У генералов России и НАТО есть причины договориться

Сообщение о встрече военных руководителей в целом выглядело традиционным и протокольным. Глава Генштаба Валерий Герасимов обсудил с главкомом Объединенными вооруженными силами (ОВС) НАТО в Европе Тодом Уолтерсом шаги для предотвращения инцидентов, вызванных военной деятельностью, заявили в Минобороны России. «Военачальники обменялись мнениями по вопросам стратегической стабильности, ситуации в кризисных регионах мира, а также обсудили практические шаги по военной линии по предотвращению инцидентов», – сказали в российском министерстве, передает ТАСС.

Однако реальное наполнение общения двух военных может быть куда более содержательным. Принято считать, что встречи генерала Герасимова с меняющимися натовскими командующими и главами комитетов в последние годы – механизм для решения исключительно практических вопросов и политической нагрузки не несут. Отчасти это так, поскольку полномочия российского начгенштаба и его западных коллег не выходят за рамки, скажем так, «бытовых» военных вопросов.

В первую очередь речь идет о предотвращении опасных эпизодов в зонах, где российские и натовские силы непосредственно соприкасаются. Предыдущая встреча генерала Герасимова с главой военного комитета НАТО главным маршалом авиации Стюартом Пичем состоялась в ноябре прошлого года и была как раз целиком посвящена мерам по предотвращению инцидентов на линии соприкосновения Россия – НАТО, включая перспективу возобновления диалога военных экспертов.

Дело в том, что начиная с 2014 года контакты по линии Россия – НАТО были практически полностью прекращены. «Бакинский формат» появился с 2017 года, когда Брюсселю стало понятно, что находиться в полной изоляции больше не конструктивно и невозможно. Вообще альянс дважды разрывал отношения с Россией. Первый раз это произошло после войны в Южной Осетии в августе 2008-го, но бойкот продержался чуть более года. Во второй раз российско-натовские взаимоотношения были разорваны уже в 2014 году, на фоне Крыма и вообще ситуации на Украине.

Сейчас не существует никаких точек взаимодействия между военными и дипломатическими структурами РФ и НАТО. Если говорить о высшем уровне дипломатического представительства, то послу России в НАТО Александру Глушко было даже в какой-то момент запрещено проводить с собой помощника в здание штаб-квартиры альянса в Брюсселе, а штат российского посольства был существенно сокращен. Диалог или обмен мнениями между экспертами был полностью прекращен, а уровень публичной риторики стал похож на заявления времен холодной войны.

На эту тему
• «Северный поток – 2» может спровоцировать ссору Европы с США
• В США испугались атак России на американские корабли в портах
• Страх перед ГРУ и ФСБ принес деньги литовской разведке

В этом есть как минимум два очень опасных аспекта. Во-первых, это то, что обычно обсуждает генерал Герасимов с представителями НАТО в Баку – опасные инциденты на линии соприкосновения. Беда тут в том, что такого рода инциденты стали прямым результатом доктрины так называемого расширенного оперативного присутствия НАТО. Вкратце она сводится к наращиванию в непосредственной близости от российских границ новых оперативных группировок стран – членов НАТО разной степени боеготовности.

В каких-то случаях это носит чисто символический характер, как, например, знаменитый пробег по дорогам Польши и Прибалтики колонны американских танков для «оказания моральной поддержки». В других случаях речь идет о передислокации в пограничные с Россией регионы вполне реальных, а не «картонных» воинских подразделений с бронетехникой. Подразделения эти преимущественно американские, хотя в этот процесс вовлечены даже страны-карлики типа Албании. Недавно в Латвию был переброшен сводный отряд последнего по счету новобранца Североатлантического альянса – Черногории.

Еще один тревожный симптом: создание в Польше и Литве новой тыловой инфраструктуры, очевидно избыточной для армий этих стран.

Кроме того, в этих двух государствах созданы новые дивизионные оперативные штабы, и это при том, что в Литве просто физически нет никаких дивизий. В Польше же, у которой дивизии есть, созданы штабы оперативных направлений. Есть переводить на более понятный гражданский язык, то все это «спящие» структуры, которые могут быть активированы в случае какой-либо нештатной ситуации. Тогда дивизионный штаб в Литве превратится из бумажной пустышки в командный пункт реального боевого подразделения. Аналогичная история разворачивается и на южном фланге, в Румынии и, предположительно, Болгарии.

Естественно, что все это не может не беспокоить российскую сторону. Другое дело, что сейчас отсутствует вообще какой-либо обмен информацией. И вторая опасная деталь – полное прекращение экспертного и узкопрофессионального общения между представителями НАТО и России.

Отраслевые комиссии прекратили свое существование полностью. Не работают даже такие исключительно гуманитарные секции, как совместные тренировки и обмен опытом спасателей на водах, особенно специализированных подразделений по спасению экипажей подводных лодок. Отсутствует обмен информацией и опытом в научной сфере, например в эпидемиологии и сфере контроля за бактериологическим оружием, что особо актуально в наши дни в связи с коронавирусом в Китае.

Но все же основным предметом обсуждений в Баку традиционно становятся инциденты в воздухе и на воде. Основных «опасных регионов» два – Черное и Балтийское моря, хотя иногда тревожные вести приходят и с Севера. На Черном море опять же с 2014 года существует избыточное присутствие военных кораблей НАТО, которые хотя и соблюдают в целом параметры конвенции Монтрё, но все-таки ведут себя порой вызывающе. Это требует ответных мер со стороны российских вооруженных сил.

В свою очередь американские и британские моряки и летчики жалуются на то, что русские ведут себя излишне агрессивно на воде и в воздухе. Они указывают на агрессивную манеру управления истребителем, на пролеты на сверхнизкой высоте над натовскими кораблями, демонстрацию вооружения путем покачивания крыльями и тому подобное. В НАТО такое действительно не принято, западные летчики и моряки приучены к предельной осторожности. Но, с другой стороны, порой не остается никаких других доступных средств убедить противоположную сторону, что сюда заплывать или залетать нельзя. И вот уже два года как в Баку генерал Герасимов пытается это объяснить представителям НАТО, слыша в ответ сетования на «агрессию русских». Тупик.

Есть и локальные сферы, требующие текущих согласований. Например, в Сирии все еще остаются небольшие группы военнослужащих НАТО, которые там находиться по идее не должны и их требуется оберегать.

Проблемной точкой остается канал снабжения миссии НАТО в Афганистане, который изначально планировался по кратчайшему пути, то есть через воздушное пространство РФ с дозаправкой где-нибудь на Волге, но по естественным причинам эта миссия была свернута. Не осуществился и так называемый проект SALIS, по которому предполагалось модернизировать военно-транспортную авиацию стран бывшего СССР для снабжения НАТО в Афганистане. Из этой программы в одностороннем порядке в 2014 году вышел украинский концерн «Антонов», и все заглохло само собой. То есть украинская сторона из-за своих амбиций попросту сорвала крупный проект НАТО.

Если смотреть с точки зрения формальной логики развития событий, то такие интенсивные переговоры по, казалось бы, вполне конкретным и практическим вещам рано или поздно должны перерасти в нечто политическое. Действительно, контакты в Баку генерала Герасимова с натовцами участились, круг вопросов все-таки расширяется. А проработка урегулирования даже столь узко понимаемых историй, как обмен радиочастотами для оперативной связи или создание контактных групп для предотвращения инцидентов на воздухе и на море, просто автоматически способствует «ползучему» восстановлению нормального уровня общения и диалога.

С другой стороны, здесь может сработать классическая ловушка управления: решение о разрыве отношений с Россией принимала политическая система НАТО, а процесс пошел сверху вниз, в военные и экспертные структуры. Точно такое же движение по восстановлению отношений, только снизу вверх, невозможно просто в силу того, что политическая составляющая НАТО сильнее, чем военная. Сама по себе энтропия общения, конечно, важна, но все-таки было бы излишне оптимистично возлагать на «бакинские встречи» слишком уж радужные надежды именно в политическом плане. В техническом и экспертном – да, это очень положительное явление, но вряд ли судьбоносное.

В абсолютном выигрыше – Азербайджан.

Встречи генерала Герасимова и представителей командования НАТО в Европе традиционно сопровождаются приемом и у Ильхама Алиева и у министра обороны Азербайджана. Баку очень импонирует, что он оказался настолько «равноудаленным» от Москвы и Брюсселя, что его выбрали в качестве места для такого рода общения и переговоров. Это действительно так, сейчас на карте Европы (в расширенном ее понимании) даже Финляндию уже с трудом можно назвать по-настоящему нейтральной. Хельсинки регулярно принимает участие в совместных с НАТО учениях и периодически что-то заявляет о своей особой позиции в Арктическом регионе. А Азербайджан ни в каких совместных учениях не участвует, воздерживается от далеко идущей публичной риторики и вполне готов обеспечить должный уровень приема высоких гостей.

Банальная истина, что разговаривать лучше, чем смотреть друг на друга через прицел, в случае с «бакинскими встречами» работает как никогда. Ждать от этих переговоров каких-то чрезвычайных прорывов не следует, но не надо отказываться и от доступной переговорной площадки. Может, что хорошее из этого и выйдет.