Экономика угля и стали оказалась живучей

@ Robert Michael/dpa/Global Look Press

5 июня 2023, 13:50 Мнение

Экономика угля и стали оказалась живучей

Стал общим местом тезис, что промышленная экономика безнадежно устаревает, на смену ей идет экономика знаний, услуг и еще чего-то нематериального. Логично было думать, что и угледобыча, черная металлургия, тяжелая оборонка, выросшие на востоке УССР, уже теряют свое прежнее главенствующее значение. Но не теряют.

Максим Соколов Максим Соколов

публицист

При взгляде на то, как развивалось хозяйство бывшей УССР вплоть до сего времени, вспоминаю свою сорокалетней без малого давности службу во Всесоюзном НИИ управления угольной промышленностью. Судьба бездельника – где бы ни работать, лишь бы не работать – в какой-то момент бросила меня в беспечальный монастырь при Минуглепроме.

В моем подразделении богато были представлены донецкие – характерное фрикативное «г» не скроешь. Наш начальник из донецких, Наум Борисович Изыгзон, добрейшей души человек, любил порассуждать с подчиненными о перспективах углепрома. Именно от него я услышал, что по-хорошему Донбасс давно уже надо закрывать.

Наум Борисович имел в виду, что добычу на шахтах ведут все глубже и глубже – вплоть до километра вниз, уголь получается все более дорогим, пласты истощаются, рентабельность падает. В этом суждении не было никакого особенного диссидентства (горняки по натуре вообще не фрондеры), больше походило на знание проблем отрасли.

Кроме того, доверие к его словам укреплялось тем соображением, что не будет же он рубить сук, на котором сидит. Закрытие Донбасса противоречило бы его собственным интересам – а чем бы он тогда стал управлять в министерстве? Логично было бы допустить, что перспективы дальнейшей добычи вправду совсем неважные.

Тем более, что разговоры о хищнической добыче энергоресурсов, а дальше хоть трава не расти, были тогда довольно распространены – и вроде бы не могут все согласно врать.

Но были еще эконом-географические соображения, идущие в тон и лад рассуждениям принципала Наума Борисовича.

В связи с событиями последнего времени появились отсылки к плакатам вековой давности «Донбасс – индустриальное сердце России». В данном контексте важно даже не то, что России, а то, что мощный индустриальный регион. До создания второй промышленной базы на востоке страны – регион самый важный, практически единственный.

Но похвала насчет индустриального сердца имеет и оборотную сторону. Промышленные регионы стареют и, состарившись, делаются уже не гордостью, а проклятием страны. Они больше не приносят прежнего дохода и становятся источником головной боли.

Северная Англия (пресловутые Манчестер и Ливерпуль), Рур в Германии, Лотарингия во Франции, Астурия в Испании когда-то были промышленными локомотивами своих стран, а потом перестали ими быть. Рур etc. давно уже не тот. Укажем также на «ржавый пояс» Америки – что производят ныне Детройт и Питтсбург? Да и московские заводы исчезли как класс. ЗИЛ, «Серп и молот», завод Михельсона – молодые поколения про них даже и не знают.

При смене экономического уклада – а ведь при Горбачеве (и даже раньше) стал общим местом тезис, что экономика чугуна и стали безнадежно устаревает, на смену ей идет экономика знаний, услуг и еще чего-то нематериального – логично было думать, что и угледобыча, черная металлургия, большая химия, тяжелая оборонка, выросшие на востоке УССР, уже теряют свое прежнее главенствующее значение. Постиндустриальная лошадка идет на смену железному коню.

Опять же и западные области УССР, прежде всего Галиция, открытым текстом претендовали на роль украинского Пьемонта. По аналогии с Италией второй половины XIX века – на роль кристаллизирующего центра. Тем более, что Пьемонт находится на западе Италии, как и Галиция на западе Украины – «шах и мат, вата».


Разница, правда, в том, что Пьемонт и соседняя Ломбардия были самыми передовыми в экономическом отношении областями Италии, ее индустриальным сердцем, про Западенщину этого сказать было никак нельзя. Если кто и мог претендовать на звание украинского Пьемонта, то это восток (а отнюдь не запад) УССР.

К тому же модное в конце прошлого века оптимистическое учение Элвина Тоффлера о «третьей волне» (постиндустриализме тож), объявлявшее Донбасс – как и Рур, и Детройт – пережитком старины и даже не слишком почтенным, – это учение не очень оправдалось.

Собственно, и на Западе с «третьей волной» Тоффлера все идет не больно гладко. Вынос реального сектора в страны Востока – по изначальной идее «нам вершки, а им корешки» – породил потрясший Америку феномен Трампа. Каковой Трамп стал утверждать, что экономика гей-парадов и печатания денег недостаточно заменяет убитую реальную экономику, и провозгласил контрреформу под лозунгом «Сделаем Америку снова великой!».

Успехи нынешней красно-зеленой коалиции в Берлине, гробящей германскую промышленность с каким-то диким упоением, также ставят бундесбюргеров перед вопросом: «Не сделать ли нам фатерланд снова великим, а зеленых фантазеров – побоку, да к черту».

А изучение списков постсоветских (хоть российских, хоть украинских) магнатов показало, что первые места, совершенно как при историческом материализме, занимают короли угля (нефти) и чугуния.

Как и встарь – будто профессоров экономики с их передовыми учениями и не существовало, – выяснилось, что по-прежнему верна пословица «Земляной (промышленный) рубль тонок да долог, а торговый (постиндустриальный) широк, да короток». Там в постсоветском мире, где экономика как-то живет и обладает потенцией к развитию – это обязано тому, что вопреки полезным либеральным советам энергосектор, металлургия, большая химия, тяжелое машиностроение еще не убиты окончательно и руки рабочих (в гораздо большей степени, чем руки коучей и брокеров) по-прежнему создают все богатства на свете.

И мы наблюдаем, что на востоке бывшей УССР, несмотря на страшные военные разрушения, Донбасс жив и как-то реанимируется. Тогда как в других областях нет ни индустрии, ни постиндустрии, пожалуй, что скоро вообще ничего не будет. Вот в западных областях и бесятся – передовое экономическое учение не пользует нимало.


..............