Это только говорят, что России не хватает инноваций. Что она традиционная, скучная, патриархальная и что у нее сплошные скрепы.
Любой непредвзятый взгляд, брошенный на тысячелетнюю историю отечества, вынужден будет утвердиться в мысли, что вся эта тысяча с лишним лет есть история инноваций. Как учит нас выдающийся современник профессор Толочко, ранняя история нашей родины, по существу, есть история торговых компаний – аналогичных Ост- или Вест-Индским компаниям, основавшим торговые фактории, державших гарнизоны, соблазнявших местных князьков то кнутом, то пряником, а также их индивидуально подобранными комбинациями. Здесь и захват Киева Олегом предстает как враждебное поглощение молодой динамично развивающейся компании Аскольда и Дира их новгородским конкурентом.
Дальше процесс инноваций не прерывался. Здесь и народ не отставал – инновировал как мог. Сельский мужик, приспособивший невесть где добытый топливный бак от истребителя под водохранилище для огорода – тому современный пример, которому я свидетель. Однако другие инноваторы оказались быстрее – и одной темной ночью утащили сей бак в неизвестном направлении. Мужик предполагал, что на металлолом, но это не точно: что может прийти в голову русскому инноватору, сказать до торжества инновации невозможно, да и после не особенно разберешь.
Власть старалась за всех – она считала, что бремя инноваций лежит целиком на ней. По ходу дела она изобрела принцип имперского устройства, сельскую общину, один из самых дешевых в мире механизмов территориального управления – например, возложить все бремя управления до уездного уровня исключительно на местные силы, сделав их ответственными, но не дав права голоса перед своим лицом – то есть поделиться властью над нижестоящими, но сделать бессильными перед собой – чем не гениальная инновация?
Да и значительная часть чиновничества еще в николаевские времена служила без жалованья – лишь в ожидании штатного места или хотя бы чинов: заставить добрую часть чиновников работать в одной только надежде на будущие блага – великая инновация, принцип осла и морковки.
Власть была гибкой, как и положено инноватору. Она пробовала разные стратегии: экспериментировала, не боялась запускать пилоты – и отказываться от неэффективных идей по ходу дела.
Кто помнит сейчас, что Иван Грозный начинал как закоренелый либерал со своей «избранной рады», продолжил диверсификацией – на земщину и опричнину – и закончил эффективной стратегией династического транзита?
А уж инновации Алексея Михайловича вместе с патриархом Никоном составляют отдельный том в истории российских инноваций, вполне сопоставимый с петровским, ленинским и медведевским. Собственно, и Тишайшим царя прозвали за то, что он такую тишину навел на царство, что никому из предшественников не снилось: говорил при этом голосом негромким и, как и многие эффективные инноваторы, справедливо считал, что расслышать его – задача подчиненных, к чему они сами должны изобретать способы.
После Алексея Михайловича инновации уже пошли без остановки – у поезда инноваций отказали тормоза, что официально объявлялось «ускорением» и «бескомпромиссностью». Впрочем, это привычная мантра инноваторов – объявлять все происходящее «идущим по плану» и всякий снос – плановой перестройкой.
Интеллигенция, незапланированное дитя имперских инноваций, родилась с вместе с эдиповым комплексом – и сразу же объявила родителя недостаточно инновационным: «быстрее, выше, сильнее» звучало уже в тонких голосах Чернышевского, Добролюбова и Писарева. При этом проявлялась знакомая черта – инновировать все вокруг, особенно то, что и так неплохо работает, но в результате инноваций должно заработать еще лучше.
Стоит отметить, что местные инноваторы редко брались за то, что, по общему мнению, работало совсем плохо, – они обычно стремились улучшить то, что хоть как-то справлялось с возложенными на него функциями. А в случае если в результате реформ оно переставало работать – сей результат объявлялся доказательством нежизнеспособности реформируемого и прозорливости реформаторов, в результате чего требовались еще новые и большие капиталовложения, теперь уже под новое строительство, которое обещало в перспективе будущих жизней нереальную экономию.
Отчета от инноваторов удавалось добиться редко – как правило, в результате схватки одних с другими, заканчивавшихся отправкой проигравших в Сибирь или на тот свет.
Населению от этого легче не становилось – однако и оно видело от этого возможную пользу от инноваций, начав задумываться – а не инновировать ли саму власть? К началу XX века идея этой инновации овладела массами. Последствия общеизвестны.
Подводя итог и глядя на все это тысячелетнее многообразие российских инноваций, я думал, можно ли предложить что-то еще? Ведь, кажется, мы перепробовали все – от дыбы до блокчейна.
И когда я уже отчаялся – меня озарило. Ведь есть одна инновационная технология, которую до сих пор у нас ни разу не использовали!
- Серп и молот, а не крест остановили коричневую чуму
- Почему нам не хватает настоящего либерализма
- Методичка по распознаванию «фашиста» в собеседнике
И я готов выступить последним, главным, основным русским инноватором – внедряя свою творческую идею, не щадя чужих жизней.
Давайте не будем делать никаких инноваций. Я понимаю, что для русского уха это звучит как-то слишком оригинально – но ведь русский человек никогда не боялся смелости и инноваций, а подобного радикального решения не бывало в его жизни. Давайте просто оставим себя в покое – попробуем хоть раз. Не ручаюсь, что эта идея заработает, но ведь и остальные работают так себе. Так что терять нам уже нечего, а в случае успеха наша идея станет основанием прорыва XXI века, открытием новых горизонтов и моделью для подражания всего остального мира – русским чудом, открывшим новые горизонты для всего человечества.
Ведь надоело нам уже крепчать, хотелось бы побыть и в активной позиции. Говорю от лица народа.
