Дмитрий Дробницкий: Славное поражение Трампа

С того самого момента, как Барак Обама въехал в Белый дом и стал при поддержке Демократической партии, обладавшей в 2009-2010 гг. большинством в обеих палатах Конгресса, продвигать свою реформу, республиканцы всеми силами старались сначала остановить принятие соответствующего закона, а затем отменить его или лишить финансирования предусмотренные в нем программы.

Республиканцы расписались в своей неспособности быть правящей партией

Закон, кратко называемый Актом о доступном здравоохранении (в политическом же жаргоне еще в 2008-м закрепился термин Obamacare), был принят в марте 2010 года. Через полгода на промежуточных выборах в Конгресс демократы потеряли большинство в палате представителей. В 2013 году закон полностью вступил в силу, и его внедрение вызвало неоднозначную реакцию в американском обществе.

На выборах 2014 года республиканцы получили контроль над Сенатом, но их мечта об «отмене и замене» Obamacare по-прежнему была недостижимой – голосов для преодоления президентского вето у республиканцев не хватало.

И вот в 2017 году в руках консерваторов оказались и обе палаты Конгресса, и Белый дом.

Несмотря на то, что главными приоритетами нового президента Дональда Трампа были вопросы налогообложения, торговли, охраны границ, модернизации армии и инфраструктуры, он согласился с конгрессменами-однопартийцами поставить вопрос об отмене обамовских нововведений в сфере медицины на первое место.

В одном из своих недавних выступлений президент заявил: «Самым лучшим с политической точки зрения решением было бы вообще ничего пока не делать c Obamacare – пусть рушится сама».

Обамовская система действительно переживает не лучшие времена (о чем мы поговорим чуть позже), так что через год-другой, возможно, новый закон о медицинском страховании придется принимать ввиду полного падения страхового рынка.

Но Трамп оказался верен своему слову. Более того, он полностью поддержал билль, предложенный спикером палаты представителей Полом Райаном, и обещал подписать тот закон, который будет принят республиканским большинством Конгресса.

Каким же образом распорядились республиканцы своим долгожданным преимуществом?

Они не смогли договориться между собой, в результате чего закону Райана не хватило голосов даже в нижней палате Конгресса. О прохождении билля через Сенат и думать было нечего – там демократы имеют всего на 4 голоса меньше, чем оппоненты, а недовольных законопроектом республиканцев насчитывается никак не меньше пяти.

В прошедшую пятницу билль был отозван. Пол Райан на пресс-конференции вынужден был признать, что американцам «в обозримом будущем придется жить с Obamacare».

И у правых нет ясного ответа на вопрос о здравоохранении американцев (фото: Lucy Nicholson/Reuters)

Лидер демократического меньшинства в палате представителей Ненси Пелоси с радостью заявила: «Это был великий день для Америки!». Что ж, и правда не каждый день превосходящие силы противника затеивают междоусобицу и с позором отступают.

Либеральная пресса принялась издеваться над «искусством заключать сделки» нового президента, однако почти все консервативные издания назвали другого виновника эпического поражения правящей партии – руководство Конгресса. В первую очередь – спикера палаты представителей Райана.

Это был его билль. Несмотря на то, что некоторые демократы попытались ввести в обиход термин Trumpcare (по аналогии с Obamacare), прижилось более справедливое наименование – Ryancare.

Именно спикер нижней палаты должен был все досконально просчитать. Именно он, пользуясь своей должностью и своим влиянием, обязан был убедить сомневающихся однопартийцев в том, что его проект является единственно возможным в нынешних условиях, или попытаться учесть мнение несогласных, среди которых оказались как крайне правые представители Движения чаепития, так и умеренные республиканцы. Первым показался билль Райана половинчатым, вторым – слишком радикальным.

С 2011 года республиканцы несколько раз принимали различные солидарные решения против Obamacare. Но, видимо, тогда им договариваться было легче – президентское вето гарантировало, что никакое их решение в области здравоохранения не будет иметь силы закона. И вот теперь, когда, по меткому выражению сенатора Боба Коркера, Республиканская партия «стреляет настоящими пулями», решимость и единство куда-то испарились.

Для Трампа это не слишком обидное поражение.

Он и до пятничного конфуза прекрасно понимал, что парламентское большинство – это не когорта надежных и преданных соратников. Да и между собой они не слишком хорошо ладят. Ладили бы лучше – Большой Дональд не смог бы столь легко обыграть их на партийных праймериз.

А вот для Республиканской партии, которая все последние семь лет строила свою идентичность практически полностью на отмене обамовских новелл, это удар серьезный. Находиться в оппозиции ненавистному им закону и критиковать его на каждом партийном мероприятии – одно дело, а вот предлагать и проводить в жизнь собственные решения – совсем другое.

На эту тему
• Трамп отозвал законопроект об отмене Obamacare
• Американцам предложили выбирать между iPhone и здравоохранением
• Сенат США утвердил Прайса главой минздрава
• Трамп пообещал к 2018 году подготовить замену Obamacare
• Трамп подписал указ об отмене Obamacare

Но проблема не только в Obamacare.

Всю вторую половину ХХ века и первые полтора десятка лет XXI республиканская самоидентификация основывалась во многом на неприятии общества «нового курса» Франклина Делано Рузвельта и «великого общества» Линдона Джонсона.

Получается, что за столько лет не было выработано единой программы действий на случай, если вся полнота власти окажется в их руках?

Возможно, правы те американские эксперты, которые говорили об ошибочной тактике республиканцев – надо было начать с налогов, бюджета и инфраструктуры, а затем уже приступать к «настройке здравоохранения».

В этом есть сермяжная правда, но, с другой стороны, именно вопрос здравоохранения является ключевым для современной американской консервативной повестки в США. В нем, как в зеркале, отразились практически все аспекты идеологии американских правых. Вот всяком случае, так было до Дональда Трампа.

В 1935 году при Франклине Делано Рузвельте была введена в действие система социального страхования. В 1965 году при Линдоне Джонсоне заработало государственное медицинское страхование населения – программы Medicaid (для малоимущих) и Medicare (для лиц старше 65 лет и приравненных к ним). Частично расходы по этим проектам покрываются за счет налогов на фонд заработной платы. Но государство еще с 1960-х доплачивает значительную часть их стоимости. И с каждым годом все большую.

Главная проблема всех леволиберальных американских нововведений в области страховой медицины состояла в том, что они все были половинчатыми. Перейти на всеобщее госстрахование (на систему «одного плательщика», когда все страховые полисы, кроме дополнительных добровольных программ, государство оплачивает из зарплатных налогов) либералы не могли – слишком сильно было сопротивление мелкого и среднего бизнеса, а также квалифицированных рабочих и специалистов.

Полностью приватизировать систему страхования, оставив за государством лишь помощь инвалидам и прочим категориям граждан, которые не могут в полной мере обеспечивать себя сами, демократы даже и не думали – в таком случае они подорвали бы свою электоральную базу из городской бедноты, которая с 1933 года по настоящее время прошла долгий путь от жертв Великой депрессии до профессиональных потребителей пособий.

Программа Obamacare стала еще одним приставным шажком влево.

Как и в 1965 году, у избирателя попытались создать впечатление, что в США будет обеспечено всеобщее медицинское страхование – по примеру Канады, Швеции и Дании. Но на деле произошла очередная раздача пособий, дополненная страховым покрытием абортов и контрацепции. При этом государственное регулирование в области «доступного здравоохранения» привело к тому, что разнообразие страховых продуктов предельно сократилось (до четырех, а кое-где и до двух планов), а количество операторов рынка в отдельных штатах снизилось до одного.

Это была бы не вполне левая программа, если бы она обошлась без запретов. Так, страховым компаниям запрещалось отказывать в страховании людям, уже имеющим хронические заболевания. Сама по себе идея отличная, но последствия ее реализации были продуманы откровенно плохо. Страховые компании или ушли с рынка, или до предела взвинтили цены на полисы для больных.

Гражданам же запретили… не иметь страхового полиса. Поскольку за нарушение этого требования в тюрьму сажать было бы как-то нелиберально, ограничились штрафом. Однако молодые люди, увидев, что выбор программ страхования сократился, а сумма страховой премии возросла, предпочли платить штраф, а не связываться с Obamacare.

И тогда начала закручиваться так называемая спираль смерти страхового рынка.

Чем здоровее был человек, тем с меньшей вероятностью он приобретал полис. Люди более старшего возраста и больные, напротив, начали приобретать полисы охотнее. Страхование стало убыточным. Следом – повышение цен на полисы, и новый виток спирали. В результате все больше людей страхуется исключительно за счет государства (или частично за счет государства, получая субсидии), которое продолжает залезать в долги.

Не стоит также забывать о том, что в условиях неслыханной бюджетной щедрости Дяди Сэма и снижения конкуренции растут цены на медицинские услуги.

Соответственно, государственные расходы на здравоохранение также растут.

В 2007 году общая стоимость программ Medicare и Medicaid обошлась налогоплательщикам в 8% ВВП, а в 2014-м – почти 9,5%. Согласно некоторым прогнозам, в 2020 году эта цифра составит 11%, а в 2043-м – около 17%. При этом лишь половина прироста расходов объясняется старением населения и ухудшением соотношения числа работающих к числу застрахованных или получающих медицинское пособие. Вторая половина – постоянным ростом стоимости медицинских услуг.

Всего на здравоохранение федеральное правительство, штаты, граждане, частные компании и общественные организации Америки ежегодно тратят сумму, равную почти 16% ВВП. И это рекорд среди развитых западных стран. Рекорд, который никак не связан с качеством медицины.

В дефицит бюджета и растущий госдолг (достигший уже 20 трлн долларов) военные расходы вносят отнюдь не основной вклад. В 2014 году на оборону было потрачено 596 млрд долларов, в то время как на программу социального страхования – 843 млрд, а совокупные госрасходы на здравоохранение составили 806 млрд. Это при том, что доходная часть бюджета составила немногим больше 3 трлн долларов, а дефицит бюджета – 485 млрд.

Так тратить деньги могут позволить себе только Соединенные Штаты – в основном, за счет того, что им продолжают охотно давать в долг. Россия, Китай, Германия, Япония – все держат значительную часть резервов в государственных облигациях США, т.е. финансируют в том числе и расточительную американскую систему здравоохранения.

Но бесконечно так продолжаться не может.

У левых на вопрос о дефиците бюджета и госдолге вообще нет никакого ответа, если только не считать за ответ рассуждения леволиберального экономиста Пола Кругмана о том, что долг – это нормально. Единственным человеком, который в 2016 году заявил, что ради всеобщего здравоохранения можно поднять налоги на работающих американцев, был Берни Сандерс, и то с оговорками.

Правые в США всегда утверждали, что выдворение государства из здравоохранения и реформа социального страхования (по сути дела, его частичная приватизация) – единственный выход из сложившейся ситуации. Повышение налогов может, по их мнению, сократить дефицит бюджета лишь временно, при этом закрывая все возможности для долговременного экономического роста.

И вот выясняется, что и у правых нет ясного ответа на вопрос о здравоохранении. То ли трусят, то ли оказались настолько расколотыми, что не в состоянии согласовать даже билль об отмене Obamacare.

В таком случае американский избиратель вправе предположить, что у Республиканской партии в ее нынешнем виде нет ответов и на другие его насущные вопросы – о налогах, экономическом росте, рабочих местах и инженерной инфраструктуре страны.

Президент же, который выполнил все свои обещания перед не слишком лояльно относившейся к нему во время выборов партией (он даже посещал Капитолий и уговаривал конгрессменов проголосовать за билль Райана), теперь может быть свободен в своих действиях, не оглядываясь на партийную дисциплину… которой, как выяснилось, нет.

И это славное поражение для Трампа. Поражение, которое стоит десятка малых побед.

Республиканцы расписались в своей неспособности быть правящей партией. Партии, по сути дела, вообще больше нет – есть лишь фракции, которые после пятничного провала смотрят друг на друга волками.

Большой Дональд более им ничего не должен. Он не обязан поддерживать на праймериз перед промежуточными выборами в Конгресс 2018 года «правильных» кандидатов, да и вообще кандидатов республиканских. Ни спикер Райан, ни вице-президент Пенс, ценность которых заключалась исключительно в «партийных связях», теперь Трампу не указ. На брифинге в Белом доме президент обронил весьма примечательную фразу: «Я выяснил кое-что важное относительно лояльности».

Он может теперь строить собственную двухпартийную коалицию, не оглядываясь на старую консервативную повестку, которую американские правые в минувшую пятницу благополучно слили.

И если Дональд Трамп этим займется, то это будет очень много значить не только для самих Соединенных Штатов, но и для всего мира.

Разумеется, для этого потребуется время. А пока на любую критику справа президент может возражать одной фразой: «Помните Obamacare? То-то!».