Леонид Радзиховский: Аморальные авторитеты

Суда над Плетневым не было, но исходя из того, что все знают о народном артисте, можно сказать, что обвинения в педофилии – отнюдь не сенсация. В Москве об этом говорят – да и пишут – годами. Давно секрет Полишинеля. Детали могут расходиться, искажаться, но общий взгляд на Плетнева именно таков...

Кому многое дано, с того НИЧЕГО не спросится – он полезнее для общества на свободе, чем в тюрьме. Незаменимые есть, талантами не бросаются

Что ничуть не мешает маэстро оставаться уважаемым членом тусовок: музыкальной, голубой и, главное, Большой, общесветской.

Он, разумеется, не одинок.

Скажем, Роман Полански тоже развлекался: с 14-летней. Да и про других режиссеров (в т. ч. российских) известны такие же милые детали.

Я опять же не обсуждаю каждый отдельный случай – например, что собой представляли сами жертвы, точно ли они были именно «жертвами»...

Не о том речь.

Гений и злодейство не просто совместны. Тут и вопроса-то нет: гении... ну, оставим столь громкое слово... выдающиеся, знаменитые люди – такие же козлы, как мы все. «О, если б знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Знаем: из того же сора, которым набиты НАШИ скромные головы.

Большинство людей – «простых» и знаменитых – ничего такого себе не позволяют и, главное, не хотят, «люди как люди, и милосердие иногда стучится в их сердца». Процент преступников и «моральных уродов» среди людей заурядных и выдающихся примерно один и тот же.

Кстати, было бы интересно провести сравнительную статистику: преступления талантов – и поклонников. Поскольку такая работа, очевидно, никогда сделана не будет, выскажу свое предположение.

Думаю, «богатые и знаменитые» много реже, чем люди в среднем, совершают имущественные преступления (разбой, кража) и насильственные (убийство, тяжкие телесные повреждения). А вот преступления сексуального характера и всякие «пограничные» нарушения общественных приличий (например, оргии), как мне кажется, они устраивают куда чаще, чем их рядовые зрители-слушатели.

Но интересно другое.

Не знаю, как там юридический суд, но МОРАЛЬНЫЙ суд присяжных – общественное мнение – к знаменитостям куда милосерднее, чем к «простым гражданам». Кстати, как известно, юридический и моральный сосуды – сообщаются.

Общество всегда судит «с учетом личности и заслуг обвиняемого». Да, посплетничать (как правило, ехидно и необъективно) на счет випов люди обожают, но самих знаменитостей любят еще больше. И в конечном счете – оправдывают их. Да часто оправдывают весьма АГРЕССИВНО.

Лермонтов был злой бретер. Он оскорблял и провоцировал Мартынова – и по-мужски «ответил за базар». Едва ли он сам имел бы претензии к той дуэли, но весь гнев литературоведов и прочего читающего сообщества достается Мартынову. Байрон был – если говорить без политкорректности – самый обыкновенный подонок и садист. Но в его гибели в Греции винят многих – а его далеко не в первую очередь. Мольер спал со своей дочерью – а его яростно защищают от ханжей-тартюфов. Хемингуэй был то, что называется хам и бытовой хулиган. То же относится к алкоголику Есенину. Их подвиги вызывают только восхищенное умиление...

Плетнев не станет худшим музыкантом, если будет судебно признано, что он – педофил (фото: ИТАР-ТАСС)

Само собой, никто не ставит в один ряд УГОЛОВНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ и «отвратительный характер» или «бытовое хамство». Но грань довольно тонкая – разве драки того же Хемингуэя или Есенина при «объективном рассмотрении» не тянут на статью, хоть и не тяжелую? А если взять историю с Плетневым и допустить, что он и правда растлил (тем более изнасиловал) малолетнего. Вспомните: пару лет назад в Петербурге какой-то боксер УБИЛ человека, обвинив его в том, что он якобы изнасиловал пасынка этого боксера. Общество горячо поддержало убийцу. Убил он простого рабочего, кажется, к тому же таджика... А если бы убил знаменитого музыканта? Его бы тоже поддержали? Или сперва интеллигенция, «совесть нации», а затем и сама нация разорвали бы такого убийцу в клочья? «Не мог понять в сей миг кровавый, НА ЧТО он руку поднимал!»

А попытка не то что руку, но язык поднять – самыми простыми, грубыми, ОБЩИМИ ДЛЯ ВСЕХ словами описать действия знаменитостей – многими воспринимается как «кощунство» или «зависть», желание «опустить до своего уровня» или, во всяком случае, как нечто совершенно неприличное.

У Толстого в «Воскресении» два блестящих титулованных офицера-гвардейца поспорили в ресторане «за честь полка». Спор – дуэль – смерть. Об этом говорят во всех гостиных Петербурга. И вот, Нехлюдов, услышав эту историю, рассказывает аналогичный случай: как два пьяных мужика ни с того подрались и один другого зарубил. И, пишет Толстой, сказав это, «Нехлюдов почувствовал, что этим рассказом он сделал что-то вроде неприличия».

Само собой: пьяный мужик в армяке с черными ногтями – одно. Пьяный мужик с графским титулом и в мундире кавалергарда – совсем другое.

РАЗНЫЕ СОСЛОВИЯ.

«Все животные равны. Некоторые равнее других».

Но если СОСЛОВНЫЕ привилегии и предрассудки всеми гневно осуждаются (хотя бы на словах), то есть другие различия – интеллектуальные сословия, «аристократия духа». И к ней отношение совсем иное.

Скажем, Пушкин писал Вяземскому по поводу Байрона (а наверное, и себя самого): «Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. Толпа ... в подлости своей радуется унижению высокого. ... Он мал, как мы, он мерзок, как мы. Врете, подлецы: он мал и мерзок – не так, как вы – иначе!».

Здесь есть две стороны.

ТВОРЧЕСТВО – и ЖИЗНЬ. Творит – иначе. Живет – как все.

Плетнев не станет худшим музыкантом, если будет судебно признано, что он – педофил. Хотя, откровенно говоря, бешено аплодировать на его концерте у меня бы ладонь не поднялась...

Вагнер не стал плохим композитором от того, что был прямым предтечей нацизма. Кстати, не только его антисемитские трактаты, но и его музыка имела важный идеологический смысл для «мифа крови и почвы». Поэтому каждое исполнение Вагнера в Израиле вызывает скандал... По-моему, это довольно глупо: не любо – не слушай. Но лира, пробуждавшая Гитлера (и совсем неспроста вдохновлявшая ИМЕННО ЕГО!), не становится от этого бездарной, «плохой» музыкой.

Да, деятельность художника – всегда выражение его ЛИЧНОСТИ. Но связь совсем не прямая, как и сама личность имеет миллиард разных граней – сравните музыку Моцарта и его похабные, матерно-фекальные письма. В любом случае, ругать произведение «за личность автора» так же нелепо, как ругать автомобиль или ракету «за личность конструктора». Так же глупо, как хвалить книгу или картину за то, что автор «ну очень славный человек»...

Но если ПРОИЗВЕДЕНИЕ имеет «личностное алиби», то это вовсе не значит, что такое «алиби» по логике и справедливости должно распространяться и на его творца. Тем более это не значит, что талант является и МОРАЛЬНЫМ авторитетом. Ничего подобного!Между тем на этот счет существует популярное в обществе и далеко не безопасное убеждение – к художнику применима другая ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ мерка (о чем, собственно, и пишет Пушкин). Больше того. Художник своей жизнью часто устанавливает НОВУЮ мерку, вводит ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ МОДУ. Пробуждает своим примером чувства добрые – или не совсем...

Например, выдающиеся писатели часто становились как раз эталонными Цветами Зла. См. тот же байронизм – повальную болезнь начала XIX века. «Толпа» именно что рвалась стать «мерзкой, как он» – и никак иначе... А почитание Есенина или Высоцкого для многих освящает, оправдывает, поэтизирует то, что без «ссылки на авторитет» называлось бы – банальным скотством. «Есенина не читал, но пьянством и дебошами – восхищаюсь».А уж тем более общество легко позлословит, но по факту вполне морально отмажет любую знаменитость.

Поэтому «среднего педофила» суд посадит, толпа линчует, знакомые будут шарахаться. А Романа Полански или Плетнева с великим почетом зовут на все звано-незваные вечера, почтительнейше берут интервью, в том числе «о жизни и морали» и т. д. (Какое проникновенное интервью с маэстро сделал Познер – неужели не слыхал, что говорят о Плетневе? Если не слыхал, то он просто плохой профи – чего я о Познере подумать не могу. Значит, ему на эти слухи – ПЛЕВАТЬ).

Возможно, это по-своему разумно: бретеров много, Лермонтов один; растлителей хватает, но фильмы, как Полански, они снимать не умеют; хулиганы и пьяницы – каждый второй, но они не напишут «Анну Снегину». Социум дорожит выдающимися людьми – и совершенно разумно. Кому многое дано, с того НИЧЕГО не спросится – он полезнее для общества на свободе, чем в тюрьме. Незаменимые есть, талантами не бросаются.

И сам с себя он тоже не спросит – все мы эгоисты-эгоцентрики, но выдающиеся граждане – эгоисты и эгоцентрики в кубе. Всякий из них оценивает себя еще в 1000 раз выше, чем его ценит общество. Таков уж закон жанра: не ощутишь себя гением – не станешь им. Правда, далеко не всякий, кто «ощутил», сможет убедить в этом окружающих...

Ну а если выдающийся человек все-таки станет «переживать о мерзости своей» – так тем лучше! Тема для новых глубоких произведений, услаждающих публику... Но вот вопрос, о который сточил зубы Раскольников: где ГРАНЬ между тем, «кто право на мерзость имеет», и «тварью дрожащей», т. е. обычным человеком, которого государство и люди судят по всей строгости моральных и юридических законов? Кто устанавливает эту грань? Литературоведы? Таблоиды? ТВ? И почему выдающемуся художнику – можно, а выдающемуся государственнику в чине полковника МВД – нельзя? Нет, полковника – это все-таки мелковато будет... Наверное, начнем с генерал-полковника!