Агония в ритме вальса

Практикум на тему «Саундрама – что это такое и с чем его едят» можно пройти в театре «Et Cetera», где режиссер Владимир Панков поставил спектакль «Морфий» по одноименному рассказу Михаила Булгакова.

Несколько советов для начинающих. Не стоит садиться в непосредственной близости от динамиков – будет громко. Места в первом ряду также лучше не брать – будет громко, может быть, немного мокро и уж точно очень не по себе. Подверженных влиянию подростков с неокрепшей психикой с собой не приводить – проявление нездорового любопытства гарантировано. Ну и само собой, слабонервным, сердечникам и беременным просьба сходить в другой театр.

Суть саундрамы, как нетрудно догадаться, заключается в плотном соединении и взаимодействии драматического и музыкального компонентов спектакля, что должно создать новые театральные эффекты и способствовать возбуждению свежих и сильных переживаний у публики.

Среди положительных черт этого жанра – цельность, гармоничность и динамичность спектакля, возникающие благодаря доминированию музыкальной партитуры. Отрицательное влияние саундрама оказывает на смысловую составляющую, над которой постоянно тяготеет опасность потонуть в иррациональности, свойственной музыке.

Музыкальный наркотик

На протяжении двух часов под самые разнообразные звуки – от чудесных мелодий Верди до оглушительной какофонии – перед зрителями протекает история болезни одного морфиниста

Рассказ Булгакова «Морфий» во многих отношениях удачная основа для постановки в этом жанре. С одной стороны, здесь есть героиня, непосредственно связанная с музыкой, – оперная певица, жена главного героя, бросившая его. И вот уже вполне естественным образом в спектакле возникают арии из «Аиды».

С другой стороны, сам сюжет рассказа, повествующего об увлечении молодого врача морфием и пагубных последствиях наркомании, открывает режиссеру целый Клондайк тем для невероятных фантазий, каждая из которых будет оправдана как болезненная греза одурманенного морфием главного героя.

На протяжении двух часов под самые разнообразные звуки – от чудесных мелодий Верди до оглушительной какофонии – перед зрителями протекает история болезни одного морфиниста.

Главная изюминка происходящего в том, что режиссер предлагает публике не только проследить необратимую деградацию наркомана, но и взглянуть на окружающий мир его глазами, естественно, в эстетизированном и адаптированном для театра виде. Что, в общем, довольно любопытно.

Сюрреалистические образы сменяются сценками самой натуралистичной действительности. Человеческая речь оказывается вдруг ритмично вписанной в тот или иной музыкальный рисунок. И все это первое время очень занимает.

Нельзя не отдать должного профессионализму и музыкальности режиссера Владимира Панкова, а также мастерству исполнителя роли доктора Полякова Алексея Черных и его партнеров. В их работе трудно найти изъян. Однако факт остается фактом: скрупулезный анализ распада человеческой души под воздействием наркотика в театре «Et Cetera» оказался уж слишком скрупулезным.

Морфо-сценический анализ

Режиссер Владимир Панков

Агония в ритме вальса в конце концов воспринимается невероятно затянувшейся. Вроде бы все уже сказано, показано и сыграно, но нет, доктор Поляков, живописно изогнувшись, вкалывает себе очередную дозу, и снова выплывает откуда-нибудь «призрак оперы», то есть бывшей жены. Выпрыгивают разнообразные модификации зеленых человечков, и бедный доктор падает в корчах на дощатый пол. А зритель, нервно вздрогнув при оглушительном звуке падения, начинает желать этому живучему доктору земли пухом, и как можно скорее.

Однако дело вовсе не в затянутости спектакля, а в том, что, будучи завершен и продуман с эстетической точки зрения, он удивительно пуст по сути. Сосредоточиться на личной трагедии Полякова и, возможно, каким-то образом вывести ее на глобальный уровень мешают жанровые особенности постановки.

Внутри плотной звуковой и пластической композиции актеру крайне сложно выстроить сложный психологический образ. Все развитие главного героя в спектакле Владимира Панкова сводится к внешней его деградации. Недостающую сложность образу и спектаклю должна с точки зрения саундрамы добавить музыка.

Однако, оказывается, и она не всемогуща.