Все могло и должно было быть совершенно иначе. Именно эта мысль всегда приходит в голову, когда прокручиваешь в голове события восьмилетней давности. Да, история не терпит сослагательного наклонения. Да, все началось еще на Майдане и твердой поступью двигалось в этом направлении. А после того, как Януковича по-хамски кинули «западные гаранты» и мятеж вылился в переворот, эта поступь стала уже неотвратимой. Да, на самом деле процессом рулили не киевские марионетки, а Лондон и Вашингтон, и майданная сволочь просто выполняла чужие команды. И все же...
Ровно 8 лет назад, 14 апреля 2014 года, «кровавый пастор» Турчинов, усевшийся на опустевший «трон» сбежавшего Януковича и исполнявший обязанности президента Украины, подписал указ о начале «антитеррористической операции на Юго-Востоке Украины». И началась война. Война киевской хунты против своих же граждан. Да, на тот момент все еще граждан Украины – и формально, и даже неформально. В момент провозглашения Донецкой народной республики 7 апреля вопрос о независимости даже не поднимался, речь шла только о непризнании власти, пришедшей на Украине в результате государственного переворота. Тогда Донбасс требовал лишь федерализации Украины. Им отвечали, что это не соответствует конституции страны. Отвечали те, кто растоптал само понятие конституционности на Майдане.
Символично, что начало войны в Донбассе совпало с «подвигом 300 запорожских спартанцев». Помните эти снимки, облетевшие весь мир? 300 человек в Запорожье, стоящие в окружении тысяч озверевших правосеков и другой бандеровской погани. Под градом яиц, пакетов с мукой, камней стоявшие 6 часов, но не вставшие на колени. Они тоже выступали всего лишь за федерализацию и за право иметь собственное мнение, отличное от мнения этой сволочи, за право гордиться завоеваниями дедов, за право носить георгиевскую ленточку, а не молиться на портрет фашиста. Ни о какой России они тогда не говорили. Они оставались украинцами. Спустя короткое время некоторые из них уже воевали в рядах ополчения. Мирным путем договориться с Киевом оказалось невозможно.
Противостояние в Донбассе мало походило на Крымскую весну. В Донецке и Луганске не было никаких «вежливых людей». Да и настроения в обществе были далеки от единодушия крымчан. Отнюдь не все стремились обрести независимость. Но когда Турчинов двинул на Донбасс войска, народное мнение мгновенно кристаллизировалось. Донбасс полностью подтвердил свой русский характер, который так и не смогли до сих пор понять те, кто пытается русских «нагнуть» силой или угрозами.
Под пушками русские не отступают. Угроза только заставляет русского быстрее сделать свой выбор. И уже 11 мая народ Донбасса этот выбор сделал. За независимость проголосовало 89% дончан. Луганск оказался еще более един – 96%. После одесской Хатыни 2 мая все стало гораздо более очевидно.
Этот день разделил историю на «до» и «после». Мир до 14 апреля 2014 года теперь навсегда останется «довоенным». После этого дня мир начал стремительно меняться, и мы менялись вместе с ним. За противостоянием на Майдане мы наблюдали, как за страшным, но все же цирком. Мы с ужасом смотрели на горящих «беркутов», смеялись над «кастрюлями», кривились, глядя на свинок и грядки на главной площади красивейшего европейского города, переживали за «наших» во время беспорядков в Севастополе. Мы испытывали настоящую эйфорию, когда «вежливые» спокойно и стремительно взяли под контроль весь Крым, обеспечив крымчанам возможность без страха за свою жизнь определить свою судьбу, и с удовлетворением смотрели на корчащихся в бессильной злобе «майдаунов». Мы почти как на футболе болели за Донбасс, когда там народ на площадях высказывал свое «нет» киевской хунте и захватывал областные администрации. Это была именно стихия, народная воля.
Из народной среды выкристаллизовывались личности, бравшие в руки бразды правления. С ними можно и нужно было договариваться. Вот только беда была в том, что «на том берегу» тоже бушевала стихия. Эти люди не умели и не желали договариваться. Они ощущали себя победителями и жаждали только полного подчинения. И они двинули на непокорных танки.
Вот тогда мы поняли, что «футбол» кончился. Когда люди руками пытались остановить танки, на «Ниве» гоняли по пашне БТР, а громкоголосые казачки выкидывали из кабины военного «Урала» экипаж и «отжимали» груз, нам еще казалось, что пронесет, что это несмешное шапито вот-вот погасит огни. Но в кузове «отжатого» грузовика лежали не ящики с тушенкой, а настоящие гранатометы, и становилось понятно, что они начнут стрелять – скорее рано, чем поздно.
Тогда еще никто не хотел убивать и умирать. И даже «битва за Славянск», где «стрелковцы» играли в кошки-мышки с ВСУ, все еще не выглядела настоящей войной. Ополченцы стояли на блокпостах с охотничьими ружьями, ПТР времен Великой Отечественной и даже пулеметом «Максим». Они «отжимали» у «укропов» технику, потому что своей не было в принципе. Даже тогда еще был шанс договориться. Но он был упущен по простой причине – Киев не собирался ни с кем договариваться, а Донбасс не собирался сдаваться без боя. И тогда заговорили пушки.
Война вошла в наш дом по-хозяйски, отворив дверь ногой. Большинство из нас наблюдали за происходящим через экран телевизора или компьютера. Но все чаще мы слышали от друзей – а помнишь Витька с соседней улицы? Он в Донбассе, добровольцем пошел. На наших улицах появились беженцы. Волонтеры собирали деньги и снарягу для ополченцев, а не на корм собачьим приютам. Мы запоминали названия неизвестных раньше населенных пунктов – Макеевка, Снежное, Счастье... Вся страна услышала тревожное название Саур-Могила. Варились «котлы» – Изваринский, Иловайский, Дебальцевский... Вслед за «вежливыми людьми» появились другие народные присказки – «отпускники», «северный ветер», «бурятская конница», «военторг»...
- Власти ДНР подтвердили пленение более тысячи украинских военных в Мариуполе
- Детский омбудсмен рассказала о помощи детям Донбасса и освобожденных районов Украины
- Пушилин заявил о противостоянии России в Донбассе конгломерату стран
И чем дальше, тем отчетливей приходило понимание, что война в нашем доме надолго. И что закончить ее можно только одним способом – уничтожить врага. Почему это не было сделано в 2014-м? Или в 2015-м, после Дебальцево, когда ополченцы рвались в бой и были готовы взять Мариуполь, а то и на Киев идти? Это вопрос к экспертам-стратегам. По-моему, 2022 год дает этому исчерпывающее объяснение. Да, армия Украины тогда была намного слабее, но и наш потенциал сильно уступал нынешнему. Полтора месяца спецоперации, а на нас уже так надавили, как не давили даже на Советский Союз. Устояли бы мы под таким давлением в 2015-м? Сомневаюсь.
Уже тогда было четкое понимание, что войны не избежать. Значит, нужно бить первым, чтобы она не пришла к нам на порог и не пришлось драться на улицах Белгорода, Курска, Брянска, Смоленска. Специальная военная операция – это не начало войны. Это начало ее конца. Началась она в 2014-м, когда кровавый пастор двинул войска на Донбасс. С тех пор она всего лишь набирала обороты, раскручиваясь по спирали.
О роли личности в истории много написано. Обычно в таком ключе говорят о великих людях, делавших великие свершения. Но в тот раз историю изменило ничтожество, кровожадное, подлое и властолюбивое. Турчинов думал, что этим указом подписывает приговор Донбассу и всему Русскому миру на Украине. На самом деле он подписал приговор самой Украине.
Именно этот указ предопределил 24 февраля 2022 года. Не будь его, российские войска не вошли бы на территорию Украины. Были бы живы не только Инна Кукурудза, убитая украинским летчиком на ступенях Луганской администрации, и «горловская мадонна» Кристина Жук, погибшая вместе с 10-месячной дочкой Кирой. Остались бы живы не только тысячи мирных жителей и защитников Донбасса. Не оплакивали бы своих сыновей тысячи матерей убитых под Донецком и Луганском ВСУшников.
Нет, речь не только о них, брошенных в пламя гражданской войны. Не будь того указа, «людям Z» не пришлось бы восстанавливать справедливость на земле Украины. Не лежал бы в руинах Мариуполь, не падали бы ракеты на Харьков, не горели бы колонны на украинских дорогах, не били бы «Кинжалы» по Западной Украине, уничтожая военную инфраструктуру. Нужно было всего лишь остаться человеком и постараться договориться. Теперь поздно.
