Невозможность большой войны великих держав провоцирует необходимость огромного количества войн маленьких, или псевдовойн, которые ведутся чужими руками. Было бы эмоционально правильно, но аналитически поверхностно, утверждать, что главная причина кризиса в отношениях Франции с мусульманским миром – это стиль поведения президента Макрона, который на этот раз оказался слишком рискованным. Причины глубже.
Заявления Макрона в начале октября о том, что ислам находится в кризисе, стали, конечно, важным фактором того, что участились вылазки радикалов во французских городах. Эти заявления были направлены на французского избирателя, уже изрядно уставшего от хаотичной экономической политики правительства и карантинных ограничений. Однако вдруг выяснилось, что хлесткие слова главы государства могут с интервалом в несколько дней стоить жизни его гражданам. Но пошел на это президент Франции явно не от хорошей жизни.
Пятая республика и ее политическая система уже много лет находятся в кризисе. Избрание в 2017 году президентом молодого и яркого политика Эммануэля Макрона стало очередной попыткой «старых денег», экономической элиты страны, остановить этот кризис, не меняя ничего в сложившемся государственном устройстве. Две предыдущие попытки – президенты от правых и левых сил политического спектра – закончились провалом.
Новый фаворит французской элиты выглядел многообещающе и немедленно начал наступление на всех фронтах. Но результаты оказались пока не слишком впечатляющими. Оптимизма за последние годы во французском обществе не прибавилось, как и позитивной экономической динамики. Больше года страну лихорадило от протестов движения «желтых жилетов». Общим местом стало считать, что во Франции любые экономические реформы вообще вряд ли возможны.
Нападки на НАТО (в прошлом году Макрон провозгласил «смерть мозга» этой организации) потонули в молчаливом осуждении союзников и также ни к чему не привели. Можно сколько угодно говорить о проблемах в НАТО, но свою главную задачу для большинства стран альянса оно успешно выполняет – держит Европу под контролем США. Кроме того, НАТО весьма успешно выполняет задачи в рамках конфликта Запада с Россией, а большего от него и не требуется.
Попытки захватить лидирующие позиции в Евросоюзе столкнулись с недостатком финансов для того, чтобы перекупить у Германии хотя бы часть союзников. Хотя здесь Париж сначала добился успеха. В 2019 году Эммануэль Макрон усадил в три руководящих кресла Евросоюза своих протеже – Шарля Мишеля, Кристин Лагард и Урсулу фон дер Лайен.
Но в период пандемии, когда на кону была судьба европейских экономик, Берлин вновь подтвердил верность принципа «кто платит, тот и заказывает музыку». А если Франция, как государство, не получила ничего от перераспределения финансовых потоков внутри ЕС, то и порадовать своих избирателей Макрону оказалось нечем.
Первоначальное желание Парижа немного примириться с Россией встретило на Западе такую консолидированную оппозицию, что уже скоро превратилось в очередные малосодержательные разговоры. Тем более, что против оказалась все та же Германия. Берлин видит именно себя главным партнером России в Европе и очевидно стремится к тому, чтобы все российско-европейские отношения свелись к двум «Северным потокам», которые Германия пока уверенно контролирует. И французская геополитическая самодеятельность в этой калькуляции совершенно не к месту.
- Франция споткнулась о несовместимость ценностей
- Про отчима подростка-террориста из Кукмора я писал 20 лет назад
- Франция больше никогда не будет тихой
Оказавшись в очередном тупике, Макрон, видимо, решил обратиться к национализму. Тем более, что сейчас это самое модное направление внешнеполитического поведения. Уже и так травмированное пандемией коронавируса общество призывают теперь жить по законам военного времени. Объявлено сражение за то, что исторически имеет для французов очень большое значение – свобода слова и высказываний на любые не ограниченные законом темы. Религиозные убеждения и объекты веры к числу таких защищенных тем не относятся. Вопрос о том, что между провокаторами из газеты Charlie Hebdo и отвечающими на это насилием мусульманами выбор нужно делать в пользу первых, в доказательствах для французского общества не нуждается.
Гораздо более эффективным способом национального сплочения могла бы быть война. Например, с Турцией, которая наступает на французские интересы в Ливии и Восточном Средиземноморье, всячески прессует Грецию и Армению, с которыми у Франции большие связи. Тем более, что сейчас Пятая республика все более активно включается в борьбу Запада за сохранение мирового господства.
Но для того чтобы дать политике Эрдогана действительно решительный ответ, у Парижа нет политических и военных ресурсов. Пойти на настоящее обострение с Анкарой – это не то же самое, что гонять бедуинов в пустынях Западной Африки. Остается обмениваться с турецким лидером оскорбительными высказываниями, лихость которых все равно направлена на внутреннюю аудиторию.
Дипломатический конфликт с Турцией и очередной раунд решительной борьбы против религиозного радикализма – это самая обыкновенная псевдовойна, которую ведет французское государство, не имея возможности развязать настоящую. В основе его внутреннего кризиса – те же самые фундаментальные сдвиги в глобальном распределении сил, что привели к конфликту США и Китая.
Сколько не меняй президентов во Франции – это не сможет обратить вспять перетекание власти к новым центрам силы. Было бы странно ожидать, что западные общества и экономики быстро научатся жить в новых условиях после того, как они веками доминировали в мире. А на протяжении 15 лет после холодной войны – доминировали практически бесконтрольно.
Для Москвы проблемы, с которыми сталкивается Запад и Франция, как наиболее прогрессивная его часть, это пока трудности в стане потенциального противника. Безусловно, поскольку Россия пережила в своей новейшей истории опыт религиозного радикализма, его проявления в других странах не могут оставлять ее полностью равнодушной. Поэтому глава российского государства и поддержал своего французского коллегу, несмотря на существующие сейчас геостратегические разногласия между Москвой и Парижем. Российское государство последовательно выступает против любых форм политического радикализма, которые угрожают жизни граждан. Гибель невинных людей вызывает сочувствие вне зависимости от политических отношений между народами.
Но на уровне международной политики Россия и Франция – в разных лагерях. Попытки сделать Россию частью сообщества стран Запада предпринимались первые несколько лет после развала СССР и оказались безуспешными. Сейчас враждебная политика Запада в отношении российских интересов и ценностей предопределяется его стратегическими установками. Российское общество пока не сталкивается с внутренними культурными противоречиями, которые мы наблюдаем во Франции и большинстве европейских государств. Мусульмане в России – не пришлые, а одна из исторически сложившихся конфессиональных групп. Уважение к связанным с верой вещам прочно интегрировано в российскую систему ценностей.Россия – это в конечном итоге не Европа. И европейские проблемы волнуют нас только в той степени, ослабят они или усилят тех, кто стоял за расширением НАТО и кровопролитным кризисом в братской Украине. Другими словами, то, что делает сейчас Франция и ее президент – это совсем не наша псевдовойна.
