Похоже, Европа на ближайшие годы станет гораздо менее уютным местом для жизни. И дело не только в растущих ценах на отопление, бензин, продовольствие и всё-всё-всё, не только в военном ажиотаже и политической цензуре. Одним из главных факторов, влияющих на бытовой и психологический комфорт европейца, становится поток украинских беженцев.

Этих беженцев уже больше двух с половиной миллионов. Их число постоянно растет, и, видимо, нужно ориентироваться на пять миллионов, как на итоговую величину. Это, между прочим, один процент от общей численности населения Евросоюза. Однако распределение беженцев, разумеется, неравномерно. На крайнем западе континента их будет относительно немного. Например, вряд ли гордый Альбион широко раскроет двери для украинцев; пока что речь идет о небольшом количестве виз, которые должны быть выданы тем, у кого есть родственники в Великобритании или имеется британский спонсор. Испания и Португалия тоже «в домике», а вот Франция уже более уязвима. Наиболее лакомые страны для беженцев из любой части мира – Германия, Нидерланды, Дания, Швеция – и на этот раз будут «в деле». Италия, где еще до спецоперации проживало порядка 300 тысяч выходцев с Украины, скорее всего, нарастит свою украинскую диаспору как минимум вдвое.

Однако на данный момент больше всего страдают непосредственные западные соседи Украины. Примерно по 200 тысяч человек приняли Венгрия и Словакия, по сотне тысяч – Румыния и Молдавия, при этом в крохотной Молдавии (одной из беднейших стран Европы) беженцы уже составляют 4% населения. Но главным «транзитным хабом» этого людского потока стала Польша. Это естественно, поскольку внутриукраинские пути эвакуации направлены в сторону Львова, откуда ближе всего именно до польской границы.

На сегодняшний день Польша, где до сих пор постоянно проживало порядка 38 млн человек, приняла уже 1,6–1,7 млн беженцев. Крупные города в восточной части страны – на пределе своих возможностей: в Варшаве беженец теперь – каждый девятый, в Кракове – каждый восьмой. По свидетельствам блогеров, поезда из Кракова переполнены, люди пытаются уехать на крышах вагонов.

От чего бегут люди? Казалось бы, ответ очевиден: от военных действий. Харьковский поэт Ирина Евса, которой удалось эвакуироваться в Германию, каждый день размещает в своем блоге фотографии разрушений в родном городе. Горожане оказались в страшной беде и вынуждены бежать любым способом, в любом доступном направлении и любой ценой. Но эти люди вряд ли составляют большинство беженцев. Во-первых, боевые действия, если не считать точечных ударов по военным целям, пока что затронули лишь несколько городов Украины. Во-вторых, эвакуацию именно из этих городов стараются всячески затруднить украинские военные, которым население необходимо в качестве живого щита, а жертвы среди гражданских – в качестве аргумента для получения поддержки Запада.

Однако сегодня люди бегут практически из всех регионов Украины. По словам мэра Виталия Кличко, из трехмиллионного Киева, где еще ничего толком не начиналось, уехал каждый второй. В Сети публиковалось видео о давке на вокзале пока еще мирного Днепропетровска. Бегут люди и из Одессы, пока далекой от фронтов. И из тем более далеких от них городов Западной Украины.

Почему эти люди бегут? Кто-то боится неопределенности, хаоса, пытается уехать на всякий случай, «от греха подальше». Кто-то в связи с новой ситуацией потерял работу и не может выплачивать долги по кредитам. Кто-то бежит от мобилизации или пытается уберечь от призыва в украинскую армию своих взрослых сыновей. Кто-то запятнал себя военными преступлениями в Донбассе, участием в националистических организациях и страшится возмездия. Наконец, немалое количество людей давно мечтало перебраться в Европу и решило, что лучшего момента не дождаться, поскольку теперь-то уж точно примут.

Не дай Бог никому стать беженцем. Люди бросают свое жилье, все нажитое и даже домашних животных. Тем не менее быть беженцем на Украине – занятие не для самых бедных людей. Каждый этап этого нелёгкого пути – деньги и еще раз деньги. Сесть на поезд, проехать на машине через блок-посты, перекантоваться возле границы, перейти границу – все это стоит денег, порой просто колоссальных. По свидетельству местных жителей, за пересечение границы с Молдавией в Одесской области украинские пограничники берут до 10 000 долларов с человека. Вряд ли меньшую сумму стоят услуги дунайских контрабандистов, на своих лодках переправляющих людей в Румынию. По сравнению с этим, минимальная цена, которую сердобольные львовяне берут за одну ночь в их городе, – 100 долларов – кажется мелкими карманными расходами. При этом эвакуироваться в Россию было бы гораздо дешевле. Два с половиной миллиона человек так и хотели бы поступить, но украинские власти всячески этому препятствуют, осложняя положение своих граждан.

По мере того, как человеческий поток растекается по Европе, европейцам предстоит предметное знакомство с новоприбывшим контингентом. Как сообщают западные СМИ, поляки встречают беженцев с приветственными плакатами и со слезами на глазах. Но это ненадолго. Поляки – народ с ограниченной эмпатией. Они поддерживают Украину, потому что не любят русских, но это не значит, что они любят украинцев. Волынскую резню они помнят не хуже, чем Катынь. Помимо необходимости тратить огромные деньги бюджета на содержание беженцев, само присутствие в польских городах неустроенной иноплеменной массы неизбежно вызовет сильное раздражение. Польша была в ужасе от прошлогодних игр Александра Лукашенко с ближневосточными беженцами, дело чуть не дошло до вооруженного столкновения, но оказалось, что это были всего лишь учения.    

В отличие от беженцев из третьего мира, прибывающие с Украины люди в целом имеют высокие материальные запросы, к тому же современный украинец годами воспитывался в духе паразитических мечтаний о том, что «Эуропа» просто обязана дать ему красивую жизнь. А в Европе, как назло, «светловолосые и голубоглазые» не вписываются в текущий идеологический тренд и не соответствуют стереотипу людей, нуждающихся в жалости и поддержке. В связи с этим могут возникать конфликты.

Кроме того, среди беженцев наверняка окажется повышенный процент людей, склонных к криминалу, ведь это традиционно самая мобильная часть любого общества. Уже сейчас украинская гопота ураганит в Польше. Вскоре в Германии и других относительно жирных странах возникнут новые этнические ОПГ, базой которых станет растущая украинская диаспора. Плохо только, что в западной прессе их по-прежнему будут считать «русской мафией», поскольку европейцы так и не научились различать русских и украинцев.

Наконец, не стоит забывать об украинских националистах. Сегодня они устраивают на площадях европейских городов митинги с матерными кричалками. Сегодня они уродуют автомобили с российскими номерами, идут в первых рядах преследователей всего российского и русского. Но завтра они непременно перейдут к террору в сотрудничестве с местными ультраправыми и, возможно, с применением «реэкспортированного» оружия, которым Запад накачивает Украину (например, «стингеров»).

И самое главное – их же теперь из Европы не выгонишь. Кто смог добраться до ЕС, тот там и останется. Для начала ЕС собирается дать беженцам право жить и работать на своей территории в течение трех лет, а уж потом временное, как водится, превратится в постоянное. Но это уже не проблема России. Это, как говорят сами европейцы, «плата за свободу». Хотя на самом деле платить они будут за иррациональное нежелание договориться с Россией, которое и стало первопричиной нынешнего гуманитарного кризиса.