Есть расхожая фраза: мы живем в меняющимся мире. А что, кроме науки и техники, в этом мире на самом деле меняется, и в чем состоит сущность этих изменений? Спойлер: ничего. И попробуйте доказать обратное. Зато регресс можно наблюдать постоянно. Хоть с появлением ковида, когда все достижения медицины и эпидемиологии словно были отброшены на полвека назад: вирус начали лечить антибиотиками, смертельно опасное поражение сосудов принимать за воспаление легких, сначала проклинать «шведскую модель», потом по факту к ней приходить, обнаружив, что жертв карантина куда больше, чем жертв новой болезни.
В Израиле концепт уже сменился: «Когда борьбу с невидимой угрозой политики всё же передали, хотя бы частично, эпидемиологам и армии, ситуация выровнялась. Коронавирусники отделены от остальных, которые получают необходимое лечение в обычном режиме. Кардиология, хирургия, анализы и т. д. Всё работает, никого не отфутболивают. К больным в стационар можно приходить, как и раньше. Единственная разница с тем, что было – маски, но и это без фанатизма. Врачи в скафандрах не ходят. Видимо, дошло, что скафандры не столько защищают, сколько дают страшную нагрузку на дыхательную и сердечно-сосудистую», – пишет Игорь Берхин.
Человечество – единый организм, и никакой эзотерики в этом нет. Стоит какому-то вирусу проникнуть в популяцию, как он заражает миллионы людей. Стоит занести какую-то идею в массы, как эта идея обретает форму пандемии. Эта идея может быть рекламной, социальной или политической: «вы этого достойны», «вам все должны», «во всем виноват Чубайс» и т. п. Идеи меняют поведение. Если во всем виноват один человек, необходимо избавиться от него. Если целая нация, можно попытаться избавиться от целой нации. Но вот странный феномен: как сумма не меняется от перемены слагаемых, так смысл и назначение истории не меняются от перемены акторов.
Полеты в космос, немыслимые гаджеты и гендерное многообразие – все приметы «развитой» цивилизации не изменили нашей животной (в плохом смысле) сути. Можно вывести человечество из Средневековья, но нельзя вывести Средневековье из человека. Вандалы одной национальности оскверняют церкви и кладбища захваченных ими земель. Люди другой национальности, вынужденные покинуть эти земли, забывают, что тридцатью годами раньше их вандалы делали то же самое с храмами и кладбищами захватчиков. Пользователи социальных сетей радуются массовым убийствам так же, как столетия назад зеваки – казням на базарах. Технологии меняют всё, кроме человеческой природы.
Разговоры о том, что политика грязна, смешны и наивны. Политика лишь отражает внутреннюю сущность homo sapiens: обыкновенная этология, снабженная идеологической надстройкой. Согласитесь, заниматься массовыми убийствами (до которых в животном мире не додумались) на ровном месте – это порицаемая обществом практика. Такое свойственно или маньякам, или капиталистам в погоне за пресловутыми тремястами процентами прибыли. То ли дело во имя светлого будущего человечества или собственной расы. Если наказание не последует, такие преступления могут столетиями считаться огромными цивилизационными достижениями.
В истории (и процессе общественного «развития», и нарративе) больше всего важна роль конвенций. Людям свойственно жить сложившимися представлениями о том, что такое хорошо, что такое плохо и как все должно идти. Но в процессе общественного развития конвенции меняет именно нарратив.
Рассказывая разные истории, можно изменить восприятие исторического процесса. То, что считалось правильным вчера, завтра будет осуждено как перегибы на местах или преступления против человечности. Аморальное станет прогрессивным. Что же меняет воззрения людей? Грубая сила (предположим, революции) или ненасильственное сопротивление в духе Махатмы Ганди?
После чего властители дум не могут мыслить по-старому, а потребители – не хотят? Тут нам в помощь закон единства и борьбы противоположностей. Смысл исторического развития только в том, что противоположности меняются местами. Сначала язычники гнобили христиан, потом христиане взялись за язычников. Сначала буржуазия угнетала пролетариат, потом пролетариат начал уничтожать буржуазию. Раньше белые дискриминировали черных, теперь черные заставляют белых каяться. Раньше преследовался гомосексуализм, теперь – гомофобия. Неизменно только одно: людям вечно надо преследовать инакомыслящих, иначе будет застой.
- Иван-дурак русского поля экспериментов
- Абсурдный мир советской власти глазами маленького человека
- Антихристианская ненависть стала проявлением свободы слова
Так что или кто является двигателем прогресса? Единственный кандидат на эту роль – трикстер. Комическая фигура, которую я определил бы как возмутителя спокойствия и нарушителя конвенций. Герой или человек, который претворяет привычную реальность в абсурд и становится провозвестником перемен, демонстрируя рациональность непривычного абсурда. Что общего между Христом, Колобком, Дон Кихотом, Швейком, Коровьевым и Жириновским? Все это в полной мере к ним относится. Не каждому трикстеру суждено пройти трагический путь: судьбы их абсолютно разные, но функция – одна. «Мы ждем перемен», – кричат люди, уже искушенные трикстерским соблазном.
История вечно воспроизводит миф о грехопадении. Есть сакральные устои, которым необходимо следовать как аксиоме, не пытаясь вкусить доказательств от Древа познания. Есть Змей-искуситель и есть наивные люди, которые мечтают обогатиться материально или духовно. Закон единства и борьбы противоположностей сам по себе является залогом анекдотичности поиска лучшей доли: если вы привыкли поступать так, как поступали всегда, то и получать будете то, что привыкли. «Сказка о рыбаке и рыбке» именно про это: разбитое корыто – энтелехия любого дорогостоящего во всех смыслах «Титаника», будь то коммунистическая утопия или «европейский выбор» глубоко советских людей.
Не всякий трикстер – искуситель, но каждый абсурдом попирал абсурд. Не каждый трикстер является и трикстером для всех. Скажем, Путин или Трамп для одних – трикстеры, а для других – воплощение «старого мира». Единство и борьба противоположностей наблюдаются и в историческом времени, и в пространстве. Для либералов абсурд – в старых нормах, для консерваторов – в новых веяниях. Но трикстеры не покушаются на вечные ценности: они появляются, когда протухают сегодняшние. Трикстер воспринимается как агент хаоса теми, кто не хочет видеть обратную сторону медали.
Смысл и назначение истории – показать роль личности в клетке абсурда. Не факт, что у человека есть свобода воли, но сознание свободы выбора у него никто отнять не может.
