Николай Азаров: Целью Майдана было втравить Украину в войну с Россией

21 ноября 2013 года в Киеве начались протесты, которые вошли в историю как Евромайдан. Нынешняя власть в Киеве отмечает эту дату как «День достоинства и свободы», но в результате Майдана страна постепенно потеряла всякий суверенитет, впав в полную зависимость от Запада, а последовавший конфликт с Россией лишил ее перспектив для развития. О том, как развивались события той осенью, газете ВЗГЛЯД рассказал Николай Азаров, премьер-министр Украины в 2010–2014 годах.

ВЗГЛЯД: Николай Янович, расскажите, как вы встретили первые дни Евромайдана? Какие чувства и эмоции испытывали в тот момент?

Николай Азаров: Поначалу я не воспринимал происходящее как нечто серьезное. Для Украины протестные движения не были экстраординарным событием. Мы каждый год боролись с волнениями в Киеве. Кстати, в ноябре 2013 года на площади Независимости было относительно немноголюдно.

Мы относились к этому с пониманием. Не всем людям понравилось решение приостановить подписание соглашений с ЕС. Это их мнение, их право выйти на улицу и высказаться. Тем не менее мы располагали некоторой информацией о том, что со стороны западных стран готовится нечто большее, способное радикально изменить жизнь в стране.

Первым звонком стало известие о существовании тренировочных лагерей в Польше, Литве и на Западной Украине. Именно там и готовились боевики Евромайдана. Вторым сигналом стала информация ряда наших зарубежных коллег о том, что на Западе планируют принять директиву о выявлении счетов и недвижимости украинских политиков так называемой пророссийской ориентации.

Мы пытались реагировать на ситуацию. В частности, я лично дал указание министру образования страны провести разъяснительные беседы со студентами по поводу того, для чего мы отложили подписание соглашения с ЕС. Опубликовали специальный документ на сайте правительства на трех языках. Однако интереса у публики и СМИ он не вызвал, тем не менее многие граждане стали кричать о том, что мы отобрали у них «европейское будущее». Начался процесс зомбирования населения. И если жители Юго-Востока были далеки от этой темы, то «западенцы» действительно приступили к активным действиям.

Майдан постепенно нарастал. В Киев стали стекаться мужчины лет 40–50, которым оплачивали съемные квартиры. Их бесплатно кормили, давали им немалые деньги. Однако ситуация резко обострилась в пятницу, 30 ноября.

ВЗГЛЯД: Как в дальнейшем развивались события?

Н. А.: Я хорошо помню тот день – поздно вечером звонил руководителям правоохранительных органов. Они сообщили мне, что ситуация на майдане спокойная – людей не больше сотни. Все спят, греются у костра, пьют водку. В общем, для беспокойства причин не было. Однако уже ближе к четырем утра в центр приехали машины основных телеканалов с камерами и осветительными приборами.

Чуть позже к гостинице «Украина» подъехали несколько автобусов с «фанатами» киевского «Динамо». Это были крепкие парни, которые и начали столкновения с милицией, охранявшей палаточный лагерь. Напомню, сотрудники органов не имели при себе даже табельного оружия. На шум сбежались люди, ночевавшие на майдане. Они присоединились к драке и начали бить милиционеров горящими поленьями, вынутыми из костров.

Разумеется, наши силовики обратились за подмогой. Приехали парни из «Беркута». Встали на защиту своих коллег. К сожалению, они не обратили внимания на камеры и освещающие устройства, на то, что готовится провокация. Помню, особо сильно разлетелся кадр с побитым польским журналистом.

Кто-то вызвал скорую помощь, начали распространять слухи, что побитыми оказались многие студенты и «они же дети». Разумеется, это было враньем. Всего в больницы попали около 80 человек, из них молодежи лишь трое.

Все остальные – взрослые мужики с пропиской в Ивано-Франковске, Львове и т. д. Тем не менее ситуация получила огласку, и уже к утру на площади собралось около 20 или 30 тыс. человек.

Начались действия по «сербскому сценарию». Протестующие пошли штурмом на здание администрации президента. Впереди толпы ехал бульдозер. Он должен был прорвать оцепление. Нашим парням удалось остановить его, однако демонстранты захватили несколько блокпостов в правительственном квартале. Центр города оказался заблокирован.

ВЗГЛЯД: Было ли у вас ощущение, что страна безнадежно потеряна?

Н. А.: Лично у меня не было такого ощущения. Я же в нулевых прошел Майдан, который назывался «оранжевая революция». И он по накалу был ничуть не ниже этого – те же привезенные с Западной Украины отряды боевиков, те же толпы обдуренных людей, те же выступления, непрерывная музыка. Все мы это уже видели, проходили. К тому времени Украина уже имела выгодные соглашения с Россией, с Китаем. Поэтому 2014 год просматривался очень надежным с финансово-экономической точки зрения.

Не считая отдельных областей на Западной Украине, во всех основных регионах обстановка была абсолютно нормальная: люди ходили на работу, дети посещали школы. Бурлило только здесь, в центре Киева, и то не постоянно. Сама по себе площадь представляла из себя гадюшник, постоянно там валялись какие-то шины, организованных туалетов не было, разгуливали бомжи.

Тот, кто побывал бы на Майдане, не вынес бы никакого ощущения, что там кто-то защищал какую-то свободу, демократию, движение в европейском направлении.

Толпа слушала песни и бесконечный треп лидеров протеста. А у правоохранительных органов настроение было одно: дайте команду – и Майдана никакого не будет.

ВЗГЛЯД: Почему президент Янукович тогда не отдал этот приказ?

Н. А.: Он считал, что команда на разгон приведет к кровопролитию, потому что с той стороны были подготовленные боевики, самые настоящие бандеровцы. Кровопролитие наверное могло произойти, но если бы это случилось раньше, то дело ограничилось бы не более полусотней раненых, митингующие просто разбежались бы.

Тем не менее Янукович сказал – нет, так нельзя, надо все-таки договариваться, искать компромисс. И начались эти бесконечные переговоры. Но все происходящее руководилось американцами. Так, недавно наш бывший нардеп Олег Царев напомнил, что в тот момент пришел запрос от посольства США о скором прибытии на Украину дипломатической почты. Они написали: «Просим разрешить посадку двух военно-транспортных самолетов Lockheed C-130 Hercules».

Я сразу сказал Януковичу: «Слушай, ну какая дипломатическая почта на двух самолетах Hercules? Это странно по меньшей мере. Почему мы должны разрешать?» В итоге встречала эти Hercules посольская машина с флажком США. Судя по всему, американский посол сам приезжал в аэропорт, еще и в сопровождении инкассаторских броневиков. Спрашивается, какая дипломатическая почта?

Очевидно, что американцы привезли деньги, специальную аппаратуру, которая позволяла прослушивать все наши разговоры, а также общение спецслужб. И они начали управление этими процессами: полный сбор разведывательной информации о том, что мы делаем и планируем.

Так что вся эта наша мягкотелость была лишней, переговоры со всеми этими Тягнибоками, Кличко, Яценюками. Они вроде бы рисовались руководителями Майдана, но абсолютно ничего не решали, были «куклами».

ВЗГЛЯД: Когда стало понятно, что надо принимать действительно серьезные меры?

Н. А.: 21 января на заседании правительства я сказал, что все «красные линии» пройдены, пора принимать меры по защите Конституции. Но потом Янукович мне сказал: «Ты срываешь переговоры, которые идут к компромиссу». А компромисс заключался в том, чтобы правительство ушло в отставку и был сформирован коалиционный кабмин. На этом настаивала Виктория Нуланд, приехавшая в Киев. Но закончилось все тем, что все правительственные здания и учреждения были захвачены, а президент был вынужден улететь в Харьков.

ВЗГЛЯД: Могла ли Украина уже по окончании Евромайдана сгладить ситуацию и не обострять отношения с Россией до текущего уровня? Или это был поворотный момент, после которого обратного пути уже не было?

Н. А.: Все можно было урегулировать. Белоруссия во главе с Лукашенко это наглядно показала в 2020 году, когда у них готовился точно такой же государственный переворот. Может быть, не было такого количества боевиков, но они и у нас появились из-за слабости наших силовых структур. Лукашенко показал, как надо разбираться с «оранжевой революцией». Тут надо понимать, что

у переворота на Украине была цель – подготовить из страны анти-Россию, втравить ее в войну с Россией.

Первым решением незаконной хунты была амнистия всех участников Майдана по всем статьям уголовного кодекса, включая изнасилования и грабежи. Прокуратуре было запрещено возбуждать уголовные дела. Это показало всему миру, какая демократия пришла на Украину.

Тогда же для юго-восточных регионов отменили право говорить на русском языке, использовать его как второй государственный. Почему Крым сразу же восстал? Почему Донбасс восстал? Им стало понятно, что пришла пробандеровская хунта, а Парубий стал председателем Рады.

Американцы очень хорошо понимали – надо устроить кровавый госпереворот, обвинить в жестокости власть, расправиться с этой властью, провести репрессии по всей вертикали и вознести на высоту хунту. Ведь смотрите, с каким ожесточением уничтожалась «Партия регионов». За два дня до переворота была сожжена штаб-квартира партии в центре Киева. Во всей стране после переворота были разгромлены все областные и районные отделения. Активисты уничтожались, сажались в тюрьмы, выгонялись за пределы страны.

Также удар был нанесен по коммунистам, по социалистам, по всем левым движениям. Остались только квазиоппозиционеры, которые нужны были для легитимизации нового режима. Уже в 2014 году направленность была на то, чтобы уничтожить абсолютно все силы, нацеленные на сотрудничество с Россией. В Крым соваться им было нельзя, а вот в Донбасс была отправлена армия, был создан очаг напряженности в непосредственной близости к РФ. И Москва не могла не отреагировать на это. Россия много раз предупреждала представителей Украины, чем все это обернется. И все без толку.

ВЗГЛЯД: Произошедшее на Украине новые власти тогда назвали «Революція гідності», то есть «Революция достоинства». По вашему мнению, имеется ли сейчас какое-либо достоинство у того государственного образования, которое расположилось на Украине?

Н. А.: Какое может быть достоинство у страны, больше половины населения которой живет в нищете? Кстати, лозунги Майдана никто сейчас не упоминает. А ведь они тогда кричали, что «мы завтра будем в Европейском союзе». 10 лет прошло – никому и не светит никакой Евросоюз. Возможно, ЕС светит тем, кто сейчас уехал с Украины, а также тому огромному количеству людей, кто от этой «гідності» смотался как можно быстрее после Майдана. Я напомню, что Украина потеряла больше половины населения. О каком достоинстве можно говорить в этом случае?

Байден недавно выступил с заявлением, что, мол, США защищают на Украине свободу, демократию, суверенитет. Это наглая ложь! Там уничтожают православную церковь, сажают иерархов церкви в тюрьму, издеваются и убивают тех, кто придерживается других взглядов. Это и есть свобода?

К слову, в Соглашении об ассоциации с ЕС большую часть занимают Копенгагенские критерии вступления в ЕС. В них описаны определенные обязательства Украины, среди которых, в частности, создание независимого правосудия. Ну и где это независимое правосудие, если митрополиту, например, предъявляют идиотские обвинения в измене Родине из-за проповеди?

Более того, на Украине запрещены и ликвидированы все оппозиционные политические партии, каналы, СМИ. А Зеленский своими указами лишает гражданства украинских политиков, вводит какие-то санкции против них, забирает собственность, блокирует счета. Ему по Конституции никто не давал такого права. Наплевали на Конституцию – делают, что хотят.