На протяжении всего периода после холодной войны Европа пыталась выстроить мир своей силы на пространстве воображаемой утопии. Пока все остальные были слабее, они позволяли европейцам играть в эту игру и сами делали вид, что верят в утопию. Но сейчас жесткая реальность не оставляет для такой игры времени и места.
Столкнувшись с проблемой беженцев, Европа может либо доказать, что мораль в международной политике существует, либо окончательно убить саму себя. Потому что в высшей лиге военной силы она играть точно не может. Моральное поведение хотя бы создаст почву для того, чтобы к европейцам относились серьезно. Мы же с уважением относимся к Оскару Шиндлеру или Раулю Валленбергу. Первый даже выжил.
Я очень хорошо отношусь к Европе. Поэтому уверен, что сейчас единственным правильным решением лидеров Старого Света стало бы открытие границ для тех десятков тысяч беженцев, которых Эрдоган гонит в Грецию и Болгарию. Он делает это в расчете на то, что европейские лидеры уговорят Россию остановить сирийские власти в их намерении ликвидировать последний крупный очаг терроризма на территории республики.
Никто, естественно, не рассчитывает на человеколюбие руководителей основных стран Европейского союза, однако им очень хочется избавиться, хотя бы на время, от головной боли в виде картинки с несчастными детьми на турецко-греческой границе. Но сделать это им необходимо так, чтобы не дать новые козыри собственной системной оппозиции в лице правых и ультраправых партий.
Их первый натиск вроде бы отбили в 2019 году – Сальвини вылетел из итальянского правительства, а Макрон смог показать себя еще более внимательным к национальным чувствам французов, чем Марин Ле Пен. Но последние выборы в Германии показывают, что игра за главную страну Европы только начинается.
Если постепенно центристы из ХДС на местах будут все чаще делать рациональный выбор в пользу сотрудничества с популярной «Альтернативой для Германии», то лет через 10–15 начнет рушится вся система управления в Европейском союзе. Если, конечно, традиционный истеблишмент не найдет возможности для того, чтобы остановить правых, самому не поступаясь своим этическим кодексом.
Поэтому сейчас греков как будто просят продержаться несколько дней, после чего Россия и Турция договорятся, Эрдоган остановит беженцев, а Европа предложит ему очередные отступные. Однако у европейцев нет и не может быть никаких оснований считать, что после того, как соглашение между Россией и Турцией будет достигнуто, Анкара не продолжит использовать беженцев как разменную монету в своих сложных отношениях с Европой.
- «Двуличного Эрдогана» обвинили в попытке втянуть Европу в конфликт с Россией
- Глава НАТО заявил о необходимости пресекать нелегальную миграцию из Турции
- В ЕС призвали надавить на Эрдогана
После своего прихода к власти Эрдоган всерьез рассчитывал не то, что сможет привести Турцию к давно заслуженному ей вступлению в Евросоюз. Достаточно скоро для него стало очевидно, что это невозможно. С ним или с любым другим турецким лидером. И после этого Турция начала играть с Европой достаточно жестко, а Европа не создала никаких оснований для пересмотра такого к себе отношения. Сейчас пришло время платить по счетам, накопленным Европой в отношениях с Турцией за последние почти 50 лет.
На протяжении нескольких десятков лет Европа выступала с позиции морального лидерства и превосходства. У такого поведения были основания.
Во-первых, европейцы действительно смогли создать порядок, при котором спорные вопросы внутри решаются без насилия. Слабые члены сообщества не настолько бесправны в отношении сильных, как это остается во всем мире.
Во-вторых, Запада победа в холодной войне была не военной, а этической. Те ценности, которые исповедовал и реализовывал у себя Запад, со всеми издержками и ограничителями, действительно оказались более привлекательными. И поскольку военной силы у Европы не было, этическое превосходство оставалось единственным, где она могла выступать с позиции относительного преимущества. Несмотря на все свои большие и мелкие грехи, европейцы уверенно говорили о том, что их модель наиболее справедлива из ограниченного количества возможных. Говорили настолько убедительно, что в это поверили их собственные граждане.
Со стороны, особенно глядя на действия НАТО, да и самого ЕС, эти рассуждения могли восприниматься, как лицемерие. Но нельзя забывать, что других ресурсов внешней политики, убедительных для большинства граждан, у Европы нет. Все понимают, что разговоры той же Урсулы фон дер Ляйен о «глобальной Европе» – это так, пустое сотрясение воздуха, если говорить о реальном, силовом аспекте международной политики. Единственное, что способны европейские политики предложить сейчас – это защита границ ЕС любой ценой. Вряд ли такое поведение соответствует высокому званию морального авторитета, которым Европа размахивала столь долгое время.
Поэтому сейчас граждане ЕС имеют полное право не только испытывать страх от того дискомфорта, который принесут очередные беженцы, но и выражать беспокойство тем, как их политики растрачивают последние ресурсы Европы на мировой арене. И растерянно ищут, что же у Европы вообще останется после банкротства теперь и на этическом поле.
Поэтому, бог бы с ним, с моральным авторитетом ЕС у остального человечества. Действия Запада после холодной войны и так не создали на эту тему иллюзий в России, Китае или арабском мире. Да и собственные граждане европейских стран попереживают и успокоятся. Но после того, как европейские лидеры добьются закрытия границ перед носом беженцев и объявят это своим достижением, у них вообще ничего не останется предъявить миру в доказательство своей нужности. Разговор с ними будут вести только в категориях силовой политики и с исключительно потребительскими целями. Возможно, что с такой перспективой в Европе уже смирились и просто пытаются подобрать себе подходящий анестетик.
То, что в 2014 году сделала Ангела Меркель, провозгласив политику «беженцы, добро пожаловать», было интуитивно правильным, потому что выглядело минимально ответственным поведением. Вряд ли у федерального канцлера есть сомнения в неблаговидной роли Европы в разжигании вооруженных конфликтов по своему периметру.
Открытость последствиям этого стала молчаливым признанием своей вины. Располагая общим рынком почти в полмиллиарда граждан и колоссальными по сравнению с большинством других стран экономическими возможностями, европейские страны могут принять и эти несколько десятков тысяч беженцев и еще сотни тысяч страждущих. Можно, например, отказаться от избыточного потребления пластиковой посуды или строительства за счет ЕС новых детских площадок в странах Балтии. Переживут.
Конечно, такие решения, если Макрон и Меркель их примут, вызовут недовольство большой группы стран Центральной и Восточной Европы. Но сейчас, видимо, самое время напомнить им, что «долг платежом красен» и те колоссальные выгоды, которые они получили, включая возможность почти безнаказанно плевать в сторону России, должны быть компенсированы услугами сообществу. И его главным участникам, поскольку именно от Парижа и Берлина зависит выживание Европы, как единого целого.
Что же касается российского взгляда на всю эту душераздирающую историю, то сохранение единой Европы все-таки лучше, чем ее обвал. У россиян есть немало оснований для того, чтобы не желать Европе добра. Это касается и событий 1990-х годов, и особенно того, что произошло с Украиной. Но продолжение существования ЕС в качестве относительно самостоятельного международного игрока – это для России гораздо лучше, чем дальнейшее движение к миру тотального американо-китайского противостояния, где места для альтернативных решений уже не будет.
