Курорт на военной волне

Война в Осетии изменила мирную жизнь в Абхазии, уверяет корреспондент газеты ВЗГЛЯД, которая последние дни находится в республике. Сухумцы круглосуточно смотрят российские телеканалы, не включают музыку, не веселятся. Через город проезжают танки и военные машины. Все они направляются в Гальский район Абхазии. Утром в понедельник ополченцы двинулись в Кодорское ущелье. По их словам, российских военных там уже нет, а ущелье надо удержать.

Вечером 8 августа на границе России и Абхазии – многокилометровая пробка в сторону Адлера. Пограничник Саша объясняет, что отдыхающие покидают Абхазию из-за войны в Южной Осетии. Автомобильные номера наглядно демонстрируют туристическую географию: Белоруссия, Украина, Ставропольский край, Пенза, Волгоградская область, Астрахань, Москва, Санкт-Петербург.

Женщины просятся в Южную Осетию, но в штабе им говорят, что, возможно, их помощь понадобится и в Абхазии. Все станет ясно в ближайшие дни

Те, кто свой отдых все же не прервал, утром и вечером толпятся у переговорных пунктов. Из телефонных кабинок доносится только одно: «У нас все хорошо! Тут нет войны!»

Едешь по Сухуми и не понимаешь: то ли ты на войне, то ли на курорте. Потому что по одной стороне города ходят туристы – в купальниках, парео и шляпах, по другой – разрушенные дома и военные машины миротворцев.

На проспекте Леона почти все здания уже отреставрированы. Это главная улица Сухуми, здесь ее называют банковской. Если кому-то довелось побывать в довоенном Сухуми, то сейчас ему покажется, что он вернулся в те времена. Никаких пластиковых окон или красного кирпича. Все здания восстанавливаются точь-в-точь так, как они выглядели до войны.

Но стоит свернуть с проспекта Леона в переулок, вы сразу увидите сожженные, обстрелянные, разбомбленные дома, школы, садики, рестораны, пансионаты, санатории. У каждого из них своя история.

«Вот здесь на первом этаже я открою ресторан ливанской кухни, – говорит мой приятель Дима, указывая на трехэтажное здание. – Там сейчас ремонт».

Сейчас Диме 30 лет. Несколько лет он работал в Москве журналистом, за ним были закреплены новости из непризнанных республик. В годы войны за независимость Абхазии Диме было 14 лет. В день, когда грузинские войска взяли Сухуми, его вместе с матерью и сестрой вывезли в Россию. В доме оставались две его бабушки, которые отказывались куда-либо уезжать. Потом, рассказывает Дима, когда город был осажден грузинами, их дом занял «один кикел, сказал, что тут будет жить». Бабушки оказались в числе пленных. После освобождения Сухуми отец Димы обменял свою мать и тещу на грузинских военнопленных.

«Я тогда тоже за автомат хватался, но отец быстро меня депортировал, – говорит Дима. – А сейчас самое время и мне повоевать».

…База российских миротворцев расположена недалеко от центра Сухуми. Живут военные на турбазе. Вход на местный пляж строго по пропускам или по паспорту. Напротив турбазы – другой дом отдыха. Сейчас там располагается штаб добровольцев Кавказа. Штаб работает круглосуточно. Среди тех, кто приходит записываться, – молодые и старые, мужчины и женщины. И это только абхазцы! По данным секретариата штаба, в добровольцы только в первые сутки начала войны в Осетии записались тысячи добровольцев из Адыгеи, Ставропольского края, Краснодарского края, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии.

Элле Гагуа 48 лет. В годы абхазской войны учительница русского языка стала врачом.

«Я научилась вытаскивать пули, да и много ли там нужно уметь», – говорит она мне.

Во время войны Элла увидела много смертей.

«Все они были молодыми ребятами, – говорит она, еле сдерживая слезы, потом быстро себя берет в руки, – сколько трупов пришлось перемыть, так что мне ничего не страшно».

Элла – как и многие женщины, которые приходят в штаб, просятся в Южную Осетию. Но в штабе им говорят, что, возможно, их помощь понадобится и в Абхазии. Все станет ясно в ближайшие несколько дней.

В одном из кабинетов штаба сидят двое седых мужчин, на вид им лет 60–65. Это ветераны абхазской войны, а ныне профессора Абхазского госуниверситета.

«Я знаю, что годами уже немолод, что смешно мне идти на фронт, – говорит проректор по науке профессор Олег Багратович Шамба. – Но мы ведь можем помочь чем-то!»

«Мы должны оказывать идеологическую поддержку. Мы будем собирать и оформлять всю полученную информацию здесь, в штабе», – продолжает Рауль Акибеевич Хонелия.

Рауль Акибеевич говорит на чистейшем русском языке, без малейшего акцента. «Мы оба женаты на осетинках, – говорит он, – для нас это двойная боль…»

Вечерами в Сухуми полупустые рестораны. За соседним столом сидят два молодых паренька.

– Ты слышал, на «Одноклассниках» создали группу «Братская Осетия»?
– Нет.
– Как ее найти, а?

Парни долго насиловали «айфоны», так что я не выдержала и подсказала ребятам, как найти эту группу. Завязался разговор.

Астамыру 25 лет. Он уже давно записан в отряды добровольцев. Рассказывает, что если в годы войны грузинам удалось захватить Сухуми, то сейчас у них это не получится.

«Тогда у нас не было армии, – говорит он. – А сейчас у нас и своя армия, и Россия вон поддержку оказала. Слышала, крейсер «Москва» уже здесь?»

Астамыр стал описывать технические характеристики крейсера. Но его увлекательный рассказ был прерван: по круглосуточному телеканалу «Вести» началось заседание Совбеза ООН. Посетители ресторана затихли. Молча, непрерывно куря, слушали выступления и дебаты представителей Грузии, США и России. Во время выступлений двух первых возмутительно качали головой, во время выступления Чуркина – утвердительно кивали.

Надо сказать, что канал «Вести» тут появился тоже после 8 августа. До сих пор на этой частоте транслировался канал «Культура». Теперь это самый популярный канал. Повторяющиеся кадры из Цхинвали вызывают слезы на лице у женщин и агрессию на лицах мужчин.

После 8 августа Сухуми скорбит по погибшим собратьям-осетинам. В ресторанах не включают музыку, ее не включают даже в салонах автомобилей. Сухумцы устанавливают на звонок своего мобильного гимн Абхазии, а на заставку дисплея – ее флаг и герб…

Утром в понедельник из Сухуми выдвинулась большая колонна вооруженных ополченцев.

«Мы едем в Кодорское ущелье, потому что миротворцы его уже покинули, а нам надо держать ущелье под контролем», – говорит 28-летний Гурам.

В числе ополченцев и мой приятель Дима. Он записался в «турбазовский отряд» (все сухумские отряды делятся по районам). Очень хочется, чтобы все это закончилось и чтобы ополченцы и военные вернулись живыми. И чтобы Дима все-таки открыл свой ливанский ресторан…