Решение Европейского суда по правам человека по первому «делу Ходорковского-Лебедева» вызвало неоднозначную реакцию в российском общественном мнении.
Суд готов признать, что некоторые должностные лица имели свои собственные причины для того, чтобы способствовать уголовному преследованию заявителей
Некоторые члены нашего правозащитного сообщества сочли отказ ЕСПЧ признать «политическую подоплеку» дела «трусливым» и, в свою очередь, «политически мотивированным». Но даже и в более умеренных правозащитных и политических кругах господствует точка зрения, согласно которой политической сути приговора Ходорковскому и Лебедеву по делу о хищении акций «Апатита» может не видеть «только слепой».
Похоже, что постановление ЕСПЧ в нашем крайне противоречивом политическом контексте из чисто правового документа само превращается в инструмент политической борьбы. Тем важнее вникнуть в его реальный смысл, с тем чтобы отделить политических «мух» от чисто юридических «котлет».
Итак, вот что действительно сказал ЕСПЧ по поводу первого «дела Ходорковского-Лебедева». Он признал, что в процессе были нарушены несколько статей Европейской конвенции по правам человека. Отмечено частичное нарушение ст.3, §§3 и 4 ст.5, §§1 и 3 в пунктах (c) и (d) ст.6, ст.8, ст.1 Протокола №1 к Конвенции и ст. 34. Из всех этих нарушений самым существенным является то, что касается ст.6. В пресс-релизе ЕСПЧ по этому поводу используется формула: «получение и изучение доказательств в суде было несправедливым». На основании этой формулировки уже высказываются предположения о том, что дело может быть направлено на пересмотр.
Но есть и другая часть постановления, четко обозначающая то, что пересмотру не подлежит. В ней утверждается, что § 1 ст.6 (право на справедливое судебное разбирательство) в «отношении беспристрастности председателя суда, а также времени и условий для подготовки не было нарушено». Также не была нарушена ст.7, требующая, чтобы наказание основывалось на законе. И, наконец, самое главное: не была нарушена ст.18 – про ту самую «политическую мотивацию». Этот пункт настолько важен, что заслуживает полного цитирования. «Действительно, – сказано в пресс-релизе, – мнение о процессе заявителей как о политическом деле разделяют многие общественные деятели, международные организации и суды в разных странах Европы.
Суд готов признать, что некоторые должностные лица имели свои собственные причины для того, чтобы способствовать уголовному преследованию заявителей. Однако одного этого факта недостаточно, чтобы заключить, что без этого заявители не были бы осуждены. Ни одно из обвинений против заявителей не касалось их политической деятельности (курсив мой – Л.П.). Обвинения, выдвинутые против них, были серьезными, в них было здравое зерно. Таким образом, даже если в деле и присутствовали неподобающие мотивы, это не давало заявителям иммунитета от уголовного преследования и не делало все уголовное преследование, с начала до конца, нелегитимным, как это утверждали заявители».
Вот образец действительно независимого судебного вердикта, вынесенного под мощнейшим политическим прессом! Вот какие стандарты правосудия на самом деле способна демонстрировать старушка-Европа, обвиняемая российскими «европейцами» то в «трусости», то в «слепоте». И это значит, что вторичный вердикт ЕСПЧ, подтверждающий отсутствие политической составляющей в приговоре по первому «делу Ходорковского-Лебедева», расставляет все точки над i не только в этом деле. Но и в делах сегодняшних, таких как «дело Урлашова» и «дело Навального».
В случае с ярославским экс-мэром политика присутствует не в «подтексте», а прямо и непосредственно в самом «тексте». Евгений Урлашов – один из наиболее ярких политиков в лагере радикальной оппозиции. Он намерен возглавить список «Гражданской платформы» на выборах в законодательное собрание области. Пока идет следствие и не вынесен судебный приговор, ни его арест, ни опубликованные в прессе аудио- и видеосвидетельства его предполагаемой коррупционной деятельности не отменяют презумпции невиновности. Обвинению еще предстоит доказать эту виновность в состязательном судебном процессе.
Но уже загодя из фигуры Урлашова его сторонники пытаются создать чуть ли не икону «великомученика за правду» и очередной жертвы «кровавого режима». По сути, вместо чисто юридической презумпции невиновности Урлашову стараются вменить своего рода политический иммунитет. Создать особый статус неприкасаемого только на том основании, что он – оппозиционер.
Получается совсем по Оруэллу: все граждане равны, но некоторые – равнее других! Ведь неприкосновенность депутатов всех уровней законодательной власти может быть снята. А неприкосновенность оппозиционного политика оказывается бессрочной и абсолютной. Что бы он ни сделал, как бы очевидны ни были факты его правонарушений – для нашей оппозиционной среды и симпатизирующей ей части «заграницы» любой судебный вердикт по его делу будет «политически мотивированным».
Наиболее ярко это пренебрежение правом в угоду политическим пристрастиям видно в «деле Навального». Суд первой инстанции уже вынес приговор, но в законную силу он еще не вступил до окончания всех процедур апелляции. Взятие под стражу после оглашения приговора судьей Блиновым вызвало «Манежку-2» 18 июля в Москве. Освобождение на следующее утро вернуло Алексея Навального в гонку за кресло мэра Москвы.
И теперь он и его сторонники пытаются выжать из его политического статуса «кандидата» максимум юридических привилегий. Начальник его избирательного штаба договорился даже до того, что в случае если Навальный выиграет выборы, но его все-таки посадят, то будет «революция» с «кровищей».
Понятно, что окружение Навального прямо заинтересовано в «сотворении кумира», стоящего вне закона и над законом. Но сам Навальный должен понимать: чем больше будет политического давления на апелляционную судебную инстанцию, тем меньше шансов на действительно справедливый приговор. И это повредит не только и не столько самому Навальному, сколько России в целом.
Шантаж власти неизбежно толкает и власть, и все общество в пучину бесправия, у которого в нашей стране слишком свежая и слишком трагическая история. Не стоит ее повторять. В том числе и об этом – решение ЕСПЧ.
