Почему российская статистика врет

В отличие от советских времен, когда альтернативы данным Госкомстата фактически не было, в РФ немало независимых аналитических центров и отраслевых ассоциаций, которые регулярно поднимают вопрос качества официальной статистики. Один из свежих примеров – выявление экспертами РАНХиГС серьезных расхождений с данными Росстата в объемах сельхозпроизводства, которые поставили под сомнение широко разрекламированные успехи последних лет в АПК.

В этом контексте состоявшаяся под конец года отставка главы Росстата Александра Суринова, занимавшего этот пост почти десять лет, выглядит признанием, что в отечественной статистике нужно что-то менять.

О том, почему к деятельности Росстата возникает столько вопросов, а качество его работы оценивается как «ужасное», в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал заместитель генерального директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников.

«Лампочки учитываются как обогреватели»

ВЗГЛЯД: Что не так с российской статистикой? Как бы вы сформулировали основные претензии к данным Росстата с точки зрения исследователей, которые ведут альтернативные подсчеты?

Владимир Сальников: Вопросы к качеству российской статистики, конечно, возникли не на пустом месте. В экспертной, да и в управленческой среде эту тему можно назвать «разогретой». Росстат делает большую и важную работу, являясь держателем методик, а главное – реальных практик формирования статистических показателей. Но проблемы действительно есть.

Гендиректор Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), кандидат экономических наук Владимир Сальников (фото: ecfor.ru)

Прежде всего налицо непрозрачность работы Росстата, в особенности относительно используемых методик. Конечно, его руководство всегда делает отсылки, что методики соответствуют мировым стандартам, а методологические положения публикуются и размещены на сайте ведомства. Нюанс в том, что эти положения имеют общий характер, будто взяты из учебника для студентов первого курса. По ним, как правило, нельзя понять, какие конкретно допущения и гипотезы использовались. То есть, имея такие методики и исходные данные, стороннему человеку, даже разбирающемуся в статистике, ничего посчитать невозможно. Значит, строго говоря, это не методики.

Вторая проблема – явные ошибки и неточности отдельных методик, которые Росстат не спешит исправлять. В условиях закрытости ведомства экспертное сообщество часто идентифицирует эти ошибки, используя сложные методы анализа. Скажем, специалистам хорошо известен пример долго просуществовавшего смещения оценки реальных располагаемых доходов населения из-за не вполне корректного учета покупки-продажи валюты.

Третья проблема заключается в том, что при объективно не слишком хорошем качестве исходных данных используются и не вполне адекватные методики учета свойств этих исходных данных, делается их не слишком качественная первичная фильтрация и корректировка. Примеров здесь масса – начиная с некорректности используемых единиц измерения и закачивая неверной идентификацией товаров.

Допустим, в Мордовии лампочки накаливания от 100 ватт внезапно начинают учитываться как обогреватели, в результате чего количество производимых в России «обогревателей» вырастает на два порядка.

Наконец, есть проблема «последней мили», состоящая в неэффективном представлении результатов, когда они формально опубликованы, но в таком разрезе, что не представляют особой аналитической ценности (например, площадь жилья по годам постройки дается по 25-летним интервалам), либо же требуется провести большую дополнительную работу по их стандартизации.

ВЗГЛЯД: Всякий, кто хочет разобраться, как получаются публикуемые Росстатом показатели, может обратить внимание, что для их выведения используются так называемые досчеты, то есть операции, основанные на условных допущениях. Можно ли в связи с этим в принципе говорить о достоверном отображении действительности, а не о конструировании собственной статистической реальности?

В. С.: Адекватность организации статистического наблюдения отдельных сфер и явлений – это особо сложная проблема. Сплошное статистическое наблюдение для всех или почти всех объектов – большая редкость. Как правило, наблюдается лишь какая-то их часть (выборка), а показатель «по полному кругу» получается с использованием «досчетов», когда мы на основании выборочных данных и принимаемых допущений рассчитываем финальные данные. Тут ошибки могут быть особо критичными, а непрозрачность методик даже не позволяет точно указать на причину проблемы.

Примеров таких ситуаций предостаточно, взять хотя бы итоги двух сельскохозяйственных переписей: первоначальные данные Росстата оба раза пришлось радикально корректировать, что, по всей видимости, связано с тем, что методики оценки производства в фермерских и личных подсобных хозяйствах (ЛПХ) плохо работают.

Но нужно понимать, что есть разные «потребители» статистики, которые предъявляют к ней разные, причем иногда противоречивые требования. Поэтому далеко не все претензии к Росстату адекватны. Простой пример: пересчеты и уточнения первично публикуемых данных меньше всего нравятся такому «потребителю» статистики, как органы государственной власти. Хотя для экспертов, которые погружены в экономическую аналитику, пересчеты – это нормальный процесс. Статистика так устроена, что мы не можем сразу обладать всей полнотой информации, поэтому первичные данные часто уточняются.

Так что пересчеты – это нормальная, даже неизбежная процедура.

Другое дело – масштабы уточнений, и здесь действительно могут быть претензии к Росстату. Вносимые им уточнения часто значительны и меняют представление о самом характере процессов, причем на качественном уровне. Целого ряда уточнений можно было бы избежать, если бы Росстат заранее проводил углубленные работы по анализу, по построению моделей, которые дают более точную предварительную статистику. Это позволило бы избежать столь масштабных корректировок, которые мы имеем на практике. Даже при плохом качестве первичной статистики, но при условии хороших методов работы с ней пересчеты могли бы быть не столь обескураживающими.

ВЗГЛЯД: В каких сферах и отраслях экономики, помимо сельского хозяйства, эти пересчеты наиболее распространены и почему?

В. С.: Наиболее точная первичная статистика присутствует там, где имеются крупные объекты. Например, крупные промышленные предприятия с крупнотоннажным производством, которые наладили хорошую внутреннюю отчетность и в любой момент времени представляют себе происходящие у них процессы.

Самый очевидный случай – нефтегазовая отрасль, где доминируют крупные игроки. Малых предприятий там почти нет, поэтому никаких досчетов не требуется, объемы добытых углеводородов сразу считаются качественно (правда, лишь на уровне России в целом, уже на уровне регионов здесь не все гладко). Или химическая промышленность, где сравнительно небольшая номенклатура выпускаемой продукции, а ее учет давно автоматизирован самими предприятиями.

Но как только мы сталкиваемся с более сложно организованными отраслями промышленности, где есть много мелких игроков, возникают проблемы. Во-первых, предприятия нередко не могут точно предоставить оперативную информацию, сколько они произвели продукции, особенно если имеют распределенную структуру с региональными филиалами. Во-вторых, предприятия могут по-разному отвечать на вопрос, что они производят.

Допустим, перед нами завод, выпускающий металлорежущие станки преимущественно из импортных комплектующих. В зависимости от решения руководства он может заявить свою продукцию как импорт, то есть товар для перепродажи, а может и как российское производство, если к импортным деталям добавляются какие-то местные компоненты. В этом случае можно сообщить и об успехах в импортозамещении. То есть сам объект отчетности во многих случаях может быть не зафиксирован четко.

Затем мы вступаем в область досчетов, которые тоже бывают разного вида. Значительная часть отраслевых данных Росстата содержит формулировку «по полному кругу предприятий» – такая статистика является результатом именно досчетов, поскольку оперативные данные по полному кругу недоступны, их могут предоставлять только крупные и средние предприятия, так что малые и микропредприятия досчитываются. Именно здесь часто возникает проблема: из-за небольшой ошибки в финальном учете малых предприятий цифра, которая публикуется в официальных бюллетенях, может оказаться неверной.

«Ситуация в промышленности лучше, чем ее показывает Росстат»

ВЗГЛЯД: В конце прошлого года министр экономического развития Максим Орешкин, отвечая на критику Росстата со стороны министра финансов Антона Силуанова, заявил, что росстатовские методики являются международными и претензий к ним быть не может. Почему в таком случае мы никак не можем добиться западного качества статистики?

В. С.: Наши методики в целом соответствует международным рекомендациям. Но как только дело касается нюансов их реализации (а они прописаны гораздо хуже, или вообще не прописаны, или же конкретному статистику дано право решать, как конкретно поступить в той или иной ситуации), возникает тот самый дьявол, который кроется в деталях. А непрозрачность Росстата приводит к тому, что мы не можем сразу сказать, что он делает правильно, а что нет.

В целом проблемы статистики и у нас, и на Западе очень похожи. Разница в масштабах. Кстати, отчасти она определяется спецификой наблюдаемых объектов: на Западе экономика не столь быстро трансформируется, как у нас. В России рыночной экономике нет еще и 30 лет, она постоянно претерпевает резкие изменения.

При этом мы в несколько этапов переходили от одной системы статистики к другой, на это наложился огромный трансформационный спад 1990-х, когда кошмар творился не только в экономике, но и в экономической статистике – сложно было подстраиваться под стремительно меняющиеся объекты наблюдения. На Западе же опыт постепенно копился десятилетиями, а объекты наблюдения трансформируются гораздо медленнее, поэтому не столь остро стоит проблема досчетов, гораздо меньше доля ненаблюдаемых сегментов экономики, выше ответственность предприятий за предоставление данных в органы статистики.

Несколько утрируя, можно сказать, что главное в логике Росстата то, чтобы статистические данные вовремя публиковались, – и на этом все.

ВЗГЛЯД: Может быть, это связано со спецификой «потребителей» статистики, среди которых главные – это, как ни крути, чиновники?

В. С.: Здесь я готов полностью встать на защиту Росстата. Я никогда не видел со стороны специалистов Росстата ни малейших попыток искажения статистики в угоду лицам, принимающим решения.

Более того, в той области, которой я занимаюсь, мы часто видели искажения в обратную сторону, когда Росстат давал более осторожные оценки, чем наши исследования. Например, в 2006 году Росстат оценивал промышленный прирост в 3,9%, а по нашим подсчетам, он был заметно выше. Потом Росстат провел уточнение и выдал окончательный результат – 6,3%, что было близко к нашей первоначальной оценке. Тогда-то, кстати, мы и обнаружили, что досчеты до полного круга предприятий делаются некорректно, но наша попытка диалога с Росстатом на эту тема тогда провалилась – нас лишь выслушали.

Эта же ситуация повторилась в 2017 году, когда мы видели рост промышленности, а Росстат не видел. Тогда мы направляли в администрацию президента и в Минпромторг наши оценки и записку о том, что ситуация в промышленности лучше, чем ее показывает Росстат.

Повторюсь: росстатовские искажения – они не от чьего-то злого умысла. Но проблема действительно состоит в том, что основной «потребитель» росстатовских цифр – это органы государственной власти. Этого явно недостаточно, а с другим «потребителем» в виде экспертного сообщества и отраслевых ассоциаций, взаимодействие Росстата не оформилось. А в большинстве случаев оно могло бы помочь.

«Советская школа статистики работала эффективно»

ВЗГЛЯД: Насколько высока репутация Росстата среди коллег в мире?

В. С.: Большому авторитету наших статистиков неоткуда было взяться, в том числе из-за того, что мы, к сожалению, в какой-то момент стали механистично перенимать западные стандарты. А в результате автоматически оказались в роли догоняющего «младшего брата».

Социалистическая экономика проиграла капиталистической – и это некоторым образом было перенесено на статистику. Причем совершенно необоснованно. Вместе с водой выплеснули и ребенка, хотя у нас была советская школа статистики, свои статистические методики, которые работали вполне эффективно.

Например, классификатор отраслей народного хозяйства (ОКОНХ) в ряде случаев гораздо более адекватен с точки зрения аналитических целей, чем используемый сейчас классификатор видов экономической деятельности (ОКВЭД). В системе ОКОНХ жестче выдерживается принцип объединения производств по единству рынков, а подчас и с точки зрения корпоративной организации секторов. Это очень важно с точки зрения анализа и экономики в целом и отдельных ее отраслей, поскольку классификатор – это основа любого анализа. Как ни странно, на Западе к этому до сих пор не пришли.

А теперь мы используем ОКВЭД, причем переход от первой его версии ко второй в 2017 году привел лишь к дальнейшему ухудшению качества статистики. Но это даже не обсуждалось – просто взяли новый классификатор и внедрили, потому что в мире он уже действует. У нас в среде статистиков не нашлось лидера, который смог бы обосновать какие-то вещи перед западными статистиками.

ВЗГЛЯД: Тем не менее советская статистика ассоциируется с приписками и погоней за «планом по валу». Росстат вообще не унаследовал эти особенности?

В. С.: С каждым конкретным случаем надо разбираться отдельно. В промышленности сознательных приписок мы не обнаруживаем – там отклонения могут происходить в обе стороны безотносительно политической ситуации. Если же вернуться к статистике сельского хозяйства, где действительно выявились завышения объемов производства, не исключаю, что приписки тоже имели место, но вряд ли делались самим Росстатом, ему это просто неинтересно. Скорее всего, выяснится, что как минимум половина искажений связана не с приписками, а с некорректным учетом первичных данных, с ошибками при проведении выборочного обследования тех же ЛПХ.

Но столь глубокого изучения расхождений не делается. На практике статистика, к сожалению, мало востребована в иных целях, кроме как отчитаться перед вышестоящим начальством. Если бы на основании статистики действительно вырабатывались серьезные государственные решения, спрос на качество статистики был бы гораздо выше.

Давайте называть вещи своими именами: может быть, кого-то и волнует, какой у нас индекс промышленного производства, но его конкретное значение на серьезные решения однозначным образом не влияет.

«Критике показателя ВВП не один десяток лет»

ВЗГЛЯД: Насколько верным решением, на ваш взгляд, было подчинение Росстата Минэкономразвития в 2017 году?

В. С.: Какое-то время назад Росстат уже находился в подчинении МЭР, но затем был переподчинен непосредственно правительству, а теперь снова оказался подведомственным МЭР. На мой взгляд, это положительное решение. На уровне правительства тема развития статистики «не проходила», видимо, там просто не нашлось конкретной фигуры, для кого эта тема была бы важна, кто мог бы «вести тему», ставить перед Росстатом задачи, контролировать их выполнение. У МЭР некоторый запал был, какой-то «драйв» просматривался, и с этой точки зрения возвращение Росстата в подчинение МЭР выглядело оправданным.

ВЗГЛЯД: Как нам, перефразируя Ленина, реорганизовать Росстат? Должен ли он более активно внедрять в своих исследованиях технологии «больших данных»?

В. С.: Я бы подчеркнул, что к реформированию Росстата надо подходить с очень большой осторожностью. Дело в том, что внутри Росстата не просто много разных компетенций – многие из них уникальны, больше их в нашей стране нет нигде. Причем они часто даже нигде не прописаны, просто люди со стажем являются носителями этих компетенций.

Не надо думать, что если мы сейчас заменим росстатовские методики «большими данными» по принципу «до основанья, а затем», то получим статистику лучшего качества.

Здесь проблема опять же упирается в несовершенство первичной статистики, которую в ряде случаев просто невозможно сделать хорошей быстро – это долгий путь, требующий аккуратного подхода.

При этом «большие данные», безусловно, могут дать какие-то новые индикаторы, которые окажутся весьма интересными. Например, по данным Федеральной налоговой службы можно точно и оперативно считать довольно много показателей, которые Росстат считает по своим методикам. Но это – так называемая администрируемая экономика. Если же мы зададимся целью посчитать ненаблюдаемую экономическую деятельность, тут пригодятся компетенции и данные обследований Росстата. Но при одном условии – прозрачности методик досчета до «полного круга».

Мы поднимали эти вопросы перед Росстатом, просили представить отдельно исходные цифры, а отдельно – досчеты, но, к сожалению, безрезультатно. Хотя если реализовать такую схему – ФНС дает оперативную информацию по организациям, а Росстат проводит досчеты, – точность статистики сильно вырастет. Это лишь один частный пример.

ВЗГЛЯД: Следует ли Росстату осваивать какие-то новые макроиндикаторы, помимо традиционного ВВП? Сейчас, к примеру, очень модно рассуждать о том, что на самом деле наиболее важен индекс счастья.

В. С.: Критике показателя ВВП не один десяток лет. ВВП – показатель, отражающий только добавленную стоимость, созданную в экономике. Если говорить об объемном, выраженном в рублях показателе, тут «хоть что-то» понятно: это, очень грубо, объем чистых доходов экономических субъектов. Но уже при рассмотрении роста ВВП в физическом выражении возникает много содержательных вопросов к тому, что этот показатель реально отражает.

Поэтому давно говорилось, что нужно еще измерять уровень благосостояния, как-то оценивать удовлетворенность жизнью. Конечно, «картинка» должна быть объемной, сводить всю экономику к одному базовому показателю неправильно – лучше использовать два-три показателя (для цельного восприятия сводной «картинки» большего числа показателей не требуется, наш мир трехмерный, и сознание обычного человека к этому обстоятельству адаптировано). Так что разрабатывать дополнительные индексы нужно. Но процесс перехода к новому должен быть постепенным.

ВЗГЛЯД: Какие ожидания связаны у вас и ваших коллег с новым руководителем Росстата Павлом Малковым, который раньше не работал в этом ведомстве?

В. С.: Пока ожидания не успели оформиться ни у меня лично, ни у коллег из научного сообщества – слишком мало времени прошло. Есть некоторая настороженность по поводу того, что могут быть предприняты какие-то резкие действия, но все в конечном итоге зависит от человека: если он умеет слушать и слышать, то результат будет нормальным.

Главная проблема в любом деле – наличие тех, кто лично заинтересован в результате, в данном случае – в улучшении качества статистики. Но процесс этот непростой, рубить с плеча здесь не надо. Сейчас очень важно эффективно организовать взаимодействие трех сторон: Росстата, административных органов и экспертного сообщества. На первом этапе важно выработать общую программу совершенствования деятельности Росстата, понимая, что ее реализация займет несколько лет. И затем аккуратно работать с проблемными местами – компетенции для этого есть и в Росстате, и в экспертном сообществе.

Я лично о Малкове ничего не знаю, но если он сделал быструю карьеру, есть надежда, что он хороший управленец, значит, он сможет организовать диалог с заинтересованными сторонами, чтобы процесс пошел в правильную сторону.