Российские подводные лодки стали в полтора раза больше выходить на боевую службу – по крайней мере об этом заявляет командование ВМФ. Еще 10–15 лет назад российские ракетные подводные крейсера фактически стояли в базах, будучи крайне уязвимыми для возможного удара. Способны ли сейчас российские подводные силы нести в море полноценное боевое дежурство?

Главком ВМФ России Виктор Чирков заявил о повышении в полтора раза интенсивности боевой службы российских подводных кораблей. «Могу отметить, что интенсивность боевой службы стратегических и многоцелевых атомных подводных лодок в Мировом океане поддерживается на том уровне, который гарантирует безопасность нашей страны. Более того, скажу, что за период с января 2014 года по март 2015 года интенсивность выходов подводных лодок на боевую службу увеличилась почти на 50% по сравнению с 2013 годом», – заявил он.

Стратеги» при разворачивании нуждаются в охранении другими подводными лодками

«Эта интенсивность по некоторым проектам может быть даже и больше, поскольку учений в 2014-м, в начале 2015-го стало гораздо больше», – сказал газете ВЗГЛЯД председатель Общероссийского движения поддержки флота капитан 1-го ранга Михаил Ненашев.

«Главком знает, что говорит, – сказал газете ВЗГЛЯД председатель клуба моряков-подводников капитан 1-го ранга Игорь Курдин. – Наши вероятные противники это дело отслеживают. И если главком сделает заявление, не соответствующее действительности, тут же из-за бугра товарищ Псаки заявит: «Русское военное руководство вводит в заблуждение. У них нет столько кораблей, и ничего они не могут». Может, она и промолчит, но поверьте, они очень тщательно за этим следят».

Важнейшими с точки зрения военной безопасности подлодками являются ракетные подводные крейсеры стратегического назначения (РПКСН). В отличие от ракетных шахт и бомбардировщиков, они являются практически неуязвимыми – пока находятся на боевом дежурстве. Штаб вероятного противника может просчитать и разработать план уничтожения всех опасных для себя наземных объектов, морских ядерных сил в базах, но даже одна лодка, находящаяся в неизвестной для противника точке подо льдами Арктики, является гарантией ответного удара. Соответственно, от того, находятся ли эти корабли на боевом дежурстве, напрямую зависит военная безопасность страны.

В настоящее время ВМФ России располагает пятнадцатью ракетными подводными крейсерами стратегического назначения. Наиболее многочисленными являются корабли проекта 667 БДРМ «Дельфин». Все шесть лодок этого проекта входят в состав 31-й дивизии Северного флота (еще один корабль с 1999 года переоборудуется в носитель сверхмалых подводных лодок). В строю пять «Дельфинов», шестой – «Тула» – в декабре прошлого года прибыл в центр судоремонта «Звездочка» для планового ремонта и продления срока службы. Там лодка заменила другую лодку этого проекта «Екатеринбург», то есть ремонт, модернизация и продление срока службы кораблей происходят посменно.

Предшественниками «Дельфинов» были лодки проекта 667 БДР «Кальмар». Эти лодки до сих пор служат, в составе ВМФ три таких ракетоносца (еще один также переоборудован в носитель сверхмалых подводных лодок). Все три входят в состав Тихоокеанского флота, в строю в настоящее время два, третий – К-44 «Рязань» – проходит ремонт и модернизацию.

На днях гендиректор Центрального конструкторского бюро морской техники «Рубин» Игорь Вильнит рассказал о перспективах этих лодок. По его словам, кораблям проекта 667БДР осталось недолго, а 667БДРМ еще послужат.

«Обе серии – 667БДРМ и 667БДР на Востоке – они достаточно большого срока службы уже. Лодки проекта БДР практически находятся на завершающем этапе. Поэтому туда в этом году запланирован переход двух «Бореев». Лодки серии БДРМ прошли плановый ремонт. У них восстановлена техническая готовность. Продлен ресурс. Поэтому они будут служить какое-то время», – сказал он «Интерфаксу». Предполагается, что крейсеры проекта 667БДРМ прослужат до 2019 года.

Лодки проекта 955 «Борей», оборудованные для пусков ракеты «Булава», сейчас активно строятся. Именно они постепенно заменяют лодки проекта 667БДР, а со временем и проекта 667БДРМ. Ранее сообщалось, что к 2018 году должно быть построено восемь кораблей, по некоторым данным, к 2020-му – 10.

Единственным в своем роде подводным ракетоносцем в составе ВМФ является в настоящее время лодка ТК-208 «Дмитрий Донской» проекта 941 «Акула». Этот корабль был модернизирован по проекту 941УМ под ракету «Булава». Три других корабля этого проекта были утилизированы в прошлом десятилетии при финансовой поддержке США. Два корабля – «Северсталь» и «Архангельск» – выведены из состава флота и будут утилизированы. Проблема в том, что для них просто нет ракет: работы над Р-39УТТХ «Барк», которыми эти лодки должны были быть вооружены, были прекращены, поскольку было принято решение заменить этот класс ракет «Булавой». У Р-39 «Вариант», которые изначально были разработаны для этой лодки, закончился срок службы, и в 2012 году они были ликвидированы. А переоборудование «Акулы» под «Булаву» посчитали неоправданно дорогим: источники сообщали, что стоимость такой модернизации равна стоимости строительства двух «Бореев». «Дмитрию Донскому» повезло, поскольку еще до спуска на воду первого корабля проекта 955 эта лодка была выбрана для испытаний «Булавы».

Таким образом, формально в ВМФ сейчас 15 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения – 10 на Северном флоте и пять на Тихоокеанском. Фактически же на Северном флоте в строю семь таких кораблей: один проекта 955 «Борей», один проекта 941 «Акула» и пять кораблей проекта 667БДРМ «Дельфин». Один «Дельфин», как уже говорилось, в ремонте, и две «Акулы», формально находясь в резерве, фактически списаны со счетов.

Стратегические силы Тихоокеанского флота состоят из двух лодок проекта 955 «Борей» и трех почти выслуживших свой срок лодок проекта 667БДР «Кальмар», одна из которых в ремонте. То есть в строю находятся четыре корабля.

Таким образом, всего к выполнению боевых задач в российских ВМФ сейчас формально готовы 11 стратегических ракетоносцев. На самом деле их 10 – лодка проекта 941 «Акула», переборудованная под «Булаву», изначально предназначалась только для испытательных и учебных целей, а не для несения боевого дежурства.

Кроме того, существуют нормативы, по которым корабль может находиться в море строго определенное количество времени. Адмирал Федор Новоселов, занимавший с 1986 по 1992 год должность заместителя главнокомандующего ВМФ по кораблестроению и вооружению, писал в «Военно-промышленном курьере»: «РПКСН по требуемым нормативам и заложенным в проектах на их строительство должны иметь коэффициент оперативного использования, то есть времени нахождения на боевом патрулировании, не менее 30% из общего цикла своей жизнедеятельности. Еще около 40% времени они находятся в составе сил постоянной готовности, то есть проходят регламент в базе и боевую подготовку, в том числе и в море. Из этого состояния в угрожаемый период они должны быть готовыми в короткие сроки выйти на боевое патрулирование. Остальные ракетоносцы проходят плановый ремонт. Достижимы ли эти показатели? Ответ однозначен – да, подтверждением чему служит зарубежный, прежде всего американский, опыт. Решения, заложенные в проекты отечественных РПКСН, позволяют выполнять эти нормативы».#{weapon}

То есть, грубо говоря, на четыре месяца боевой службы должно приходиться не меньше восьми месяцев подготовки. Кроме того, нужно учитывать время, требуемое кораблю для того, чтобы дойти до полигона, где он проходит боевое дежурство, и уйти с него обратно на базу. Учитывая, что кораблей сейчас 10, получается, что ВМФ России может себе позволить постоянно держать на боевом дежурстве в Мировом океане два–три подводных ракетоносца, каждый из которых несет 16 баллистических ракет. Это можно считать большим шагом вперед, учитывая ситуацию, которая была после развала Советского Союза.

По мнению Игоря Курдина, тогда бывали периоды, когда в море не было ни одного подводного крейсера, и только несколько из них несли боевое дежурство прямо у пирсов в своих базах. «Да, они были готовы к нанесению удара – мы можем стрелять и от пирса, – но был такой период, когда просто некому было выходить в море, и по технической готовности корабля, по готовности оружия и готовности экипажа», – сказал капитан 1-го ранга Курдин.

Командование ВМФ всегда все рассчитывает так, чтобы на боевом дежурстве находилось достаточное количество сил – но в девяностые на это реально не хватало ресурсов.

«План-график боевых служб и боевых дежурств составляется таким образом, чтобы обеспечить необходимую и достаточную готовность к отражению агрессии, а для подводных крейсеров стратегического назначения это нанесение ракетно-ядерных ударов, тут нечего скрывать. Подразумевается, что эти крейсеры могут выполнять свои боевые задачи, как находясь в море, в том числе подо льдами Арктики, так и в режиме боевого дежурства, стоя у пирсов. Каждый корабль располагает двумя равнозначными экипажами, так же как и на американском подводном флоте. Только у нас называется «первый» и «второй» экипаж, а у американцев – «голубой» и «золотой». У каждой лодки – у железа – есть свой план-график: вот здесь лодка готовится к боевому дежурству или к боевой службе, вот здесь она проходит ремонт, с такого момента происходит смена экипажа», – говорит Курдин.

«Допустим, я нахожусь в базе, у меня на лодке идет межпоходовый ремонт, – привел он пример. – Но тем не менее составляется график его сворачивания. Это может быть от нескольких часов до нескольких суток. Мы какие-то механизмы разбираем, проверяем, но я не должен выходить из этого графика. Мне дают команду: через 48 часов корабль должен быть готов к выходу в море. Это подразумевает и техническую готовность, и загрузку запасов, то есть оружия и продовольствия».

В то же время Михаил Ненашев полагает, что даже в самое тяжелое время в 90-е как минимум один стратегический ракетоносец нес боевое дежурство в море. «Просто если сейчас, условно говоря, одномоментно может находиться в море 7–10 атомных подводных лодок – стратегических, многоцелевых, плюс еще дизельные – это, конечно, звучит. А раньше постоянно находились в море две–три лодки (разных классов – прим. ВЗГЛЯД)».

«Но подводники могут выполнять задачи и находясь у причала. Хотя атомная подводная лодка, если находится в море и должна применять оружие, должна иметь скорость минимум пять узлов. Поэтому у причала это тоже непросто, потому что подводное ракетное вооружение предназначено для использования на ходу», – добавил он.

Сейчас Россия может позволить себе постоянное присутствие в море как минимум двух стратегических ракетоносцев – по одному от Северного и Тихоокеанского флота, считает Ненашев. А в угрожаемый период в море могут длительное время находиться по три лодки с каждого из этих флотов. «Второй момент – вопрос сопровождения подводных лодок, когда они выходят из базы. «Стратеги» при разворачивании нуждаются в охранении другими подводными лодками, надводными кораблями и авиацией. Ей должны обеспечить возможность разворачивания. Ну а дальше уже наступает режим скрытности».

«Если раньше флот был ограничен финансово-экономическими условиями, то сейчас АПЛ выходят, чтобы реально обеспечить безопасность страны. Теперь мы можем говорить о том, что сколько надо для обороны и безопасности, столько они и будут находиться в море», – заключил он.