Ровно 145 лет назад Джозеф Глидден из штата Иллинойс подал патентную заявку на новый тип проволочного ограждения, которое мы сегодня называем «колючей проволокой».
Глидден был фермером и упражнялся на собственной кухне с кофемолкой – гнул с ее помощью шипы для проволоки, преследуя сугубо сельскохозяйственные цели. Дело в том, что за несколько лет до изобретения Глиддена президент Линкольн подписал акт, позволявший любому «честному гражданину», включая женщин и освобожденных рабов, заявить права на 160 акров (чуть больше 0,6 кв. км) земли на новых территориях. А владения, понятное дело, нужно как-то ограждать.
Традиционные деревянные заборы в прериях обернулись бы золотыми: местной древесины почти нет, привозить ее с востока чересчур дорого. Поселенцы пытались сажать красильную шелковицу (кусты с острыми шипами, из стволов которых потом выйдут прекрасные опоры для проволочных заборов), пробовали ставить ограждения из обычной проволоки, но их с легкостью рвал скот. Начались эксперименты с разными видами шипов, например, использовались деревянные бруски с гвоздями.
То есть Глидден не был первым, но оказался лучшим. Он придумал конструкцию, прекрасно знакомую всем нам: в ней шипы удерживаются на месте скрутками двух проволок. «Крепка, как виски, легка, как воздух, стоит не больше пыли!» – рекламировали торговцы изделие Глиддена уже через год, когда началось его массовое производство. «Не занимает места, не истощает землю, не затеняет посевы, устойчива к ветрам, вокруг нее не образуются заносы», – восторгался в письме к изобретателю один из покупателей, опробовавших новинку.
Однако на деле все обстояло куда мрачнее.
Жан-Жак Руссо, оказавший огромное влияние на отцов-основателей США, писал в «Рассуждении о происхождении и основаниях неравенства между людьми»: «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества». В устах Руссо это не было комплиментом, поскольку собственность на землю с точки зрения философа была безусловным злом.
И символом этого зла на американском Западе конца XIX века стала колючая проволока.
«Дьяволовой веревкой» прозвали ее коренные американцы, которым она мешала свободно перегонять скот. Ограждение резали и другие скотоводы, чтобы дать стадам доступ к пастбищам. Штат Техас даже вынужден был принять закон, защищавший проволочные заборы и неприкосновенность обозначенных ими границ. Позднее эти столкновения назовут «войнами колючей проволоки».
Заодно изобретение Глиддена обозначило начало конца эпохи ковбоев: розыск заплутавшего скота перестал быть проблемой, пастухов требовалось гораздо меньше.
Но еще более мрачным символом колючей проволоке предстояло стать в ХХ веке.
В военных целях ее впервые использовали португальские войска в Африке. Применяли колючую проволоку и во время русско-японской войны, но массово заграждения такого типа начали ставить во время Первой мировой. А в ходе англо-бурской войны колючая проволока впервые была использована как ограждение концентрационного лагеря: проволокой обнесли место содержания военнопленных.
Человечество ловко приспосабливает любое изобретение к нуждам войны и самоуничтожения. Динамит Нобеля тоже поначалу использовался в основном в горном деле, но известен стал вовсе не этим.
- Нобель создал свою премию, чтобы не прослыть «торговцем смертью»
- У российских ученых есть разработки против шахидов
- Зачем США организовали геноцид индейцев
Усовершенствованное проволочное заграждение Глиддена, продававшееся под торговой маркой «Победитель», создавалось, чтобы надежно обозначить границы землевладения и не выпустить за них скот – и обозначило в итоге границы того, что принято называть зверством, хотя ни одно животное в природе на подобное не способно.
Для нас колючая проволока – безусловная эмблема угнетения, террора, репрессий, издевательства над самой идеей человеческого. Если спросить современника, какие ассоциации у него вызывает изобретение Глиддена, едва ли услышишь что-то из аграрной области – скорее прозвучат слова «тюрьма», «лагерь» и т.д.
Мучение и мученичество – именно они для нас сплетены с образом «колючки» так же неразрывно, как сама двойная скрутка, держащая шипы. Неслучайно на многих плакатах колючая проволока опутывает земной шар, словно терновый венец, а свеча, обмотанная колючей проволокой, служит эмблемой Международной амнистии. Разорванная проволока столь же внятно говорит нам о победе угнетенных над угнетателем, заменив классические цепи.
Разумеется, сама проволока тут ни при чем. «Нет ничего ни хорошего, ни плохого, – заметил Шекспир. – Это размышление делает все таковым».
Едва ли Джозеф Глидден, ставший к концу жизни одним из богатейших людей Америки, несет ответственность за спираль Бруно или колючую ленту – еще одну модификацию колючей проволоки, способную нанести человеку куда более серьезные повреждения. Тем более не на его совести колючая проволока под током, окружавшая и разделявшая нацистские лагеря смерти.Но так уж мы устроены, что любое явление воспринимаем во всей полноте контекста. И «дьяволова веревка», останавливавшая скот, для нас теперь означает поля сражений мировых войн и ужасы концлагерей.
Впрочем, не скрути Глидден две проволоки именно так, не загни он шипы с помощью кофемолки, кто знает, не придумал бы кто-то из его соседей-фермеров, желавших всего лишь избежать лишних расходов, нечто более страшное.
