Вот история настолько литературная, что превратить ее, собственно, в литературу просто невозможно. Много жира, но как разбавить – неизвестно.
Для многих из нас те немцы были первыми иностранцами, которых мы видели в жизни
Мы учились в школе с углубленным изучением немецкого языка. Школа имела какие-то уникальные партнерские отношения с немецкими гимназиями. Эти отношения приносили свои плоды.
В 1993 году нам в школу привезли фуру гуманитарной помощи. Была там коробка с моим именем – внутри шоколадный Санта-Клаус, ветчина в банке, зубная паста, все, в общем, очень красиво, по меркам восьмилетнего ребенка в 1993 году.
Считалось, что благодаря партнерским отношениям лучшие ученики нашей школы могут ездить учиться в немецкую гимназию. Что и происходило – я, будучи уже старшеклассником, три месяца жил в деревенской семье и ездил в ту самую гимназию по 20 километров каждый день на довоенном велосипеде.
То же и немцы. Они могли приезжать к нам и смотреть, как мы тут живем, учить русский язык. Кого посылали – ума не приложу. В качестве награды для лучших учеников это было бы странным.
Провести время в Москве 90-х – это удовольствие для тех, кто в удовольствиях понимает. А немецкие школьники – что с них взять? Тепличные, непуганые, ухоженные.
Но кто-то приезжал. Небольшими группами, человек по десять, на неделю. Где они размещались – загадка. Трудно себе представить, что кто-то из наших учеников селил их в своих семьях.
На моей памяти, квартиры всех моих одноклассников объединяла малогабаритность и специфический постперестроечный уют – ставь все вот сюда, когда-нибудь пригодится.
И тем не менее. Вот приезжали в Москву ученики десятого класса немецкой гимназии на неделю, ходили по коридорам нашей школы, не снимая с шей элегантных шарфов – зимой 1995-го топили весьма избирательно, фотографировали облупившуюся штукатурку и уголок воинской славы с пробитой навылет каской и фотографиями учеников, ушедших на фронт сразу после третьего урока.
Для многих из нас те немцы были первыми иностранцами, которых мы видели в жизни. Невеликое дело, конечно, повидать иностранца. Но дети мало того что тупые и жестокие, так еще и впечатлительные. И вот по этому старому линолеуму, мимо сквозящих окон, вдоль тесных грязных кабинетов с поломанными стульями идут немцы.
Шагают с красивыми фотоаппаратами, в очках с тонкой оправой, в элегантных, хоть и походных, ботинках. И еще, знаете, у некоторых людей получается так очень красиво носить мятую рубашку под тонким свитером? Никогда не умел и уже не научусь.
А вот немецкие десятиклассники в 1995 году в нашей школе, где декором служили потеки канализации, а мерами безопасности – штыри в перилах, умели так носить рубашки со свитером.
Ученики не стесняясь разглядывали иностранцев и иногда даже просили что-нибудь, бегали за гостями, хватали за руки и полы красивых курток. Один мальчик из нашего класса – такой классический лучший по физкультуре, некуда девать дурную энергию – всю неделю подбегал к одному туристу и кричал:– Хайльгитлер!
Кричал, не уставая, по многу раз, хохотал сам до валяния по полу.
Немец ему вежливо, блестя очками, отвечал:
– Ньйет. Гитлер – плехо. Гитлер капутт. Ньйет Гитлер, – видимо, у него часто в школе русский язык преподавали.
А наш черноголовый хулиган все не унимался, бегает за немцами да кричит им известное приветствие.
Двадцать лет прошло. Тот парень – мой одноклассник – работает на заводе «Мерседес» в Штутгарте.
Что я могу сказать? Привет, Витёк.
Источник: Блог Дмитрия Самойлова
