровня мгновенно превращаются в помойку. Хотели как лучше, а получилось как всегда. Что воля, что неволя – все равно выходит криво. Есть, видимо, жесткая закономерность между состоянием общества и спецификой выбора (в том числе литературного).

Ибо посмотришь на западные премии (взять того же английского «Букера») – и тексты выдвигаются прозвучавшие, и читательская активность этими премиями стимулируется в правильном направлении. Хотя... Вот в этом году главным сюжетом в розыгрыше многочисленных французских премий стало предвзятое отношение к новому роману самого известного нынешнего французского романиста Мишеля Уэльбека. А параллельно возникли и погромы, и политический кризис, и революционная, можно сказать, ситуация. События эти (Уэльбек и волнения), разумеется, напрямую не связаны. Но как симптом общественного неблагополучия очень даже показательны.

Справедливости ради нужно сказать, что свою премию Уэльбек в этом году все-таки получил. Не самую крупную и престижную, но... Французская демократия сработала. Вот и беспорядки пошли на убыль. И можно только предполагать, какой масштаб могут принять подобные события, случись они в нашей стране. У нас и премии иные, и порядки, сами знаете, не самые мягкотелые. Так что ситуацию с «Букером» и прочими премиями вполне можно рассматривать как косвенную диагностику общественной вменяемости. Убежден, если в России возникнут общественное мнение и прочные демократические институты, все как-то само собой и с литературными премиями наладится. Надеюсь, еще увидим.

А пока имеем то, что имеем. Литература нынче загнана в интеллектуальное гетто, книжные премьеры редко становятся событиями, и премия – хороший (едва ли не единственный) повод, чтобы поддержать отечественного производителя качественных текстов. Чтобы тема «литературы» попала в вечерние новости и на страницы газет. Лишний раз демонстрируя, что премиальные механизмы пробуксовывают и не спасают книгоиздательский мир от стойкого внутреннего кризиса.

Еще лет пятнадцать-двадцать назад литературный процесс работал, как хорошо заведенные часы. Несмотря на то что, кроме «Государыни», никаких других премий не существовало. Пришли иные времена, потребовав каких-то новых и дополнительных механизмов активизации литераторов и литературы. Премии, к всеобщей радости, стали возникать как грибы. Прошло всего ничего, чтобы стало очевидным: соревновательная технология здесь не работает. Поэтому совершенно неважно, кто и как борется, кто и как присуждает. Премия сама по себе как жанр, как дискурс, как вид культурной жизни все сильнее и сильнее выказывает свою нежизнеспособность.

Правда, ведь и других видов и жанров пока что не придумали. Не запустили. Каждый народ заслуживает такие литературные премии, какие заслуживает.
А пока читайте роман нового букеровского лауреата Дениса Гуцко.
Нескучной вам ночи.