Сергей Худиев: «Свободная любовь» легко перестает быть свободной

Американские медиа сотрясает грандиозный скандал с Харви Вайнштейном, голливудским продюсером, который, пользуясь служебным положением, десятилетиями склонял актрис к сожительству.

При этом весь Голливуд, этот оплот феминизма и передовой отряд борьбы за права женщин, молчал в тряпочку. Эти события выдают одно важное внутреннее противоречие в том послании, которое Голливуд транслирует по всему миру.

Голливуд является самым влиятельным институтом на планете. Он формирует нравы, привычки, моды, представления о хорошем и плохом, манеру говорить, тот набор символов и ссылок, который раньше формировали национальные литературы и кинематографы. В наши дни люди, которые не опознают цитату из Лермонтова, сразу опознают цитаты из голливудских боевиков.

Конечно, в Голливуде работают разные режиссеры, которые снимают разные фильмы. Они могут заметно отличаться и по замыслу, и по качеству исполнения. Но есть определенная сложившаяся голливудская субкультура, и, говоря в целом, пропагандистская мощь Голливуда продвигает по всему миру вполне определенный набор взглядов.

Упреки, которые выдвигаются женщинам, обвиняющим Вайнштейна, жестоки и несправедливы (фото: Mike Blake/Reuters)

Взглядов, которые в Америке принято называть «прогрессивными» и «либеральными», которые связаны с проигравшей последние президентские выборы Демократической партией. Любимый лозунг в этом наборе – «равноправие».

Для того чтобы достигнуть равноправия – и свободы – надо преодолеть тяжелое наследие времен, когда белые мужчины-христиане (Колумб, Генерал Ли, Отцы – Основатели США и другие подобные злодеи) заедали жизнь всем остальным – этническим и религиозным меньшинствам, женщинам, геям и трансгендерам.

Один из аспектов этого тяжелого наследия – гетеронормативизм, представление о том, что существует нормальная, должная, социально и религиозно одобряемая модель сексуальности – а именно брак между мужчиной и женщиной, в котором рождаются и воспитываются дети, а мужчина и женщина исполняют социальные роли, связанные с их биологическим полом. 

При этом другие формы сексуальности – «свободная любовь», гомосексуализм, эксперименты с переопределением своего пола – рассматриваются как девиантные и неодобряемые.

Для американских (как и для наших) либералов гетеронормативизм воспринимается как источник страшного, бесчеловечного угнетения всех тех, кто не вписывался в установленные консервативным обществом и Церковью рамки.

Для них важно, чтобы никакие формы сексуального поведения (кроме насилия и, пока что, контактов с детьми) не считались предосудительными.

Важной частью этого идеологического набора является феминизм – движение, которое у нас чаще всего вызывает насмешку, хотя часть его требований вполне справедлива.

Например, требование равной оплаты труда. Или пресечения приставаний на рабочем месте. Или протест против того, что называют «объективацией» – то есть восприятия женщины как сексуального объекта, а не достойной уважения человеческой личности.

Однако эти требования выдвигаются в контексте совершенно определенных представлений о том, что для женщины могло бы значить «освобождение» и какие, собственно, темные силы ее злобно гнетут.

Злобно гнетет ее патриархальная семья, в которой ей отводится роль хранительницы очага, ублаготворительницы мужа и стирательницы пеленок, и традиционная религия, которая эту семью поддерживает.

Освободит ее, в этом контексте, сексуальное раскрепощение, «свободная любовь» и аборты.

Неизбежная проблема в том, что культура, в которой принята «свободная любовь», бьет, в первую очередь, по женщинам.

На эту тему
• Гильдия продюсеров Америки проголосовала за исключение Вайнштейна
• Макрон собрался лишить Вайнштейна ордена Почетного легиона
• Кинокомпания Вайнштейна оказалась под угрозой закрытия

Сделать так, чтобы сексуальные контакты были одновременно «свободными» (то есть не связанными рамками верности в браке), «уважительными», то есть признающими достоинство людей, и совершенно добровольными – это крайне затруднительная задача.

В среде, где от мужчины ожидается, что он будет примерным семьянином (например, в корпорациях, где сохраняется консервативная этика), любые сколь угодно добровольные связи с сотрудницами могут вызвать скандал и похоронить карьеру.

Но в среде, где внебрачные связи принципиально не рассматриваются как что-то неправильное, их добровольность неизбежно оказывается под вопросом.

То, что вызывает язвительные насмешки – зацикленность феминисток на сексуальном насилии и готовность видеть грязные домогательства даже в попытке подать пальто – на самом деле, отражает реальную проблему.

В культуре, где принята «свободная любовь» и каждый является потенциальным сексуальным объектом для каждого, весьма сложно избежать «объективации».

Короткие связи людей, которые по-человечески не близки друг другу, неизбежно провоцируют взаимные недоразумения и огорчения.

Он считает, что они славно провели время на вечеринке, а потом занялись любовью; она считает, что этот мерзавец ее напоил и изнасиловал.

Он считает, что она оказала ему личную благосклонность, а он, в благодарность, оказал ей благосклонность в профессиональной сфере; она считает, что он, негодяй, склонил и вынудил ее, используя административный ресурс.

Он считает, что изящно заигрывает (ну, свободная же любовь, все могут заигрывать со всеми), она полагает, что он нагло и оскорбительно домогается.

Требования феминисток, чтобы мужчина осторожно, как будто ступая по минному полю, при каждом следующем шаге убеждался в информированном согласии женщины, может быть, и справедливы – но в реальности мало выполняются.

С добровольностью внутри корпорации, где принята «прогрессивная» этика, проблемы совершенно неизбежны. Где эта добровольность начинает размываться?

Допустим, женщина знает, что если она благосклонно воспримет знаки внимания от босса, это хорошо отразится на ее карьере, а если неблагосклонно – то плохо. Это не прописано в контракте; это не объявлялось при приеме на работу; но это достаточно очевидно.

Будет ли ее согласие вполне добровольным? Формально да, принуждения нет, обещания или угрозы могут и не произноситься вслух.

Но фактически карьера – в которую она уже очень сильно вложилась – может оказаться под угрозой и, возможно, ей придется осваивать другую профессию.

Упреки, которые выдвигаются женщинам, которые сейчас обвиняют Вайнштейна – что ж вы раньше годами сидели и не бухтели – жестоки и несправедливы. Отправляться кричать «свободная касса», когда есть уже вроде бы сложившаяся артистическая карьера, никому неохота.

А для свободной, эмансипированной женщины карьера очень важна – свободный, эмансипированный мужчина ее кормить не будет. А уж такого патриархального, шовинистического поступка, как набить мерзавцу морду, мужья и сожители актрис себе и помыслить не могли – такую силу в США имеет феминизм.

«Свободная любовь» очень легко перестает быть свободной. А то представление о норме, которое Голливуд пытается разрушить – молодые люди вступают в брак и хранят верность, пока смерть не разлучит их – оказывается гораздо более сообразным безопасности и достоинству женщины.