Хусейн зажигает Багдад

Американская внешняя политика сроду не отличалась тактичностью, а уж в пиар-поддержке своих проектов «вашингтонский обком» преуспел как никто. Посему и уши этого обкома будет теперь искать всякий, по чьему мнению Ирак времен диктатуры Хусейна показан «неправильно» – эдаким филиалом ада, а в фильме Ли Тамахори «Двойник дьявола» он показан именно так.

#{image=545409}Как оно – «правильно», конспирологи и сами не в курсе, а книжки ваши – исторические, дурацкие – никто и не просил. И все-таки условимся: коварные янки тут ни при чем. Собственно, проекту отказали в финансировании все американские студии, в итоге искомая сумма была найдена в мирной Бельгии, проигнорировавшей иракскую авантюру. Потому, наверное, Саддам показан в фильме не злобным диктатором и не мудрым вождем – героем иракского сопротивления (как было бы, приди сценарий из недр газеты «Завтра»), а тусклым, неотсвечивающим персонажем, ютящимся на задворках кадра: «Молчите, Киса, и надувайте щеки». Мудро – и передает потребную «неоднозначность». Про настоящего же Саддама и так все знают. Точнее, думают, что знают.

Всё при нем было, всего достиг, везде успел. Было и процветание – экономическое, социальное, культурное. Была деспотия худшего восточного извода. Были две кровопролитные войны, вновь отбросившие страну на задворки цивилизации. Оборвалась незаурядная биография грустно – повешеньем старика за шею, акценты же, будем считать, расставит время. Но уже сейчас о Хусейне с ностальгией и симпатией вспоминают даже те люди, которые при его правлении гнили в тюрьмах за политику. Диктатура-то, чай, не сахар, но хаос и беспомощность нынешней администрации – это гораздо, гораздо хуже.

На эту тему
• Ли Тамахори: Правды в кино в принципе не существует
• «Призрак»: Роман Полански мстит США
• «Погребенный заживо»: Фильм для тех, кто хочет выжить
• Агент ЦРУ раскрыл детали допросов Саддама Хусейна

Иное дело – Удей Хусейн, он же Принц, он же туз червей из американской колоды, – о нем с симпатией вспомнить некому. Жестокость, алчность, садизм и похотливость диктаторского сынка на родине давно уже вошли в легенду, и где там теперь легенда, а где факты – поди разбери. То ли одаривал он изнасилованных школьниц именным серебряным браслетом, то ли выжигал на их бедрах клеймо – букву «U», – люди разное болтают. Скорее, и то было, и другое, а вопрос пропорции не так уж и интересен. Главное, что и насиловал, и похищал, и избивал, подтверждением чему стали найденные видеозаписи: хоум-видео с порнухой и пытками было предметом страстной любви Удея Хусейна наряду с дорогой выпивкой, коллекционными машинами, бриллиантами и девственницами. Умел жить человек.

Папа, надо сказать, был в курсе и не раз прописывал отпрыску ума – и бил, и казнить грозился, и из страны изгонял, но всё одно – родная кровиночка, старшенький. В конце концов, статус наследника всё-таки перешел к младшему сыну Хусейна – Кусаю (по меркам арабов – невиданное дело), плохиш же довольствовался руководством Олимпийского комитета Ирака, то бишь, истязательством над спортсменами (электричество, тиски, дыба, голод, одиночки), имевшими наглость вернуться на родину без медалей.

Такая биография буквально требовала экранизации, и вот она, получите. Дабы не стать жертвой «кровной мести», о которой мечтает каждая вторая семья в Багдаде (из тех, где дочки подросли симпатичные), Удей Хусейн заводит себе двойника – по примеру батюшки. Офицер Латиф Яхья – человек лучших качеств – принимает предложение, от которого невозможно отказаться: живет в доме Удея, одевается, как Удей, спит с женщинами Удея и ловит собою пули, предназначавшиеся для Удея. Альтернатива – убийство семьи, но совесть-то мучит, и наконец замучает.

#{movie}Режиссера, что напялил на себя однажды женский парик и предложил сделать минет первому встречному полицейскому, трудно заподозрить в хорошем вкусе (при том, что вкус у Ли Тамахори, судя по другим фильмам, имеется), но штука в том, что хороший вкус здесь и не требовался. Как признается сам автор, задачи «показать правду» он себе не ставил, старался лишь «передать атмосферу», а атмосферу восточной деспотии только так и надо передавать – через жирные мазки, излишество и китч. Через золотые пистолеты, леопардовые манто и выбор костюма под автомобиль. Через вопиющую жестокость, суету базарного торговца и черные очки над черными усами. Через визгливый клик Удея «Я люблю Ирак, люблю отца, люблю мать, но больше всего я люблю трахаться», в конце-то концов.

И Удея, и Латифа играет один актер – Доминик Купер. Играет выразительно, и столь же густыми мазками. Кажется, что вот-вот Удей начнет жрать живых младенцев, урча, облизываясь, капая кровью на брюки от Armani и вытирая губы рукавом пиджака от Brioni, а Латиф в то же время – кормить с руки нищих, покупать журналы в пользу детей Германии и выкрадывать у работодателя проституток, чтобы отпустить их на волю. Уж извините – это юг. Здесь злодей всегда Злодей, герой всегда Герой (учитывая, что снято кино по автобиографии Латифа, сложно ему не быть Героем), здесь ненавидят полутона и действительно любят золотые пистолеты (помнится, у Рамзана Кадырова такой был, а уж сколько у него было пиджаков от Brioni).

Эту нескончаемую оргию, в которой затесался один зануда, Тамахори проводит через основные вехи саддамовского Ирака – война с Ираном, война с Кувейтом, «Буря в пустыне», покушения на Удея, – ни разу не изменив себе в том, что называется «bad taste». И именно поэтому он убедителен даже тогда, когда – вслед за вкусом – отключает и логику. Совершенно неважно, что офицеру иракской армии вдруг понадобилось пояснение – что значит «иншаллах». Как неважно и то, что Саддам вдруг решил оскопить Удея после убийства своего друга (в реальности – камердинера, Удей забил его тростью во время официального приема), хотя оскоплять любимого сына стоило после совсем других эпизодов.

Правда, ближе к концу история приобретает совсем уже джеймс-бондовскую реалистичность, тогда же выясняется, что фильм отнюдь не про «bad taste» (в противном случае, трансвестита, что почтил присутствием вечеринку Удея, сыграл бы сам Тамахори). И не про политику – режиссер в нее буквально «вляпался», как и в случае с «Умри, но не сейчас», двадцатой серией «бондианы», оскорбившей корейцев. И даже не про специфичную ментальность арабского востока, где хороший человек начинает совершать хорошие и геройские поступки лишь тогда, когда ему нечего терять. Про что фильм? А вот просто – братва гуляет!

Помянутый названием дьявол – садист, сеявший в Ираке шок и трепет – в представлении Тамахори не больше чем инфантильный подросток, барагозящий на вечеринке по случаю ДР, – слюнявый, истеричный, самовлюбленный, бессовестный, просто у него папа по любым меркам – о-го-го! Такие шоу крутят по MTV, и никакая сугубо восточная роскошь не затмит царящий в кадре интернационализм как по части актеров (парой британцу Куперу стала былая фаворитка Франсуа Озона – француженка Людивин Санье), так и по части грехов, когда кокаин – горками, а тетки – стаями, но обнаженка в основном мужская.

Готов спорить, режиссеру просто нравится отрываться в такой компании, а если и есть в фильме место для гражданских высказываний, то высказывание это не про диссидентов и кр. пр. режим, а что-то из серии: «Вы знаете, где ночует ваша дочь?»

Таким образом, зрители, испугавшиеся, что в фильме про семью Хусейнов их будут потчевать диссидентской моралью и политикой, конечно, ошиблись, пропустив веселую жанровую вечеринку, где заправляет карикатурный злодей. И наибольшим злодеем он выглядит в тот момент, когда предлагает укоротить своему двойнику член – для полной идентичности.

При иной пропорции, глядишь, злодеем был бы не тот, а этот. Словом, да здравствует Фрейд!

И пусть нефть никогда не закончится!