Как дерзкая операция водолазов подарила ВМФ СССР ценнейший трофей

Вторая половина июля 1944-го стала для Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) как временем трагедии, так и триумфа. За этот период в Финском заливе немецкими подводными лодками было торпедировано семь кораблей Балтфлота. Одним из них был катер «МО-105» старшего лейтенанта Георгия Швалюка.

Его гибель была делом рук подлодки U-250 капитан-лейтенанта Вернера-Карла Шмидта, торпедировавшего этот советский корабль. Но ей не удалось уйти от расплаты. К вечеру того же дня вражеская субмарина была обнаружена и атакована катером «МО-103» старшего лейтенанта Александра Коленко. «Морской охотник» точно сбросил глубинные бомбы. После их взрывов на поверхности сначала появились большие пузыри, а затем всплыли шесть немцев, включая Шмидта.

U-250 была потоплена, а выжившие подводники взяты в плен. На допросе они рассказали, что в погибшей лодке имелись карты минных полей и ряд документов связи. Поэтому командующий КБФ адмирал Трибуц приказал организовать поиск лодки, проникнуть в нее и извлечь немецкие документы. Задача была не из легких. Подлодка лежала на 30-метровой глубине, а место, где нужно было вести ее поиск, простреливалось финской артиллерией. Выполнение опасного задания было поручено легким водолазам-разведчикам из роты особого назначения КБФ, которой командовал Иван Прохватилов.

Непосредственно поиском лодки руководил инструктор водолазного дела мичман Александр Бурмак. Работать в «стальном гробу», набитым мертвецами, было тяжело физически и психологически. Тем не менее водолазам удалось обнаружить и поднять навигационный журнал U-250. Большего они сделать не успели, так как начались обстрелы места работы финнами. Тогда советское командование решило – раз нельзя поднять трофеи с лодки, нужно поднять саму лодку.

Подъем был поручен 76-му аварийно-спасательному отряду, которым командовал инженер-капитан II ранга Анатолий Курдин. Его водолазы должны были прикрепить к носу и корме U-250 затопленные понтоны – большие металлические цистерны. После этого понтоны, продутые сжатым воздухом, подаваемым шлангами со спасательных судов, должны были всплыть на поверхность вместе с субмариной.

Схема подъема была проста, чего было нельзя сказать о месте работы, находившемся в прямой видимости у вражеских артиллеристов. Кроме того, нельзя было исключать, что враг попытается помешать советским бойцам поднять лодку – а значит, кроме артобстрелов, следовало также ожидать авианалетов и атак вражеских кораблей.

Конечно, командование КБФ постаралось обезопасить работу 76-го отряда. Для контрбатарейной борьбы с финнами были выделены дальнобойные орудия, а отражать вражеские атаки на море должны были советские катера. Несмотря на эти меры, спасателям все равно пришлось трудиться в основном в ночное время, что снижало риск попасть под бомбежку, но очень осложняло саму работу.

Герои-водолазы

Таким образом, операция по подъему U-250 являлась беспрецедентной по своей дерзости и риску. И главная роль в ней была отведена водолазам Курдина, считавшимся лучшими на Балтике. Их мужество и профессионализм подверглись тогда серьезному испытанию. К примеру, старшина 1-й статьи Петр Сироткин неоднократно работал под обстрелами, спускаясь под воду четыре-пять раз в сутки, в том числе и в пятибалльный шторм.

Его коллега, водолаз Борис Петренко однажды проработал на глубине 27 метров семь часов. При крепеже понтонов к подлодке Петренко почувствовал признаки кессонной болезни, но не вышел из воды до тех пор, пока не закончил свою работу. Так же действовал и краснофлотец Василий Сокур, дважды проработавший на такой же глубине по пять часов. При этом он продолжал выполнять задание на дне даже когда в непосредственной близости шел бой между вражескими катерами и советскими береговыми батареями.

На эту тему
• Как Красная армия заставляла немецких «языков» говорить
• Слова нацистского адмирала доказывают точность советской бомбежки Таллина
• Снять блокаду Ленинграда помогли два ключевых удара

Чудеса храбрости показали водолазы Иван Федоренко и Тимофей Голенко. Однажды во время работы в шторм Федоренко получил травму рук, но задачу выполнил. При обследовании лодки на дне он единственным смог проникнуть в нее через люк. Во время крепления одного из понтонов начался артобстрел, снаряды ложились в 20-25 метрах от водолаза. Но Федоренко вышел из воды лишь после приказа.

Старшина 1-й статьи Голенко рискнул погрузиться в сильный шторм несмотря на то, что подача воздуха компрессором с водолазного бота была невозможна. Он смог проработать три часа при ограниченном количестве воздуха, подаваемого ручной помпой. Истратив почти все силы, Голенко продолжал находиться на глубине, пока не выполнил срочную работу.

Мужество над водой

Действия водолазов обеспечивали спасательные суда, от которых зависело их снабжение воздухом, подъем и спуск под воду, создание дымовой завесы. Львиную долю работы наверху вместе с водолазным ботом выполнило спасательное судно «Цециллия» младшего лейтенанта Александра Крушинова. На них в поте лица трудился ветеран ЭПРОНа, главный старшина Андрей Захаренков, отвечавший за работу моторов и компрессоров. Именно благодаря его усилиям водолазы смогли выполнять свои обязанности в таких трудных условиях. Когда же из-за поломки мотора операция по подъему лодки могла быть сорвана, Захаренков в море смог провести на месте заводской ремонт примитивным инструментом.

Нельзя не упомянуть и лучшего специалиста водолазного дела на Балтике и «человека, который никогда не волнуется». Именно так еще до войны коллеги прозвали легенду ЭПРОНа Александра Разуваева – первого советского водолаза, достигшего 80-метровой глубины. Во время работ на U-250 он руководил опергруппой 76-го отряда.

Опыт Разуваева, имевшего к тому моменту почти три тысячи часов работы под водой, не только пригодился водолазам-спасателям, но и сохранил им жизни. Так, когда прервалась связь с Сироткиным, Разуваев обнаружил, что манометр показывает другое давление, сразу понял, что перебит воздушный шланг, поднял водолаза, моментально нашел дыру в шланге и зажал ее, чем спас тому жизнь.

Не было бы счастья, да несчастье помогло

В таком рискованном деле, как подъем U-250, не обошлось без везения. 18 августа 1944-го водолазы смогли подвести и прикрепить понтон под нос лодки. К этому времени немцы уже поняли, что русские ведут водолазные работы в районе ее гибели. Так как люфтваффе, будучи скованными под Нарвой, не могли нанести удар по месту работы советских водолазов, немцы обратились за помощью к финнам, составив совместный план действий. Финские тральщики должны были расчистить проход к месту нахождения лодки, после чего немецкие торпедные катера смогли бы уничтожить ее глубинными бомбами. Но все попытки прорыва вражеских кораблей были отражены советскими катерами и батареями. Тогда финны усилили обстрел места водолазных работ со своего берега.

К 30 августа 79-й отряд завершил работы по монтажу понтонов. Но подъем лодки не состоялся из-за сильнейшего шторма, сорвавшего два понтона и выбросившего их на берег. Тогда Курдин свернул работы и увел суда на поиск пропажи.

Но неудача здесь обернулась удачей, так как в ночь на 31 августа немецкие и финские корабли смогли проникнуть на место гибели U-250, никого там не застав. По иронии судьбы вместо того, чтобы сбросить глубинные бомбы и разрушить лодку, вражеские корабли лишь набросали рядом с ней мин и ретировались.

Таким образом, U-250 уцелела. Когда же погода улучшилась и район протралили, суда 79-го отряда вернулись обратно с понтонами – и водолазы начали монтаж заново. Но теперь они могли спокойно работать в светлое время суток, так как Финляндия приняла предложение СССР о разрыве с Германией и прекратила боевые действия с утра 4 сентября. Это позволило водолазам к 13 сентября завершить работу. На следующий день подлодка была поднята со дна и 15 сентября отбуксирована в Кронштадт.

Подъем U-250 был дерзкой и блестящей операцией. Спустя две недели – 30 сентября 1944-го – адмирал Трибуц издал приказ о награждении орденами и медалями ее участников. Шесть из них, включая Курдина и Разуваева, стали кавалерами ордена Красного Знамени. Но к каким результатам привела их самоотверженная работа?

Новое оружие

Нарком ВМФ СССР Николай Кузнецов вспоминал, что «трофей оказался очень ценным». 6 ноября 1944-го он издал приказ об изучении U-250. Исследуя трофей, советская сторона получила ценные сведения о тогдашних достижениях немецкого подводного кораблестроения, а именно о марке судостроительной стали, сварке прочного корпуса, а также о множестве различных деталей и устройств этой подлодки.

Настоящим же подарком для советского флота стали новейшие немецкие самонаводящиеся (акустические) торпеды T-5, найденные на U-250. СССР еще до войны предпринимал попытки создать такое же оружие. Желая форсировать его создание, Государственный Комитет Обороны 1 апреля 1942-го постановил закончить разработку отечественных торпед такого типа за несколько месяцев. Но результата добиться не удалось.

В 1944-м начались работы по установке такой системы на электрической торпеде ЭТ-80. Поэтому знакомство советских специалистов с трофейными торпедами оказалось очень полезным. Немецкие идеи позволили ВМФ СССР ускорить разработку собственных образцов самонаводящихся торпед, взятых на вооружение советским флотом после окончания войны. И в этом есть большая заслуга советских водолазов-балтийцев.