Весенние праздники в нашей стране в последние годы сопряжены с этаким «антипраздничным протестом» определенной части общества. Той, что «со светлыми лицами и правильными генами». Апофеоза эта информационная волна достигает ко Дню Победы.
Для нас эта дата стала внеисторична
Мол, нечего тут праздновать, это вообще «день скорби», «Бессмертный полк» ваш – ложь полнейшая, а правда – в «Бессмертном бараке», ну и «Сталин хуже Гитлера», куда ж без этого. Там еще много всего, от миллионов изнасилованных немок до того, что победили мы «Сталину вопреки», и вообще, завалили трупами.
В этом году, однако, особой популярностью пользуется тезис о том, что «9 мая – это день траура и скорби». Здесь стоит оговориться сразу, что история с «днем скорби» – это совсем не про историю, это про современность и метафизику российского общества, если хотите. Про современные ценности, актуальные не только для ветеранов, но и для нас самих.
Еще несколько лет назад в нашем социуме имела место быть точка зрения, что государство в России создает этакий «культ Победы», целую квазирелигию. И это, естественно, совсем не хорошо. Культа, в общем-то, не случилось, а случилась еще одна незыблемая, объединяющая победа нашего народа.
В этой победе мая 1945 года звучат не только отголоски прошлого, но и надежда на будущее. Если тогда наши предки смогли остановить самый большой и всеохватывающий ужас XX века под названием Третий рейх, то и мы, нынешние, имея в генах, в крови память об этом, сможем противостоять подобным угрозам.
Это праздник исхода из смерти нашей нации (фото: Сергей Пятаков/РИА Новости)
|
Это и вечный пример для подражания, и вечная же ответственность перед собственным прошлым. Прошлым всей страны – и в то же время очень личным для каждого. Нет практически никого из ныне живущих в России, чьи предки не были затронуты той войной. Она действительно стала народной. Объединились в ней буквально все.
Даже Русская православная церковь, которая от советской власти в ту пору ничего особо хорошего не получала. Но именно митрополит Сергий в те первые дни Великой Отечественной выступил с речью, в которой сказал:
«Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой – и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти, и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, ученым, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства».
Митрополит гонимой церкви заговорил о единстве. Да, это впоследствии породило и окончательный раскол с РПЦЗ, который был уврачеван только в начале двухтысячных, и обвинения в том, что «Русская церковь стала красной». Но это единство, парадоксальное для того времени, отдается отголосками даже сейчас.
И дело тут не только в РПЦ, дело в небывалом сплочении всего народа. Ровно потому, что очень быстро стало понятно, что в противостоянии с Рейхом речь идет не о конфликте идеологий, политических и социальных систем, а о простой дилемме: право на жизнь или всеобщая смерть.
Это очень быстро понял и владыка Сергий. Это с течением времени поняли все. Верующие и неверующие. Подпольные критики советской власти и «сталинские соколы». Линия «водораздела» прошла не по политическим разногласиям, а по самому бытию русского человека в этом мире. И, в общем-то, годы войны это подтвердили.
Сейчас в два клика, пользуясь любым поисковиком, можно найти, сколько именно мирных граждан СССР уничтожили нацисты. И соотнести с цифрами военных потерь. Гитлеровцы поставили целью уничтожить тут все, принести именно смерть. А для самых покорных – рабство без права размножаться. То есть тоже смерть, только оттянутую во времени.
И поэтому до сих пор все предположения, что тот же Власов тут «Родину от коммунистов спасал», наталкиваются на гневную и болезненную реакцию. Потому и «Псковская миссия» получает свое оправдание только через исследования Михаила Шкаровского, в которых говорится о том, что вот эти самые «псковские миссионеры» были немножечко советскими партизанами и, публично выказывая лояльность оккупационному правительству, помогали партизанам тягать в лес фашистское офицерье, ну и те же партизанские отряды снабжали продовольствием и одеждой. За что, в общем-то, и расплачивались своими жизнями.
Это была общая война и общая победа, победа, альтернативой которой была бы не некая капитуляция с выплатой контрибуций, марионеточным правительством или еще чем стандартным для прошлых войн. Альтернативой было полное уничтожение. И не только советского государства, но и народов, это государство населяющих.
День Победы именно поэтому для нас всех до сих пор – праздник, который не теряет своей актуальности. Равно как не теряет своей актуальности само явление смерти. Для нас эта дата стала внеисторична. И да, это «праздник со слезами на глазах», но именно праздник исхода из смерти нашей нации.А потому те, кто говорит, что тут бы неплохо «устроить траур», сразу же абсолютно интуитивно зачисляются во «власовцы», «полицаи» или потомки оных. Просто большинство чувствует, что нам предлагают «поскорбеть» ровно в тот день, когда наша страна загнала инфернальное чудовище нацизма ровно в ту адскую бездну, в которой ему быть и положено. В небытие.
Ровно поэтому до сих пор фашист и нацист в русском языке – это не просто ругательство, а практически проклятие. И опять же стоит повторить, что все эти мотивы и явления общественной жизни – они совсем не про историю. Они уже на уровне метафизики. И наш народ эту свою метафизику снова научился защищать.
А потому День Победы, который наше же общество не позволяет оболгать, наполнить ложными смыслами, внушает все большую надежду. Выстояли тогда – выстоим и в будущем, если возникнет такая необходимость.
