Не стоит нам пока в религиозных вопросах горячиться

В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Антона Антипенко о том, что запреты в сфере искусства и культуры граничат с фанатизмом.

Когда дошли до меня слухи о новосибирских проделках Кулябина, я задумался: а не набить ли ему морду? За Христа есть кому постоять, но кто постоит за Вагнера?

Оскорбится человек на одно кощунство – и тут же сам другое кощунство произнесет. Непросто все в России

Евангелие должно быть неприкосновенно, но ведь и Вагнер должен быть неприкосновенен. Вагнер – это единство; он сам писал тексты к своей музыке, сам продумывал декорации.

Только когда охватываешь это единство, начинаешь понимать смысл – крайне важный для тех, кому близка арийская идея. Кулябину она, очевидно, не близка. Но бить ему морду я все-таки передумал.

Не потому, что не заслуживает, а потому, что тогда уж надо бить морду всем, кто после сорок пятого года (когда стало можно) издевался над Вагнером. А для этого надо иметь кулаки, как у Валуева.

Посему, немного поостыв, я предлагаю сделать то же самое и нашим верующим. В последнее время они стали часто и охотно оскорбляться. Это опасная тенденция, потому что поводов для возникновения чувства оскорбленности чрезвычайно много. Вот, например, такой вопрос к новосибирским верующим: а почему только Кулябин?

А что, книги Дэна Брауна в Новосибирске не продаются? Дэн Браун совершает ровно то же самое кощунство по отношению к христианству, что и Кулябин. Значит, продажу его книг запретить, а на издательство наложить санкции. Ну ладно, старину Дэна в похабных отечественных переводах не жалко.

Но дальше следующий вопрос – а как быть с Исааком Бабелем? У него в «Конармии», в рассказе «Пан Аполек», ровно то же самое кощунство по отношению к Христу, что и у Кулябина, и у Дэна. Не запретить ли и Бабеля? Ну, вообще-то, это все-таки факт русской литературы, с филологической точки зрения интересно его воспроизведение одесского говора…

Но, думаю, патриотическая общественность прекрасно обойдется без этого «жида». Но, собственно, и Кулябин, и Дэн, и Бабель еще худо-бедно подпадают под бахтинскую концепцию карнавальности. Это, можно сказать, «вольности», которые в средневековье допускались по отношению к сакральным персонажам. А вот что уже совершенно недопустимо ни под каким видом, так это ересь. Например, та, что в романе Булгакова «Мастер и Маргарита».

Прямое утверждение лживости Евангелия. Евангелие про Христа лжет, а правду о Христе знает Булгаков. Это, конечно, уже такой сатанизм, что дальше некуда. Не предтеча ли Антихриста? Запретить, конечно, запретить! Да и не жалко этого фельетониста, страдавшего манией величия. А вот Александра Блока уже жалко.

Великий арийский поэт. Сакральная величина для русской культуры. Кто Блока не любит, тот не русский, потому что недоступна ему глубина русского языка. Но вот написал Блок поэму «Двенадцать», а там Христос идет во главе богоборцев. И сам получается богоборцем. Ого! Вот уж кощунство так кощунство!

И не скажешь, что «Двенадцать» – это какая-то случайная глупость, какие бывают даже и у великих поэтов. Нет, вещь для Блока логичная и при всей своей «революционной» видимости антиреволюционная (и антихристианская) по сути. Но есть, есть основания оскорбляться…

И тут я уже говорю: господа, остановитесь! Черт с ним, с Кулябиным. Не начинайте процесс, который может оказаться катастрофическим для русской культуры. Ведь кроме Блока есть еще и Лев Толстой, который, по сути, проповедовал ту же ересь, что и Булгаков. Булгаков потому и был так развязен, что знал, что у него весьма авторитетный предшественник. И что же, неужели и на Толстого посягнем?

Кулябин, понятное дело, хотел попиариться и больше ничего. Но ведь и верующие – не все сплошь ангелы, и среди них есть любители попиариться. Поводов для того, чтобы оскорбляться, российская культура предоставляет великое множество.

А поскольку теперь за оскорбление чувств верующих предусмотрена еще и уголовная ответственность, то на этот рычаг можно нажимать, нажимать и нажимать. Статья 148 УК РФ: «Публичные действия… совершенные в целях оскорбления чувств верующих, наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей… либо обязательными работами на срок до двухсот сорока часов, либо принудительными работами на срок до одного года, либо лишением свободы на тот же срок».

Продажа в книжном магазине собрания сочинений Льва Толстого – это что, не «публичное действие»? А если книгоиздатель начнет отбояриваться – мол, не хотел верующих оскорблять, кто ж ему, гаду, поверит? Это и Кулябин может то же самое сказать. Ясно, что, если человек, заведомо зная, что такие-то книги оскорбительны для верующих, тем не менее их продает, он имеет целью верующих оскорбить.

А как иначе? В общем, простор для работы огромный. А там еще и мусульмане подтянутся. Их вот, например, крест оскорбляет. И это совершенно реально, это по Корану: в Коране отрицается распятие Иисуса и тем самым запрещается почитание креста. Крест – это хула на мусульманского пророка Ису.

Далеко видные кресты на православных церквях – это ясный и вопиющий публичный вызов мусульманам. И я совершенно не вижу, каким образом кресты не подпадают под действие 148-й статьи. Боюсь, она не очень хорошо продумана. И, может быть, гражданам России, желающим блага своей стране, повременить пока с попытками пустить ее в ход? Чтоб не было цепной реакции? Тем более что и с верующими у нас пока не все ясно.

Выступавший в программе у Соловьева Бурляев, твердо и беспощадно глядя, говорил, что у нас в России 85% верующих, и все они, вместе с ним, Бурляевым, оскорблены. Возникало ощущение стоящей за Бурляевым огромной, многомиллионной армии. Вот только существует ли эта армия на самом деле?

Если понимать под «православным верующим» человека, знакомого с Евангелием и следующего изложенным в нем принципам, то таких верующих у нас точно не 85 и, боюсь, даже не пять процентов. Сам Бурляев не является таким верующим, что он наглядно продемонстрировал в той же передаче, с пафосом прочитав стихотворение Языкова, заканчивающееся словами: «И русский бог еще велик!».

Вот вам, пожалуйста, еще одна ересь. Для христианина сказать «русский бог» то же, что для мусульманина сказать «арабский Аллах» или «персидский Аллах». Аллах един для всех народов, и христианский Бог – един для всех народов. «Русский бог» – это уклонение в язычество, в политеизм. Крайне опасная для любого элементарно грамотного христианина вещь.

Но Бурляев об этом не подозревает. И Языков не подозревал. Я уже писал о том, что культура Романовской империи крайне слабо была связана с христианством. И за советский период эта связь точно не стала сильнее. Языков что-то там свое понимал под христианством, Бурляев – «христианин по Тарковскому».

Наверное, не перевелись еще «христиане по Булгакову», «по Даниилу Андрееву». Христиан по Евангелию мало. И это еще один аргумент, почему не надо спешить оскорбляться. А то вот так оскорбится человек на одно кощунство – и тут же сам другое кощунство произнесет. Непросто все в России. Не стоит нам пока в религиозных вопросах горячиться.

А что касается Вагнера, то неплохо было бы ввести в России (и тем подать пример остальному человечеству) некую норму, ограничивающую свободу интерпретации классики. Примером тут должна стать классическая музыка в чистом виде.

Там у каждого исполнителя свое прочтение, но оно имеет ясные и безусловные пределы. Мацуев, к примеру, когда играет Чайковского, не дополняет же его какими-нибудь джазовыми импровизациями, хотя, несомненно, это у него получилось бы интереснее, чем «прочтение» Кулябина.

Тем не менее он этого не делает, потому что существует канон. Этот же принцип должен быть применен и к опере, и к театру вообще. Сценическое действие – это не нечто безразличное для понимания произведения, сценическое действие всегда тесно связано с его смыслом, и поэтому свобода режиссерской интерпретации должна быть ограничена каноном.

Для хорошего режиссера такой канон – не помеха, а подспорье. А смогут ли сделать что-нибудь интересное Кулябины, будучи ограничены каноном, – посмотрим.