Кирилл Бенедиктов: До победы

Во вторник Егору Бычкову дали три с половиной года строгого режима. Об этом знают теперь, наверное, уже все.

В среду в стенах здания Дзержинского райсуда, где слушалось дело Егора Бычкова и где ему был вынесен приговор, были обнаружены пулевые отверстия. Эта новость прошла почти незамеченной.

Вопрос: чего боится прокурор Кузнецова и почему журналисту, ее сфотографировавшему, должно быть стыдно?

Между тем новость знаковая.

Об обнаруженных следах от пуль было немедленно доложено прокурору области Юрию Пономареву, и тот распорядился обеспечить проведение необходимых оперативно-розыскных мероприятий – найти тех, кто осмелился стрелять по зданию прокуратуры!

Вот если бы так же оперативно среагировал прокурор на волну общественного возмущения, поднявшуюся в защиту Егора Бычкова!

Но нет, наши чиновники не приучены так реагировать на голос народа. Это для древних римлян vox populi был vox Dei, а для отечественной бюрократии граждане – масса, пригодная разве что для вымогательства взяток. Мало ли что там бормочет эта масса? Прислушиваться к ней для чиновника – ниже его чиновничьего достоинства. Зато когда что-то угрожает их любимой государственной кормушке, их мундиру и статусу, чиновники тут же становятся чрезвычайно активными и защищают свои сословные привилегии с яростью львицы, у которой отнимают детенышей.

Когда один из журналистов попытался сфотографировать прокурора Светлану Кузнецову – ту самую, которая требовала для Егора Бычкова 12 лет строгого режима, прокурор потребовала у него объяснений: «На каком основании вы меня фотографируете?» Услышав в ответ: «На основании Закона о СМИ», потребовала предъявить документы. А увидев журналистское удостоверение, вопросила: «Как вы себя ведете? Вам не стыдно?»

И уехала на служебной машине в сопровождении уазика с омоновцами – с этой охраной прокурор Кузнецова ездит уже несколько месяцев.

Вопрос: чего боится прокурор Кузнецова и почему журналисту, ее сфотографировавшему, должно быть стыдно?

Кто-кто, а прокурор Кузнецова хорошо знает, что Егор Бычков – не бандит и не мафиози. Никто не станет мстить прокурору за то, что она требовала для него двенадцать лет строгача. Никто не будет подсылать к ней киллеров.

Напрашивается логичный вывод: прокурор Кузнецова боится того, что ее может встретить на улице мать наркомана, сторчавшегося после закрытия реабилитационного центра, или мать девушки-героинщицы, которой Егор мог бы помочь, если бы его не посадили в тюрьму.  Встретить – и плюнуть ей в лицо.

Пока Егор был на свободе, пока работал его фонд, пока не был разгромлен реабилитационный центр – у родственников тысяч наркоманов Нижнего Тагила была надежда.

Прокурор Кузнецова и судья Петрова эту надежду убили.

Кому-то может показаться, что три с половиной года для человека, которому светило двенадцать лет, – это подарок. Что система прогнулась под давлением общественного гнева. Что мы все, сочувствовавшие Егору Бычкову, писавшие письма в его защиту, выводившие информацию о несправедливом судилище в топы, одержали пусть маленькую, но победу. Пусть даже полпобеды.

На самом деле это не так.

Тысячи людей, поднявших свой голос или подписавших обращение в защиту Егора, безусловно, сделали важное и нужное дело. Процесс, который прокуратура Нижнего Тагила пыталась провести тихо, прогремел на всю страну. Глава екатеринбургского фонда «Город без наркотиков» Евгений Ройзман* отлично выступил в эфире популярной передачи «Пусть говорят». Ее, правда, должны были показать еще вечером пятницы, то есть за несколько дней до оглашения приговора, а показали только в среду, уже после того, как приговор был вынесен. А музыкант Владимир Шахрин, приглашенный вместе с другими рок-музыкантами к президенту Дмитрию Медведеву, воспользовался этой возможностью и рассказал президенту о неправедном судилище в Нижнем Тагиле. После чего президент поручил Генпрокуратуре взять под контроль дело Егора Бычкова.

Еще президент сказал, что борцы с наркоманией достойны уважения.

На следующий день судья Петрова уважила Бычкова – впаяла ему три с половиной года строгого режима.

Нет, я не думаю, что федеральному судье Петровой наплевать на мнение президента. Я даже склонен думать, что федеральный судья Петрова пошла на крайние меры и дала Бычкову, что называется, по минимуму. Один мой жж-френд, человек с юридическим образованием, работающий в системе УФСИН, вообще считает, что судья «не пошла на поводу у прокуратуры», «обнаружила в деле исключительные обстоятельства, связанные с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением во время или после совершения преступления» и вынесла максимально возможный мягкий приговор, тогда как по четырем доказанным похищениям и одному удержанию ему светило не меньше шести лет.

Тут надо иметь в виду следующее: что это были за похищения, судья Петрова знает не хуже самих потерпевших. «Похищения» были оформлены договорами с родителями наркоманов, и от своих первоначальных заявлений, сделанных под давлением следствия, потерпевшие впоследствии отказались.

Доказательства прокуратуры были состряпаны на скорую руку, шиты белыми нитками, а свидетелей у обвинения не было вообще. Не составляло большого труда разбить всю эту шаткую конструкцию и оправдать Егора Бычкова.

Судья Петрова могла в одночасье прославиться на всю Россию как борец за справедливость.

Но она предпочла компромиссный вариант: дать Бычкову «по минимуму». Но дать.

Просто президент Медведев был далеко, в Москве, а люди, которые требовали, чтобы Бычкова посадили, были совсем близко.

И, похоже, что судье совсем не хотелось огорчать этих людей.

Егор Бычков – не бандит и не мафиози. Никто не станет мстить прокурору за то, что она требовала для него двенадцать лет строгача (фото: РИА "Новости")

Возможно, это действительно очень и очень влиятельные люди.

Возможно, Егор Бычков своими действиями разворошил такое осиное гнездо, что оказались под угрозой финансовые потоки, которые до того бесперебойно текли от наркоторговцев через правоохранительные органы в прокуратуру и выше. Об этом косвенно свидетельствуют данные, которые приводит Евгений Ройзман: проверка, проведенная по указанию замгенпрокурора РФ по УРФО Юрия Золотова, обнаружила в Нижнем Тагиле 140 незаконно прекращенных и приостановленных дел в отношении наркоторговцев. Кто прекратил их и в чьих интересах?

И, главное, почему те, кто их прекратил, до сих пор работают в прокуратуре?

В начале 2010 года сотрудники ОРЧ (в прошлом УБОП) из Екатеринбурга взяли с поличным девушку, продавшую 850 грамм героина. Вся координация шла с зоны. За деньгами приехали на милицейском уазике сотрудники милиции. Когда за деньгами поднялся в квартиру подполковник милиции Тагилстроевского РУВД Ильхам Гульмирзоев, убоповцы его задержали.

Однако Ильхам Гульмирзоев до сих пор находится на свободе.

А Егор Бычков сидит.

Потому что за подполковником Гульмирзоевым стоит система, а за Бычковым – только общественное мнение.

На которое системе плевать.

Коллега Данилин написал отличное письмо президенту с просьбой провести силами государства – Генпрокуратуры, СК, служб собственной безопасности МВД, ФСКН и т.д. – комплексную проверку силовых и надзорных инстанций Нижнего Тагила. Это письмо, надеюсь, дошло до президента.

Но проблема в том, что и Генпрокуратура, и СКП тоже являются частью системы. Не обязательно коррумпированной частью, но живущей по тем же корпоративным правилам, что и прокуратура Нижнего Тагила.

Поэтому даже самая комплексная проверка, скорее всего, ограничится отстранением от должностей одного–двух наиболее наглых коррупционеров. Может быть, кого-то даже посадят.

Но на место уволенных придут другие.

Потому что система самовоспроизводится. Она бессмертна, как гидра, с которой боролся Геракл. Пока герой не додумался прижигать раны огнем, головы у нее все вырастали и вырастали.

Кто будет сторожить сторожей? – задавались вопросом мудрые римские юристы.

В данном случае ответ может быть только один – независимые общественные организации. Понятно, что после разгрома нижнетагильского фонда «Город без наркотиков» только очень храбрый или безрассудный человек может рискнуть создать еще одну такую структуру. Но это совершенно необходимо.

Пусть даже не для того, чтобы лечить наркоманов – если уж государство так рьяно встает на защиту их прав.

Хотя бы просто для того, чтобы контролировать работу правоохранительных органов, которые должны бороться с наркомафией, а вместо этого крышуют ее и прикрывают заведенные против наркоторговцев дела.

Даже если один маленький фонд Егора Бычкова сумел переломить ситуацию в Нижнем Тагиле, что смогут сделать пять, десять таких организаций?

Происходящее в Нижнем Тагиле – сигнал и общественности, и власти.

Власть должна понять: без эффективных институтов гражданского общества борьба с коррупцией невозможна. Если у общества не будет инструментов, с помощью которых можно влиять на бюрократию, мы столкнемся с ситуацией, когда последователи «приморских партизан» появятся на Урале, в Поволжье, в Подмосковье и, наконец, в столицах. Пулевые отверстия в стенах Дзержинского районного суда – тому доказательство.

Тот, кто стрелял в здание суда, стрелял не в прокурора Кузнецову, не в следователя Калганова и не в судью Петрову. Он стрелял в неправедную власть, символом которой в Нижнем Тагиле стал Дзержинский районный суд.

В обнаглевшую, разжиревшую, плюющую на закон коррумпированную бюрократию.

И никто не может дать гарантии, что в следующий раз стрелять будут в стену.

Это плохой сценарий.

Очень плохой.

У власти сейчас есть выбор: либо привлечь к борьбе с коррупцией все здоровые силы общества, либо готовиться к тому, что к проблеме этнического терроризма добавится проблема терроризма в стиле народовольцев девятнадцатого века, когда истреблялись «слуги режима», чиновники разных рангов.

Но выбирать надо быстро.

У общества, в отличие от власти, выбора нет. Необходимо выстраивать систему гражданского контроля за действиями силовых структур. Пример екатеринбургского фонда «Город без наркотиков» говорит о том, что это возможно.

Что касается Нижнего Тагила, то ситуация в этом городе критическая, если не сказать запредельная. Уже после того как был объявлен приговор Егору Бычкову, в городе были проведены депутатские слушания по теме «О ситуации с распространением наркомании, ВИЧ-инфекции и болезней, передающихся половым путем в Нижнем Тагиле». Информация, озвученная на этих слушаниях, поражает воображение. Нижний Тагил – лидер по росту количества ВИЧ-инфицированных в Свердловской области. За последние три года количество заболевших увеличилось в три раза (в 2008 году, напомню, был нанесен удар по нижнетагильскому фонду и разгромлен реабилитационный фонд – с тех пор прошло как раз три года), а в целом число заболевших ВИЧ растет с каждым годом на 35–40%. Разумеется, главным образом через шприцы наркоманов, но не только.

Согласно озвученным на слушаниях данным, в Нижнем Тагиле зафиксировано 49 так называемых «бытовых аварий». Что такое «бытовая авария»? Это когда нормальный человек, не наркоман, случайно укалывается о зараженный шприц.

Что касается Нижнего Тагила, то ситуация в этом городе критическая, если не сказать запредельная. Распространение ВИЧ-инфекции через шприцы наркоманов приняло катастрофические масштабы (фото: Дмитрий Коротаев/ВЗГЛЯД)

Потому что шприцы в Нижнем Тагиле валяются везде. Как пишет один местный блогер, «каждый житель города, выходя из своей квартиры, видит несколько шприцев в подъезде, несколько у подъезда на лавочках, несколько шприцев на автостоянке и т.д. По вечерам молодежь собирается в детских садиках на верандах, и после ухода компании остается груда пивных бутылок и кучка наркотических атрибутов: шприцев, игл, фольги-золотинок».

Сел на лавочку – укололся о шприц. Взял ребенка из садика, обнаружил у него на руке царапину – мучайся сомнениями, не о зараженную ли иглу поцарапался твой ребенок. Ведь из 49 «бытовых аварий» 19 случаев заражения детей.

Это катастрофа.

Катастрофа, масштабов которой в упор не видят правящие городом чиновники.

На тех же слушаниях на слова отца Владимира из собора Александра Невского о том, что неплохо было бы принять обращение граждан города и депутатов о несправедливости в деле Егора Бычкова и закрытии реабилитационного центра, председательствующий единоросс В. Радаев отреагировал с железобетонной логикой бюрократа: «Что нам тут обсуждать после президента? Все, комментировать нечего!»

Большие чиновники не употребляют героин или «крокодил». Их дети не ходят в детские садики с детьми «черни», с ними сидят няни и гувернантки.

Но завтра или послезавтра сын чиновника – не наркоман, нет! – заразится ВИЧ от своей девушки, которая случайно укололась о брошенный на скамейке шприц.

Возникает нужда в нелиберальных правозащитниках, людях (желательно с юридическим образованием!), которые бы помогали не выходящим на Триумфальную площадь крикунам, а людям, решившимся на реальную борьбу с коррумпированной системой

Интересно, вспомнит ли тогда чиновник о Егоре Бычкове, которого его стараниями посадили на три с половиной года за борьбу с наркоманией и наркоторговцами?

Впрочем, судьба гипотетического чиновника интересует меня куда меньше судьбы реального Егора Бычкова.

Да, три с половиной года – это не двенадцать.

Но и это не просто суровый приговор.

Это несправедливый приговор.

Неправедный.

И борьба за Егора не должна прекращаться. Нельзя складывать руки. Необходимо продолжать будоражить общественное мнение. Впереди – проверка Генпрокуратуры по поручению президента. Это замечательный повод, чтобы сделать Нижний Тагил всероссийским полигоном по борьбе с коррупцией, о необходимости которой много раз говорил Дмитрий Медведев.

Избавление Нижнего Тагила от наркомафии и коррумпированных силовиков, ее защищающих, должно стать государственным приоритетом. Потому что если получится в одном месте, получится и в других.

И первым шагом на этом пути должно стать полное оправдание Егора Бычкова.

Нужно добиваться пересмотра его дела.

Вот тут-то на помощь могли бы прийти правозащитники, но нет, они пока почему-то не торопятся. Напротив, рассуждают о попранных правах наркоманов, о том, что Бычков и его коллеги грубо нарушали общечеловеческие ценности, а значит, наказаны по справедливости.

Главный официальный правозащитник, советник президента и председатель Совета при главе государства по содействию развития институтов гражданского общества и правам человека Михаил Федотов уже успел заявить, что главной своей задачей видит десталинизацию общества.

Это, конечно, самая актуальная наша проблема.

Как видно, от либеральных правозащитников ничего хорошего в данном деле ждать не приходится. Но кто сказал, что правозащитник обязательно должен быть либералом?

Возникает нужда в нелиберальных правозащитниках, людях (желательно с юридическим образованием!), которые бы помогали не выходящим на Триумфальную площадь крикунам, а людям, решившимся на реальную борьбу с коррумпированной системой.

Итак, суммируя.

Попытка помочь Егору Бычкову путем «раскачивания» блогосферы и вывода сюжета в топы Интернета принесла свои плоды. Внимание общественности сконцентрировалось на процессе Бычкова, информацию удалось довести до президента страны.

Запредельно жестокий приговор, на котором настаивало обвинение, был отклонен судьей. Это, вероятно, можно отчасти объяснить тем, что в последние дни перед оглашением приговора дело стало, что называется, «резонансным».

Создание интернет-площадок для привлечения внимания к подобным острым темам оправдало себя.

Вместе с тем коррумпированная система проигнорировала общественное мнение и, к радости наркоторговцев и их покровителей из правоохранительных органов, посадила-таки Егора Бычкова на три с половиной года.

Наблюдатели отмечают, что в тюрьме Егору грозит реальная опасность, так как там находится немало наркоторговцев, которые оказались за решеткой не без помощи его фонда.

Используя те же площадки, что уже были опробованы до вынесения приговора Егору, следует продолжать борьбу за пересмотр дела Бычкова и полное его оправдание.

Следующим шагом должно стать возбуждение уголовных дел в отношении тех, кто преследовал нижнетагильский фонд «Город без наркотиков» и несет ответственность за постигшую город гуманитарную катастрофу.

Если это получится, если Нижний Тагил удастся очистить от наживающейся на продаже наркотиков нечисти, мы все вернем себе что-то очень-очень важное.

Мы вернем себе надежду.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом