Что такое «просто демократия, без определений» с точки зрения, например, обычных выборов в парламенты, меджлисы, кнессеты и думы при классической многопартийной политической системе?
У нас получится не 35 депутатов от «Национального фронта», как после выборов 1986 года, а добрая сотня
Очевидно, что это когда все голосуют за группу депутатов от «своей» партии, а дальше все зависит от того, кто сколько голосов собрал от их общего числа. Собрали треть голосов – получили примерно треть мест в парламенте, меджлисе, кнессете или думе. Собрали два процента голосов – получили два процента мест.
То есть все граждане, проявляющие политическую активность, имеют возможность отстаивать свои интересы и участвовать в управлении общими делами через своих представителей соразмерно своей доле в общем коллективе.
Правда, даже для этого наипростейшего механизма, позволяющего реализовать самую простую и очевидную демократию – отразить и представить все основные точки зрения и подходы, имеющие поддержку в обществе – все равно уже есть определение: сама «такая демократия» в целом именуется «представительной» (в отличие от «прямой», когда избиратели сами голосуют по всем вопросам без всяких посредников-депутатов), а конкретно такая система выборов по-научному называется отнюдь не «демократической» (хотя вроде бы это название само собой напрашивается), а «пропорциональной».
Почему? Потому что у этого, казалось бы, очевидного и потому единственного имеющего право называться демократическим типа выборов есть, тем не менее, антипод, который по довольно очевидным соображениям большой части современных политологов и их спонсоров общество тоже должно считать не менее «демократическим». А раз так, то «демократии без определений» у них на деле уже никак не получается.
Итак, антипод демократии без определений – это т. н. мажоритарная система (есть еще и другие, но полный антипод – именно эта система).
Ее принцип: каждый депутат, независимо от партийной принадлежности, избирается в своем личном качестве, и побеждает только тот, кто набирает 50% + 1 голос. Если с первой попытки столько голосов не набирает никто – проводится второй тур голосования, в котором участвуют уже только два кандидата, набравшие в первом туре больше всего голосов.
В результате общину, избравшую такого депутата, может представлять человек, за которого проголосовали, скажем, всего 20% + 1 членов общины (если порог обязательного участия в выборах установлен, например, на уровне 40%).
Это – абсолютное меньшинство (в политике меньшинство становится не абсолютным, а простым, когда оно больше 25%), но даже и у него внутри политического единства нет: ведь какая-то его очень существенная часть в первом туре голосовала за кого-то другого, с другой политической программой.
Теоретически получается, что при мажоритарной системе в парламенте, меджлисе, кнессете или думе может быть представлено и выражено от силы 10–15% существующих в обществе точек зрения и подходов. Другими словами, в «демократии, не нуждающейся в определениях» страной может запросто править не просто меньшинство, а меньшинство внутри абсолютного меньшинства существующих политических течений.
Конкретный пример того, что это предположение не есть хоть и логичное, но все-таки чисто абстрактное умопостроение (вроде того, в котором олень не может догнать черепаху), только что явила столь любимая и чтимая некоторыми россиянами, безоговорочно демократичная, по их убеждению, Франция (где все выборы всех уровней проводятся именно по абсолютной мажоритарной системе).
В первом туре только что завершившихся местных выборов партия «Национальный фронт» собрала треть голосов и заняла первое место среди пяти, шести, семи участвовавших в выборах партий. Но, поскольку никто не набрал 50% +1 голос, был назначен второй тур. Во втором туре представители НФ собрали, естественно, меньше половины голосов: сторонники всех оппонентов НФ объединились против них.
Логичный и закономерный именно для такой системы выборов результат: мнения и пожелания как минимум трети французов в только что сформированных новых органах местного самоуправления представлены и защищены не будут. Даже меньшинством, просто оппозицией внутри местных представительных органов – не будут.
Надо отдать Франции должное: в ее общественном политическом дискурсе уже довольно давно сформировалось и вызрело мнение, что следует от мажоритарной системы выборов уходить и вводить если не сразу целиком пропорциональную, то хотя бы частично пропорциональную систему – чтобы начать наконец системно отражать и защищать во всех представительных органах мнения и чаяния всех политических групп общества, а не только «победивших на выборах».
Более того. Одно из главных предвыборных обещаний, данных в 2012 году нынешним президентом Франции Франсуа Олландом, было следующим: он проведет электоральную реформу, и парламентские выборы 2017 года пройдут уже по новой, не абсолютно мажоритарной, системе. Так что президентом Олланд стал отчасти и потому тоже, что именно это обещал французам.Заключительный аккорд во всей этой «демократии, не нуждающейся в определениях»: Франсуа Олланд, столкнувшись с суровой реальностью (мнения, чаяния, голоса и поддержка трети французов – у политических соперников из НФ), в публичной части своей жизни о своем предвыборном обещании тихо «забыл», а в частной жизни, как сообщают, сказал намедни следующее (цитирую):
Сейчас вводить пропорциональную систему немыслимо, потому что «у нас получится не 35 депутатов от «Национального фронта», как после выборов 1986 года, а добрая сотня» (конец цитаты).
Для тех, кто не знает или забыл: именно в 1986 году парламентские выборы во Франции были один-единственный раз за всю их историю проведены по пропорциональной системе.
Что на это сказать? Наверное, только вот это (немного не дословный перевод английского выражения no comments): без определений.
Источник: Блог Александра Багаева
