Люди, которые утверждают, что «не смотрят телевизор», и на самом деле его не смотрят, а не просто так говорят, многого себя лишают. Там иногда показывают очень интересное.
За восемьсот миллионов можно рассказать стране про честный ЕГЭ
Вот на днях министр образования и другие чиновники отчитывались за проведенный ЕГЭ: они хором официально заявили о том, что (буквально) в этом году «результаты ЕГЭ улучшились благодаря честному проведению экзамена», такое заключение следовало из отчета Минобра.
Чиновники победили все нарушения, и в 2015 году экзамен прошел с хорошими результатами, то есть с высокими баллами. А когда (раньше, давно) нарушений было много, то и результаты были плохие, и баллы низкие.
Одна беда: в прошлом году, когда результаты ЕГЭ были именно плохие (вероятнее, просто были более сложные задания) и даже пришлось понижать минимальные баллы по русскому и математике, чтобы выдать аттестаты не справившимся с ними школьникам, чиновники того же самого министерства рассказывали на точно такой же пресс-конференции, что провал выпускников по основным предметам – это никакой не кризис образования, вызванный массовым уничтожением педвузов и потерей квалификации учителей, а просто ЕГЭ в первый раз прошел честно.
- Рособрнадзор запланировал ввести экзамены для учителей
- Рособнадзор подвел итоги ЕГЭ в этом году
- Выпускники пожаловались на проблемы с обязательным ЕГЭ по русскому языку
- Медведев: Россия не откажется от ЕГЭ
И, говорил нам чиновник Минобра, если раньше результаты были хорошие и баллы высокие, то это не от того, что лучше готовили школьников, а от того, что раньше было много нарушений. И что когда экзамен сдают хуже – это значит, что честно, как в 2014 году. А когда сдают хорошо – это значит, что с нарушениями, как раньше.
Я, может, один смотрел обе эти пресс-конференции, прошедшие с интервалом в год. Но вот как-то я запутался. Честный экзамен – это когда плохо сдают или, наоборот, когда хорошо?
Это в прошлом году нас ввели в заблуждение? Когда все же ЕГЭ прошел честно – тогда или сейчас? И не нужно ли чиновникам Минобра еще раз собрать специальную пресс-конференцию, чтобы объяснить эту путаницу в показаниях?
Впрочем, все это только на первый взгляд выглядит диковато. Если не вдаваться в детали. А если вдаваться, то становится понятно, что это никакой не конфликт полушарий и не столкновение реальностей, а просто Минобр так работает всегда. То есть в буквальном смысле.
Все мы знаем, как на самом деле сдается ЕГЭ (Фото: Донат Сорокин)
|
Вот в декабре прошлого года министр Ливанов заявляет, что стипендия студентам будет повышена в 2015 году на 18–20%. Наступает 2015 год, стипендия не повышается, что не мешает министру образования в Татьянин день, 25 января, снова заявить о ее повышении – размер стипендиального фонда предлагается поднять теперь на 25%, решение обещают в конце первого квартала текущего года.
Приходит конец первого квартала, стипендия, как уже понятно, снова не повышается, однако 23 марта Ливанов снова заявляет о повышении стипендии уже на 25–30% и говорит, что решение будет в середине года.
Середина года как раз наступила, стипендии не повышены, так что логика подсказывает, что надо ждать очередного громкого заявления Ливанова о том, что она вырастет теперь, надо думать, процентов на 40–50, не меньше, но, скажем, с нового года. А там можно и новое заявление сделать о, например, двукратном повышении, но через год.
При этом ведомство совершенно не волнует тот факт, что все это время многие вузы снижают стипендии, а не повышают их, причем снижают иногда в два раза, причем вузы подведомственные, то есть напрямую подчиненные Минобру и предоставляющие в ведомство актуальные сведения о своей деятельности.
Эти все сведения и реальные проблемы вузов, наверное, имели бы какое-то значение, если бы министерство действительно собиралось поднимать размер стипендий. Но Минобр выпускает заявления, а не повышает стипендии. Это – особый виртуальный жанр, который, в отличие от каких-то действий, вообще не требует корреляции с реальностью.
Заявления о повышении стипендий или «честном ЕГЭ» можно выпускать вне зависимости от чего бы то ни было, причем можно делать это регулярно, раз в год, например, как с ЕГЭ, или раз в два месяца, как со стипендиями, опровергая себя самого.
Тут ведь еще какое дело: если вы просто выпускаете заявления, не имеющие ничего общего с реальностью и противоречащие друг другу, то в определенный момент на вас могут начать косо смотреть и пожимать плечами, осведомляясь у коллег о вашем здоровье.
Но это если у вас нет примерно миллиарда бюджетных рублей, которые вы можете потратить на то же самое повышение стипендий, а можете – на что-нибудь еще. Например, на пиар-сопровождение всей этой своей деятельности. И вот если вы примете решение, что студенты проживут как-нибудь без миллиарда этого и пиар-нужды гораздо важнее, то тогда, конечно, можно делать любые заявления, они будут широко тиражироваться вне зависимости от их содержания.
Эксперты утверждают, что Минобр тратит на свой пиар без малого миллиард – около восьмисот миллионов рублей в год. «Около» – это потому что через прямые контракты с консалтинговыми компаниями, которые специализируются на размещении комплиментарной информации в СМИ, идет лишь малая часть этой суммы, а общий объем пиар-контрактов посчитать почти невозможно.
Основные деньги там уходят либо через субподряды на те же консалтинговые компании, либо тратятся через подведомственные организации, либо заложены в другие контракты, не имеющие к пиару прямого отношения, но включающие в себя «размещение предоставленной заказчиком информации в федеральных и региональных СМИ», «создание видеороликов», «информационное сопровождение» и тому подобное.
За восемьсот миллионов рублей (причем наши с вами восемьсот миллионов, потому как деньги бюджетные, читай – взятые из кармана налогоплательщиков) нам расскажут хоть про повышение стипендий в пятый раз, хоть про «честный ЕГЭ», который честный то ли потому, что его написали плохо, то ли потому, что его написали хорошо.И скажите спасибо, что еще вообще написали. Потому что за восемьсот миллионов можно рассказать стране про честный ЕГЭ, даже если его вообще не будут писать, или про повышение стипендий, даже если их совсем перестанут платить.
Отношение граждан ко всему этому, думаю, примерно понятно. Каждый знает, как на самом деле сдавался ЕГЭ, если его дети, племянники, внуки, сестры и т. д. заканчивают школу в России, конечно. Каждый знает, что там реально происходит со стипендией, если, опять-таки, есть кому рассказать из родственников, посещающих университет в нашей стране.
И вот тут-то, особенно на фоне декларируемой министром образования и науки РФ неизвестно откуда взявшейся у него испанской недвижимости, может, кому-то и приходит в голову вопрос: а вдруг у них и дети там же, где недвижимость? Может, им просто некому рассказать, как все на самом деле и со стипендиями, и с ЕГЭ?
Согласитесь, это многое бы объяснило. Не только про ЕГЭ и стипендии, а вообще про все в нашем образовании.
