«Писатели активны не каждый год»

23 ноября будут объявлены три лауреата очередного сезона премии «Большая книга» – самой крупной отечественной награды в области литературы. В преддверии этого события председатель совета экспертов премии, лауреат «Русского Букера» писатель Михаил Бутов рассказал газете ВЗГЛЯД о том, можно ли подделать результаты голосования жюри и чем живет нынешняя мейнстримная проза.

Попробуйте-ка Андрею Немзеру сказать: а давайте-ка проголосуем так-то

ВЗГЛЯД: Правильно ли я понимаю, что в этом сезоне «Большой книги» однозначных фаворитов нет?

Михаил Бутов: Нет фаворитов! Понятия не имею, кто может выйти в победители. Могу условно предположить, не располагая ровным счетом никакими сведениями, исходя лишь из общих соображений и статистики прежних лет, что в тройку победителей попадет Павел Басинский с книгой «Толстой: Бегство из рая» об исходе Толстого из Ясной Поляны. Все-таки толстовский год. Но насчет всего остального у меня нет даже предположений. Не могу представить себе, как в итоге сформируется совокупное мнение Литературной академии. Не вижу в шорт-листе никого, за чью книгу большая часть гарантированно проголосовала бы. Я бы со своей стороны пожелал успеха Александру Иличевскому, уже не первый раз штурмующему «Большую книгу» и написавшему едва ли не самую обсуждаемую книгу сезона.

ВЗГЛЯД: Вы о романе «Перс»?

М. Б.: Конечно. Книгу то кроют страшными словами, то хвалят, разговоры о ней не прекращаются. Вышла она в начале лета, а читать ее начали еще раньше, потому что Иличевский многим ее рассылал, и с тех пор о ней дискутируют везде, устраивают для ее обсуждения специальные вечера. Что-то эта книга в людях задела.

ВЗГЛЯД: Могли бы вы проследить какие-то характерные тенденции в книгах нынешнего шорт-листа и вообще в тех новых текстах, которые вам довелось читать?

М. Б.: Не могу сказать, что что-то резко изменилось по сравнению с прошлым или позапрошлым годом. Прошла очередная двухлетняя волна. Писатели ведь активны не каждый год, и не то чтобы они год работали, год отдыхали. Я заметил, что у них скорее так: два года активного присутствия, потом писателя какое-то время как бы нет. Литературная жизнь устроена двухгодичными циклами. Сейчас фаза поменялась, пришли другие имена. Но это циклическое явление, это не тренд.

На эту тему
• Оглашен шорт-лист премии «Большая книга-2010»
• Объявлен лонг-лист премии «Большая книга»
• Леонид Юзефович: Современника не обманешь
• В Москве назвали лауреатов премии «Большая книга - 2009»

Что же касается содержательной стороны, то здесь заметен вот какой момент: мы пока еще сидим в прошлом, мысли наши обращены к нему. Литература все время оглядывается на вчерашний день. Наш писатель не то чтобы что-то проживает – он скорее все уже прожил. А когда пытаются написать что-то на современном материале, получаются вещи достаточно шаблонные и в плохом смысле слова коммерческие. Возможно, кстати, что это свойство не литературы, а нашего времени, сегодняшнего дня.

ВЗГЛЯД: Короткий и длинный списки «Большой книги» составляются профессиональным жюри, но последнее слово в каждом рабочем цикле принадлежит Литературной академии, насчитывающей более сотни членов, – именно она определяет победителей. Считаете ли вы, что это дает проекту какое-то принципиальное преимущество?

М. Б.: Это не преимущество и не недостаток – это так, и все. Такова была первоначальная идея, под такую структуру все и создавалось. Можно вместо ста с лишним человек, многие из которых не имеют профессионального отношения к литературе, посадить все то же жюри из десяти литераторов-интеллектуалов. Не исключено, что это будет замечательно, но это будет уже какая-то другая премия. Что касается наличия двух жюри, то я не вижу другого пути. При таком количестве выдвижений, которое наблюдается у нас каждый год, предварительная профессиональная отчитка необходима.

ВЗГЛЯД: Рабочий процесс «Большой книги» перманентно подозревают в некой срежиссированности, намекают на выполнение какого-то заказа – государственные проекты у наших людей вообще всегда вызывают недоверие подобного рода. Но ведь структура голосования в данном случае, по-моему, как раз такова, что заказать и подделать ничего нельзя.

М. Б.: Я плохо представляю себе, как тут можно что-то подделать. Я всегда напоминаю о том, что в Литературную академию входит, например, критик Андрей Немзер. Попробуйте-ка Андрею Немзеру сказать: а давайте-ка проголосуем так-то. В чем заключается вопрос? В том, мухлюют в премии или нет? Думаю, что нет. Знаете, достаточно трудно договориться более чем с сотней человек. Также достаточно проблематично сказать председателю счетной комиссии, например Александру Архангельскому: посчитай-ка нам в пользу такого-то. И я, помимо всего прочего, не понимаю, кому и зачем это может быть нужно.

ВЗГЛЯД: «Большая книга» была основана пять лет назад. Произошли ли за это время какие-то заметные изменения в том секторе литературы, на который ориентирована премия? Условно говоря, в мейнстриме?

М. Б.: Мне все этот вопрос задают. Что могло бы измениться?

#{interviewcult}ВЗГЛЯД: Ну, скажем, могли появиться молодые мейнстримные писатели...

М. Б.: Некая новая генерация писателей, которая еще попадет в поле зрения «Большой книги», возникла – тот же Захар Прилепин, чье имя ротируется наиболее часто, и некоторые другие. Но они как раз и появились лет пять назад, почти одновременно с «Большой книгой», а не в период ее работы. А следующих еще нет. Пожалуй, за эти пять лет новые кадры для премии не выросли.

ВЗГЛЯД: Такой крупный государственный проект, как «Большая книга», не может не быть хотя бы отчасти популяризаторским, просветительским. Есть ли надежда, что премия сможет немного активизировать интерес людей к литературе? Привлекают ли события вокруг «Большой книги» нелитературную публику?

М. Б.: Трудно сказать. Хотя то, о чем вы говорите, является главной целью, которая с самого начала и ставилась. Выполняется ли эта функция? Думаю, что все же выполняется. Не могу сказать, что к нам стекаются толпы, но то, что премированные книги получают год от года все больше внимания, несомненно. Кроме того, у процесса есть обратная сторона – отдельные писатели перманентно выражают недовольство происходящим, разыгрываются какие-то скандалы в Сети. Кто-то не попал в шорт-лист, к кому-то не так отнеслись, кто-то подозревает какой-то заговор – недовольство выражают всегда, так бывает в случае любой премии, это обычное дело. Но, как бы то ни было, это тоже по-своему усиливает резонанс, привлекает внимание, в том числе и позитивное. Если бы этих эксцессов не было, можно было бы сказать, что премия не работает.

ВЗГЛЯД: В чем смысл сетевого читательского голосования за книги шорт-листа, по итогам которого определяются альтернативные лауреаты?

М. Б.: Думаю, это делается для того, чтобы лишний раз продемонстрировать открытость премии и дать еще больше оснований для этой открытости. А также чтобы продемонстрировать интерес к мнению публики, ведь интерес этот у нас действительно есть. Ну и, наконец, для того чтобы сделать эту особую сетевую номинацию, которая не поддерживается деньгами, но с определенным почетом все же связывается. На почве сетевого голосования происходят иногда удивительные вещи. В прошлом году, например, первое место по числу голосов занял Андрей Балдин с замечательной, но сложной и совершенно не массовой книгой «Протяжение точки», метафизическим исследованием о Карамзине и Пушкине (Балдин, кстати, есть и среди финалистов нынешнего сезона). Как это получилось – великая загадка. Зная Балдина, могу сказать с уверенностью, что устроить такой флешмоб он категорически не способен.

ВЗГЛЯД: Голосуют активно?

М. Б.: Вполне.

ВЗГЛЯД: Результаты голосования по книгам текущего сезона, насколько я знаю, еще не объявлялись...

М. Б.: Их стараются объявлять попозже, чтобы не возникало опосредованного читательского давления на Литературную академию. Пока результаты неизвестны.

ВЗГЛЯД: Как вы думаете, влияют ли на шансы финалистов какие-то текущие громкие истории, в которых фигурируют их имена? Например, недавно финалист нынешнего сезона Герман Садулаев дал интервью о ситуации в Чечне и сподобился резкой отповеди Рамзана Кадырова.

М. Б.: Да, я эту историю знаю.

ВЗГЛЯД: Может ли это в ту или иную сторону повлиять на премиальные перспективы писателя?

М. Б.: Думаю, что никак не повлияет.

ВЗГЛЯД: Интересно ли вам работать в «Большой книге»? Испытываете ли вы возбуждение в преддверии отчитки новых присланных текстов, или эта работа уже отчасти рутинная?

М. Б.: Нет, возбуждение, несомненно, присутствует. Есть в этой работе какой-то азарт, есть определенный кураж. И потом, некоторые книги, что бы мы про них ни говорили, все-таки радуют. А кроме того, они ведь наши, отечественные. Многие бойкие западные сочинения для нас немножко чужие, а то, чем занимается «Большая книга», все-таки всем нам ближе.