Есть ряд причин, по которым текущий кризис в Венесуэле становится весьма интересен и может иметь далеко идущие политические последствия. США всегда смотрели на Латинскую Америку как на свою «вотчину», в которой они вольны устанавливать порядки и наказывать за непослушание непокорных. Доктрина Монро в 1823 году фактически ввела в действие модель «ограниченного суверенитета», которая стала еще более актуальна в годы холодной войны.
Объективно говоря, геополитическую логику США вполне можно понять: Латинская Америка – это их «огород», стратегически важный регион в непосредственной близости от американских границ. Американские вложения в экономику латиноамериканских стран огромны, их элиты многие поколения получали образование в США, американцы веками тренировали военных региона и снабжали латиноамериканские страны оружием. Существует значительная технологическая завязка региона на Соединенные Штаты.
Помимо этого, Венесуэла является и одним из основных поставщиков нефти в США. При этом американцев крайне раздражает не только демонстративная независимость венесуэльской внешней политики, но и левые реформы, проводившиеся последние 20 лет правительствами Чавеса и Мадуро, и все большее политическое, экономическое и военное присутствие в стране России и Китая. Немаловажно здесь и активное взаимодействие Венесуэлы и Кубы.
C окончанием холодной войны американцы первоначально решили хотя бы формально соблюдать «правила игры» и не свергать демократически избранные правительства в регионе, применяя иные, более гибкие методы влияния на ситуацию в отдельных странах Латинской Америки. Исключениями стали неудачные попытки переворотов в Гондурасе в 2009-м и как раз в Венесуэле (еще против Чавеса) в 2002 году. С этой точки зрения попытка смещения Мадуро является относительно необычной для новой американской политики в регионе и может знаменовать собой очередной пересмотр региональной стратегии.
Еще одной специфической чертой текущей ситуации в Венесуэле является то, что она представляет собой эклектичную смесь подходов, применявшихся США в отношении ряда латиноамериканских стран в последние 60 лет. Провальная авантюра с высадкой группы контрас в Заливе Свиней в 1961 году широко известна. Логика ЦРУ, стоявшая за акцией, – никто не надеялся, что эта группа сможет развернуть масштабную операцию и дать бой кубинскому правительству Фиделя Кастро. Предполагалось, что она сможет закрепиться на ограниченной территории, провозгласить создание альтернативного правительства, которое будет немедленно признано Вашингтоном и попросит о введении американских войск для «поддержки законного правительства». Авантюра скандально провалилась, но идея создания фейкового «альтернативного правительства» оказалась живучей и повторяется сейчас в Каракасе в форме конституционного переворота.
Прецедентом для сегодняшней тактики США являются и события в Чили в 1973 году. Люди старшего поколения хорошо помнят телекадры тех дней – хорошо упитанные, явно не задавленные работой домохозяйки из благополучных семей демонстрируют, громко стуча сковородками и кастрюлями и крича о том, как они голодают, на улицах Сантьяго. Та же тактика применяется и сегодня – вводятся экономические санкции, целенаправленно дестабилизируется экономическая ситуация в стране, уже и так ослабленной правительственными экспериментами «боливарского социализма», с тем, чтобы обвинить Мадуро в неэффективности и вызвать недовольство населения (между тем, даже сегодня оппонентам Мадуро не удается оттолкнуть от него низшие слои населения, составляющие большинство в этой развивающейся стране – эти люди помнят, что именно Чавес и Мадуро дали им доступ к системам образования и здравоохранения, резко улучшили условия жизни).
Третья модель еще только прорабатывается – она основывается на опыте Панамской операции 1989 года. Если первые два варианта не работают, провоцируются вспышки насилия, совершаются покушения на членов оппозиции или провоцируются нападения на американских граждан.
На этом фоне под предлогом необходимости восстановить порядок и обеспечить безопасность граждан США может начаться американская интервенция.
Первые две из этих моделей в Венесуэле были уже опробованы, причем не слишком удачно. Вопрос в том, будет ли попытка перейти к третьей. А вот здесь опять возникают два интересных вопроса. Перевороты в Латинской Америке обычно становятся возможны, если от правительства отворачивается руководство вооруженных сил – пока же оно продолжает поддерживать Мадуро. Более того, в 2002 году именно поддержка военных спасла Уго Чавеса и помешала успеху первого переворота, подготовленного извне. Вопрос, сохранится ли эта поддержка и удастся ли США предложить военному руководству «пряники», способные изменить его взгляды?
Второй вопрос касается президента США. Дональд Трамп пришел в Белый дом два года назад, окруженный правыми политическими реформаторами, твердо настроенными кардинально пересмотреть как внутреннюю, так и внешнюю политику США. Во внешнеполитической сфере этот новый подход базировался на отказе от интервенционизма, упоре на внутренний рост, признании того, что центр мировой системы смещается из северной Атлантики в Тихоокеанский бассейн, и восприятии Китая в качестве важнейшей геополитической угрозы для Соединенных Штатов.
Последнее подразумевало, что США должны были построить новую систему, направленную на сдерживание КНР, которая бы подразумевала улучшение отношений с Россией – естественном противовесе Китаю. Отсюда начало тарифных войн против КНР, дестабилизация ВТО и системы свободной торговли в целом, которые рассматривались как благоприятствующие Китаю больше, чем Соединенным Штатам.
Однако Трамп, не без оснований воспринимавшийся американской элитой в качестве системной угрозы, оказался под непрерывной атакой. Он не в состоянии претворить в жизнь многие из своих идей (причем наибольшим было сопротивление именно его попыткам улучшить российско-американские отношения). Постепенно большинство правых реформаторов покинули его окружение (особенно большой потерей был уход Стива Бэннона и Себастьяна Горки) и на их место пришли традиционные неоконсерваторы-интервенционисты типа Джона Болтона, текущего советника президента по национальной безопасности.
Вкупе с утратой республиканского контроля над Палатой представителей в ноябре 2018 года, приближением президентских праймериз, нарастающей нестабильностью на бирже, относительно низкими президентскими рейтингами и непрерывными атаками на Трампа политического истеблишмента и «элитной» прессой, это усиливает позиции тех, кто настоятельно советует президенту инициировать свою «маленькую победоносную войну».
Ведь Трамп остается первым за два поколения американским президентом, который все еще не начал ни одной новой военной интервенции.
Президент оказывается здесь между двух огней – на него давят как традиционные американские правые, мечтающие о демонстрации американской мощи и свержении непокорного режима, так и те демократы, которые надеются подобным путем вынудить президента нарушить свои предвыборные обещания, втянуть его в длительный военный конфликт. Дискредитировать и политически ослабить его в преддверии новой президентской избирательной кампании. Трамп, скорее всего, понимает, что игра ведется не только против Мадуро, но и против него самого, а потому продолжает, делая громогласные политические заявления, просчитывать все варианты.
Текущая ситуация имеет и иное, более широкое международное измерение. Мировое сообщество оказалось расколото в отношении Венесуэлы. США поддержали Канада, Бразилия, многие страны Европы и Латинской Америки. Но о единстве тут говорить не приходится. Многие правые правительства в Европе, включая Италию – страну, где правительство весьма близко Трампу идеологически, отнеслись скептически к попыткам «найти Венесуэле другую жену».
Еще важнее позиция нового, левого президента Мексики Лопеса Обрадора – он прекрасно понимает, что если допустить по сути дела конституционный переворот в Венесуэле, Мексика может оказаться следующей. К тому же противостояние Трампу оказывается беспроигрышной игрой для любого мексиканского политика в условиях все нарастающих трений между США и Мексикой по таким вопросам, как миграция, торговые тарифы и многим другим. О том же думает и президент Эрдоган в Турции.
Но, конечно, ключевую роль играют позиции России и Китая. Эти страны в последние годы активно сотрудничали с Венесуэлой, при этом объем китайских вложений в экономику Венесуэлы превышает российский почти в пять раз. Тем не менее, Китай очень осторожен в своих действиях, поскольку уже находится под американским давлением и не хочет давать Трампу лишний повод обвинить себя в растущем экспансионизме.
- Оппозиция в Венесуэле раньше сжигала людей
- Президента Венесуэлы может сменить военный диктатор
- Венесуэльский майдан продемонстрировал наступление новой эпохи
Поэтому, хоть Китай и мог бы легко компенсировать Венесуэле потерю американского нефтяного рынка, вряд ли он будет делать демонстративные шаги, способные еще более обострить китайско-американские отношения. Поэтому инициатива в плане поддержки Мадуро, видимо, останется в руках России. Хоть и уступая Китаю по объему инвестиций, РФ тем не менее является основным поставщиком вооружений в Венесуэлу (совокупный объем продаж российских вооружений Венесуэле составляет порядка 12 млрд долларов). Значительны российские инвестиции в нефтедобывающий и ряд других секторов венесуэльской экономики.
Текущая ситуация включает много неизвестных, связанных с действиями игроков как внутри Венесуэлы, так и в США, России, Китае и ряде других стран. Поэтому как течение конфликта, так и его исход могут иметь глобальное значение. Тут и будет ответ на вопрос: вернется ли американская политика на рельсы традиционного имперского интервенционизма или пойдет по другому пути.
Течение этого кризиса и его исход могут оказать серьезное воздействие и на внутриполитическую ситуацию в Соединенных Штатах. Значительная роль принадлежит потенциалу «управляемого кризиса». Шанс политической провокации, направленной на втягивание администрации Трампа в военный конфликт, достаточно велик – потому динамика венесуэльской ситуации может в долгосрочной перспективе решить судьбу как Мадуро, так и самого Трампа.
