Многолетний обозреватель английской газеты The Observer и в настоящее время лондонский редактор популярного в США и знаменитого своей пролиберальной позицией журнала Vanity Fair Генри Портер написал вчера в очередной заметке (перевод мой):
В любом гражданском обществе интересы представителей крупного капитала – это по определению интересы абсолютного меньшинства
«В своем знаменитом эссе «Навстречу европейскому единству» (1947 г.) Джордж Оруэлл, как известно, дал перечень «активных злонамеренных сил», противостоящих свободному союзу Западной Европы, о котором в ту пору еще только мечтали такие прозорливые деятели, как Жан Монне и Робер Шуман.
В этом перечне фигурировала Католическая церковь, способная, по мнению Оруэлла, выхолостить движение навстречу такому союзу; были упомянуты и более масштабные силы империализма, грозящие в свою очередь эксплуатацией; и даже попала в список Америка, которая могла бы посчитать, что европейская коалиция станет угрозой для ее усиливающейся власти.
Но все же главное, первое место в списке было отведено России. Оруэлл писал: «Русские будут всегда враждебны по отношению к любому устройству Европы, которое им неподконтрольно». С тех пор прошло 70 лет, но мало что изменилось».
Прежде чем перейти к собственно зацепившей глаз большой нелепице в этой фразе, поясню: Жан Монне и Робер Шуман, оба французы, считаются отцами-основателями современного Европейского союза.
Шуман хотя и был выходцем из Лотарингии (то есть родился тогда еще в Германии, и родным языком у него был немецкий), в первые послевоенные годы стал министром иностранных дел и – ненадолго – премьер-министром Франции и в этом качестве активно участвовал в формировании самых первых международных институтов, из которых потом, за несколько десятилетий, постепенно вырос ЕС; именно его именем назван самый первый публично озвученный план создания первых многосторонних европейских институтов – «План Шумана».
Монне же – реальный автор и вдохновитель «Плана Шумана» – и вовсе первый почетный гражданин Европы (второй и пока последний – Гельмут Коль), а его останки ныне покоятся в парижском Пантеоне.
Из этого тандема – Монне и Шумана – настоящий отец-основатель и бессменный строитель ЕС, конечно же, Жан Монне, и потому именно его именем вполне заслуженно назван применявшийся в течение нескольких первых десятилетий принцип формирования европейских надгосударственных институтов – так называемый «метод Монне».
У этого «метода» есть две целиком определяющие его суть особенности.
Первая – сам Жан Монне. На момент окончания Второй мировой войны он считался одним из самых влиятельных людей в Европе.
#{smallinfographicright=781990}При этом за пределами властных элит он никому известен не был, поскольку никаких политических и тем более выборных должностей никогда не занимал, но зато в период обеих мировых войн непосредственно участвовал в организации и координации военно-промышленного производства и всех основных оборонных поставок между США, Великобританией и Францией, что и позволило ему наработать прочные личные связи с реальными хозяевами и руководителями практически всего крупного финансового и промышленного капитала Запада или, как его тогда называли, Объединенных Наций.
Вторая характерная особенность «метода Монне» обусловлена первой.
Поскольку в любом гражданском обществе интересы представителей крупного капитала – это по определению интересы абсолютного меньшинства, то и методы и способы реального продвижения этих интересов никогда не предполагают прямолинейного открытого использования демократических состязательных процедур: абсолютное меньшинство никогда не будет в состоянии навязать свои интересы остальным сегментам общества.
По этой причине Жан Монне последовательно отстаивал и применял на практике принципы, которые можно суммировать так: движение к неочевидным и недекларируемым политическим целям, предполагающим постепенную, поэтапную передачу национального суверенитета надгосударственным институтам, через тоже поэтапную экономическую интеграцию и путем т.н. политики малых шагов, при которой на первый взгляд незначительные подвижки и реформы, не вызывающие в силу этого серьезного политического сопротивления в обществе, со временем неизбежно потребуют и повлекут за собой уже гораздо более серьезные сдвиги в нужном направлении.
Логичным результатом многолетнего применения этого метода является все более ощутимый сегодня дефицит демократизма во всех основных европейских институтах, а его символическим венцом стала провальная попытка написать и принять закрепляющую достигнутую европейскую Конституцию: ее проект был в 2005 году недвусмысленно отклонен на прошедших тогда с интервалом в три дня референдумах во Франции (при явке 69% против проекта проголосовало 55% участников) и в Голландии (явка – 62%, проголосовали против – 61%).
Характерная для «метода Монне» черта: многие положения проваленной «конституции» были тем не менее вскоре приняты – но в виде поправок к уже действующим договорам (известны под названием «Лиссабонский договор»), то есть в рамках процедуры, не требующей обязательного предварительного согласия законодателей каждой отдельной страны – члена Союза.
Ну и вот теперь возвращаемся к «нехорошей» цитате из вчерашней заметки Генри Портера.
Что он в качестве отправного постулата заявил?
Что сразу после окончания войны (в 1947 году) Жан Монне и Робер Шуман еще только вынашивали идею той свободной Европы, которая их стараниями – как нынче всем читателям Портера хорошо известно – с тех пор обрела плоть и кровь; а не менее известный читателям Портера певец именно свободной Европы Джордж Оруэлл тогда же обозначил основные злонамеренные силы, которые реально могли становлению этой свободной Европы помешать.
Дальше привожу без лишних комментариев цитаты из упомянутого у Генри Портера эссе Оруэлла и еще из рецензии Оруэлла на книгу Джеймса Бернхема «Революция менеджеров» (рецензия написана тогда же, в 1946 году).
Приведя в начале эссе основные факторы, грозившие тогда уничтожить либо цивилизацию, либо вообще Человечество (речь о появлении атомного оружия) и могущие привести к долгосрочному становлению глобальных диктатур, Оруэлл пишет (перевод мой):
«Единственный вообразимый способ этих угроз избежать – это явить где-то на планете достаточно масштабный пример человеческого сообщества, члены которого относительно свободны и счастливы и в котором цель жизни не состоит в погоне за деньгами или властью. Другими словами, нужно добиться жизнеспособного воплощения демократического социализма на достаточно большой территории.
А единственной территорией, на которой это мыслимо в обозримом будущем, является Западная Европа. …традиция демократического социализма еще как-то сохраняется сегодня (в 1947 г. – А.Б.) в Скандинавии, Германии, Австрии, Чехословакии, Швейцарии, Нидерландах, Франции, Великобритании, Испании и Италии. Только в этих странах еще остались люди, для которых слово «социализм» что-то значит и означает свободу, равенство и интернационализм. (…)
Поэтому, с моей точки зрения, единственной целью, стоящей того, чтобы за нее бороться, является строительство Социалистических Соединенных Штатов Европы. (…) Теперь приведу четыре основных препятствия… 1. Враждебность России… 2. Враждебность Америки… 3. Империализм… 4. Католическая церковь».
Более конкретно о «российской угрозе»:
«Русские будут всегда враждебны по отношению к любому устройству Европы, которое им неподконтрольно. … Поэтому следует учитывать вероятность превентивной войны, систематического терроризирования малых наций и повсеместного саботажа коммунистических партий.
Но самая главная угроза заключается в том, что европейские массы сохранят свою веру в российский миф. До тех пор, пока они будут в него верить, идея какого-то другого, европейского социализма не наберет достаточной притягательной силы и не подвигнет массы на необходимые действия».
И, наконец, заключительный тезис Оруэлла (из рецензии на книгу Бернхема; перевод мой):
«Трудно было ожидать, что кто-либо сумеет точно предсказать последствия Версальского договора, но то, что они будут плохими, могли предположить – и предполагали – миллионы людей. Так же и с урегулированием, которое нынче (в 1946 году – А.Б.) навязывают Европе: не миллионы, конечно, но все равно очень многие думающие люди видят, что последствия его тоже будут плачевными».
Нечто подобное тому, что совершенно беспардонно проделал в первом же абзаце своей заметки Генри Портер, когда-то сотворил наш такой же, но отечественный щелкопер Виктор Шендерович. Он однажды в очередном своем опусе, посвященном шестидесятилетию романа Оруэлла «1984», заявил, ничтоже сумняшеся:
«Смешно: он писал главный антикоммунистический текст столетия, а за ним следили английские спецслужбы, считая его тайным адептом коммунизма!
По старой памяти – имели основания, но эту школу, с начальных классов «испанского» романтизма и до последнего звонка послевоенной сталинщины, Оруэлл к тому времени закончил. И в поколении, ослепленном левой идеей, аттестат интеллектуальной зрелости заслужил одним из первых».
Но Шендеровичу, в конце концов, простительно: его жанр – непритязательный политический памфлет, да и английскую литературу он знать как следует вовсе не обязан.
«А вот англичанину-то – как же ему-то не стыдно?!» – думаю я.
Тем более что именно в Англии уже лет десять как рассекречена, обработана и проанализирована в серьезных монографиях вся неприглядная история о том, как на протяжении 20 послевоенных лет соответствующие подразделения ЦРУ и британских спецслужб, занимавшиеся психологической войной против СССР, эксплуатировали ведущих представителей западной прогрессивной интеллигенции – кого без их ведома, а кого и с их согласия – в том числе за счет серьезного искажения и тенденциозного толкования бешено раскручиваемых за деньги все тех же спецслужб двух знаковых произведений Оруэлла.
Ведь стал уже хрестоматийным – и опозорившим навеки имя своего когда-то известного и глубоко уважаемого автора – пример тогдашнего совершенно бессовестного обращения со словом Оруэлла: в предисловии к изданию 1956 года «Скотного двора» Монтегю Вудхауз, 5-й барон Террингтон, директор Королевского института Международных дел процитировал Оруэлла следующим образом:
«Каждая всерьез написанная мною с 1936 года строка прямо или косвенно была против тоталитаризма».
Однако там, где этот английский джентльмен, аристократ в пятом поколении поставил в цитате точку, у автора нет даже запятой; вот он – оригинал (и пусть читатель особо обратит внимание на использованный в нем Оруэллом курсив):
«Каждая всерьез написанная мною с 1936 года строка прямо или косвенно была против тоталитаризма и за демократический социализм, как я его понимаю».
Остается только на прощанье отметить, что эта оскопленная очередным «джентльменом» цитата была взята из фактически программной статьи Оруэлла под говорящим названием «Почему я пишу», и под впечатлением такой-то недостойной подлости по отношению к Писателю заключить, что за прошедшие 70 лет, действительно, практически ничего не изменилось.
Источник: Блог Александра Багаева
