Проблема детских суицидов требует особых решений

В ходе селекторного совещания в Национальном центре управления в кризисных ситуациях МЧС по теме «О профилактике суицидов среди несовершеннолетних» уполномоченный по правам ребенка Анна Кузнецова сообщила крайне тревожную цифру: в прошлом, 2016 году, количество детских и подростковых самоубийств в стране увеличилось почти на 60 процентов.

На эту тему
• В регионах появились жвачки с опасными заданиями
• Кабмин поддержал ужесточение наказания за склонение детей к суициду
• Медведев предостерег от раздувания масштабов детских суицидов

В целом ситуация с суицидами в России сохраняет свой многолетний позитивный тренд. Согласно данным Федеральной службы госстатистики, в 2016 году в стране покончили собой 22 839 человек (по сравнению с 24 982 в 2015 году). В результате показатель суицидов на 100 тысяч человек упал – с 17,1 в 2015 году до 15,6 в 2016 году. Если в 1990-х страна занимала второе место в мире по частоте самоубийств, то в 2013 году – четырнадцатое, а в 2016-м – уже тридцатое.

На этом фоне почти 60-процентный рост детских суицидов выглядит особенно вопиющим. Однако прежде чем «махать шашкой», необходимо уточнить ряд моментов.

Во-первых, уполномоченный по правам ребенка не указала, в какой именно возрастной группе произошел столь масштабный скачок самоубийств, касается это всех несовершеннолетних или же относится к какой-то особой возрастной группе (обычно выделяют 10–14 и 15–19 лет). Во-вторых, Кузнецова, скорее всего, говорила об общей цифре самоубийств, а не об относительном показателе (на 100 тысяч человек).

В то же время, даже вне зависимости от вышеупомянутых обстоятельств, 60-процентный годовой рост суицидов невозможно объяснить никакими «объективными» факторами типа увеличения численности соответствующей возрастной группы.

Сведения о смертности населения (нажмите для увеличения)

Кузнецова неспроста упомянула, что показатель детских самоубийств стабильно снижался в период с 2011 по 2015 год. Тема детских суицидов в стране еще тогда, в начале 2010-х годов, стала предметом государственного внимания. Если с общим уровнем самоубийств ситуация становится благополучнее год от года, Россия прочно вошла в группу стран со средним уровнем суицидов, то по уровню детских самоубийств страна уже не первое десятилетие занимает одно из первых мест в мире. Российская ситуация в данном вопросе практически в три раза хуже среднемировой: по данным на начало 2010-х среди детей 10–14 лет показатель суицида составляет 2,5 на каждые 100 тысяч, а среди подростков 15–19 лет – 16,3.

Именно в связи с этим столь значимы слова Кузнецовой о том, что в 2016 году фактически были пущены под откос пятилетние усилия по снижению уровня детских суицидов, когда на протяжении нескольких лет ежегодно отмечалось их 10-процентное снижение.

Как известно, уполномоченный по правам ребенка возложила большую долю вины за происходящее на «группы смерти» в социальных сетях, которые используют психологические проблемы подрастающего поколения, чтобы вовлекать детей в игры с суицидальным исходом. Столь масштабный всплеск детских самоубийств дает основания полагать, что она недалека от истины, поскольку все это выглядит охватившей юное поколение «модой». Однако вряд ли стоит рассчитывать, что эта волна схлынет, и «мода» на суициды пройдет.

Кузнецова также упомянула проблему отсутствия психолога чуть ли не в половине российских школ. Однако насколько эффективной в данном вопросе может быть работа психолога, вопрос открытый.

Фактически озвученная уполномоченным по правам ребенка проблема обозначает два основных направления работы – для государства и для семьи.

С одной стороны, государство пока откровенно не успевает за современными технологиями, которые и позволяют формировать деструктивные сообщества, вовлекая в них большое количество подростков. Простыми запретами решить проблему будет невозможно. Необходимо создание оперативно действующих эффективных инструментов, которые бы противостояли этой угрозе. Пока же высказываемые идеи по борьбе с проблемой лежат в основном в русле традиционных бюрократических мер, например, кабмин поддержал ужесточение наказания за склонение детей к суициду. Хотя и это, безусловно, необходимо.

А с другой стороны, в конечном итоге главным инструментом спасения детей остается семья. А это в свою очередь ставит на повестку дня вечные вопросы о соотношении родительского контроля и уважения личного пространства ребенка, а также использования аргумента об уважении частной жизни своего ребенка для прикрытия неготовности родителей погружаться в его проблемы.