Михаил Соломатин: Дедушка мирового террора

Самый гениальный комментарий к событию, которое формально должно бы стать не темой дня, но темой года, дал кто-то из блогеров в журнале Антона Носика: «Надеюсь, что теперь в самолеты разрешат проносить жидкости». Я ни в коем случае не хочу принизить значение проведенной в Абботтабаде спецоперации, уничтожение «террориста номер один» – это действительно большое дело. Но ведь все понимают, что террора не станет меньше, более того, даже американцы, празднующие у ограды Белого дома смерть своего главного врага, уже начинают потихоньку прикидывать, как скоро последует ответный удар.

Ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне по-прежнему не могут представить себе народ, который, имея «свободный выбор», не предпочел бы либеральные ценности

К сожалению, бен Ладен – следствие, а не причина. Смешно бояться бородатого «деда», но страшно смеяться над теми силами, которые вызвали его к жизни. Кто сейчас вспоминает Брешко-Брешковскую, «бабушку русской революции»? А вот русскую революцию помнят все.

Недостатка в прогнозах сейчас, понятное дело, не будет. Экспертов по исламскому миру и арабскому Востоку хватает. Будут обсуждаться какие-то частности, подробности, известные только профессионалам. И скорее всего, так и не прозвучит главное: путь террора становится все более модным, западная цивилизация не в силах предложить ничего близкого тому драйву, который дает причастность к террористическому подполью. Не может. Но хотя бы пытается?

В последнее время все чаще приходится слышать критику западной демократии, а также свойственной Западу уверенности в непогрешимости своей политической модели. Но для нашей темы важнее другое обстоятельство, о котором почти всегда забывают: Запад, к  сожалению, неспособен признать «медицинский факт» нелюбви к себе. Неспособен понять, что эта нелюбовь (уместнее назвать ее лютой ненавистью) – не болезнь роста, а особенность, которая «на всю жизнь».

За двадцать лет, прошедших с выпуска легендарной Civilization Сида Мейера, Запад не заметил, чтобы в мире что-то поменялось. Согласно западной политической модели, каждый народ – коллективный демократ, а если он и не помнит об этом, то только потому, что у него еще нет Твиттера. Поведение Запада во время «арабских революций» наглядно показало, что ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне по-прежнему не могут представить себе народ, который, имея «свободный выбор», не предпочел бы либеральные ценности.

На эту тему
• Максим Кононенко: День радости
• Сергей Доренко: Новый враг "номер один"

Швейцарский профессор Тарик Рамадан, теоретик и практик евроислама, певец (не побоимся этого слова) тех народных движений, которые всколыхнули арабский и мусульманский мир, дает ясный ответ о векторе этих движений: «Вопреки любым схемам политического, геополитического и экономического контроля, разработанным военными руководствами и западными державами, появляется новая движущая сила». Однако этим западным схемам Тарик Рамадан противопоставляет... «идеалы свободы и демократии».  Запад не в состоянии представить, что за этой формулой могут стоять совершенно разные системы ценностей, и это обстоятельство серьезнейшим образом подрывает веру в его способность адекватно оценивать мировую обстановку, вести диалог с разумными людьми и предсказывать появление радикалов.

Вера Запада в свою правоту и в безграничность своих возможностей потрясает. По словам Барака Обамы, успех проведенной в Пакистане операции показывает, что американцы «способны выполнить любую задачу, которую поставят перед собой». Биньямин Нетаньяху назвал это событие «триумфом правосудия, свободы и других ценностей, которые разделяют все демократические народы», а Дэвид Кэмерон уверен, что смерть бен Ладена принесет «огромное облегчение» всему мировому сообществу. Не принесет.

И дело вовсе не в том, что Усама отошел от руководства. Поимка остальных главарей тоже ничего не решила бы. Попытки объяснить террор реакцией на конкретные действия правительства (на решение о строительстве еврейских поселений на Западном берегу, например) пора оставить как устаревшие. Что бы там ни говорили внутренние и внешние противники того или иного руководства, теракт – это не «пощечина Кадырову», не «вызов Медведеву» и не «ответ Обаме». Теракт – это вообще не политическое действие, а способ ведения политики, более того – образ жизни. Кто-то голосует, кто-то взрывает, причем последнее становится все более и более модным. Проблема не в том, чтобы прекратить противодействие Белому дому или главе Ботлихского района, а в том, чтобы прекратить определенные формы протеста. А вот эта задачка нам уже не по зубам. И Россия в этом плане не имеет никаких преимуществ перед Западом. У нас в арсенале те же средства – социальная поддержка населения (чтобы не ушли к террористам) и силовые операции (если все же ушли). Любой прокол объявляется следствием недоработок – мало давали денег, плохо стреляли.

Не так давно член Общественной палаты Максим Шевченко отметил, что, несмотря на практически ежедневные спецоперации по уничтожению боевиков, социальная база террора на Северном Кавказе неуклонно растет. По его мнению, это происходит потому, что в регионе отсутствует какая-либо политическая и религиозная сила, отрицающая террор. К сожалению, это неверно. Ситуация гораздо хуже. Трагическая гибель таких последовательных борцов с ваххабизмом, как муфтий Дагестана Саид-Мухаммад-хаджи Абубакаров, заместитель муфтия Дагестана Курамагомед Рамазанов, первый зампред ДУМ Дагестана Ахмед-хаджи Тагаев и председатель ДУМ Кабардино-Балкарии Анас-хаджи Пшихачев свидетельствует о том, что на Северном Кавказе есть силы, отрицающие террор. Очень серьезные силы, но в том-то и дело, что уже не имеет значения, с какой силой ты пытаешься сжать в кулаке воду. Враг живет и вербует новых сторонников в каком-то своем мире, который закрыт от наших глаз. Более того, мы не решаемся поверить в существование этого мира. Надо думать, надо искать совершенно новые пути.

Ликвидация бен Ладена – не такой уж большой успех. А вот способность цивилизованного человечества, презрев рост террористической активности, назвать пару удачных выстрелов триумфом своей системы ценностей – это уже серьезное поражение. И надо как можно скорее признать, что этот раунд нами проигран.