Вы наверняка помните историю о психиатрической больнице № 15. В середине апреля СМИ стали распространять фотографии, якобы сделанные 15-летним подопечным центра «Радуга», который проходил в клинике лечение.
Если клинику закроют, куда направлять пациентов? К журналистам, чтобы они показали мастер-класс по гуманному лечению?
На них видно, что подростков-пациентов привязывают к кроватям. Детский омбудсмен Павел Астахов инициировал проверку правомочности действий врачей больницы и директора детского дома. На следующий день он заявил, что «факты частично подтвердились». В результате Следственным комитетом РФ было возбуждено уголовное дело о незаконной госпитализации.
Работа больницы практически встала, но не из-за юридических тяжб, а из-за информационного натиска со стороны некоторых СМИ, которые освещали инцидент, не разобравшись в ситуации. Фактически была устроена травля.
В итоге все ключевые аспекты этой истории так и остались не расследованными. Журналисты умудрились на ровном месте наделать столько ошибок, что неловко.
Сбитая хронология
Во-первых, имя мальчика. Сначала его называли Григорий. Позже все-таки стало известно, что его зовут Георгий. Разница, наверное, незначительная. Но раз уж речь идет о леденящем кровь инциденте, можно было уточнить имя подростка, оказавшегося в эпицентре скандала.
Возникли сложности и с указанием возраста. Одни говорили, что мальчику было двенадцать лет, позже выяснилось, что на момент госпитализации ему было пятнадцать.
Во-вторых, смущает временной интервал между госпитализацией Георгия и обнародованием в Сети скандальных фото. В прессе сообщалось, что мальчик какое-то время молчал о случившемся, но затем рассказал «своему знакомому, а тот взрослым».
Была и более короткая версия: мальчик через какое-то время рассказал некоему взрослому, а тот уже предпринял меры. При этом отмечалось, что подросток продолжал вести обычный образ жизни: ходил на занятия и занимался спортом.
В свою очередь директор центра «Радуга» Людмила Соболева рассказывала журналистам, что Георгий проходил плановое лечение в феврале 2015 года по направлению участкового врача-психиатра и что она узнала обо всем только из СМИ.
По ее словам, она вызвала мальчика к себе. Он подтвердил, что его привязывали, однако сам он ничего не фотографировал и не выкладывал в Сеть. «Ни я, ни он не знаем, что за картинки гуляют по интернету. Знаю точно, что у наших воспитанников не было с собой мобильных телефонов», – резюмировала Соболева.
 Пока пресса атаковала больницу, оставался нерешенным главный вопрос – кто же сделал снимки? (фото: кадр телеканала РЕН ТВ) |
А вот адвокат мальчика Кунал Венников заявил, что история ему стала известна еще в начале марта, а произошла она не в феврале, как говорила Соболева, а в январе. По его словам, на него вышел бывший социальный педагог мальчика, которому подросток показал снимки и рассказал об «издевательствах».
В бой пошли СМИ
Венников отметил, что было направлено заявление в Следственный комитет, Минздрав и прокуратуру, но «никакого внятного движения дела не случилось. И тогда мы в коллегии адвокатов решили передать информацию в «Лайф ньюс». Буквально на следующий день после публикации снимков на дело обратили внимание».
Почему адвокат конкретизировал издание, а не ограничился традиционной фразой «обратились в прессу» – вопрос интересный, но в данном случае вторичный. Интересно, что Венников безапелляционно заявил, что у госпитализированного мальчика не было врожденных психиатрических заболеваний и он не совершал асоциальных поступков. Иначе говоря, врачи лечили здорового ребенка.
Тезис, бесспорно, скандальный, и многие СМИ его моментально подхватили, оставив при этом без должного внимания тот факт, что госпитализация была плановая, направление было подписано участковым врачом-психиатром, и что при поступлении пациента в такие клиники прописана процедура, подразумевающая оценку состояния пациента. Пресса пошла в бой, не попытавшись проверить данные.
Ссылаясь на некий источник в следствии, ряд изданий умудрились найти и совсем ужасающий факт, сообщив о том, что Соболева «отправляла в психиатрическую больницу детей, с которыми она попросту не могла найти контакта». Немного погодя была найдена и некая женщина – бывшая воспитанница центра «Радуга», которая, не показывая лица, подтвердила, что в больницу отправляли здоровых детей, посмевших перечить директору.
Журналисты решили не церемониться. Добиваясь комментариев от персонала больницы, они перекраивали сказанное на свой лад. Один из телеканалов снимал врачей скрытой камерой, после чего запись подвергалась монтажу, из контекста вырывались отдельные куски разговора, и в таком виде материал был преподнесен зрителю.
На пике информационной истерии в свет вышел комментарий заместителя мэра столицы по социальным вопросам Леонида Печатникова, который, правда, не был замечен «ищущей истину» прессой.
Чиновник отметил: «Мы нашли мальчика, который вовсе не Григорий, а Георгий. И мальчик сказал, что играли они так. Это не первый раз, когда сенсационные истории оказываются розыгрышем». Розыгрыш – наверное, не самое подходящее определение, а вот намеренная истерия – вполне.
Странный «взрослый друг»
Итак, что в итоге: Григорий или Георгий проходил плановое или принудительное лечение в январе или феврале 2015 года. В общем-то, обилие «или» заставляет задуматься о корректности информации, которую распространяли некоторые российские СМИ.
И чем дальше, тем больше оттенялась фигура зачинщика скандала – Юрия Казадаева, который заявлял о личном знакомстве с мальчиком. Вместе с адвокатом Венниковым они вбросили информацию журналистам, расставив акценты самым пугающим образом и превратив рядовую и необходимую госпитализацию подростка чуть ли не в историю с пытками.
И если фигура адвоката вызывает не так много вопросов, то вот участие Юрия Казадаева заставляет задуматься об истинных намереньях «взрослого друга». В интернете выложено его интервью от 2012 года. Его содержание свидетельствует о личных счетах Юрия с психоневрологическими интернатами и психиатрией в целом.
Придумайте гуманный способ
Психиатрическая реальность далека от красивых кадров кинематографа. И особенно ужасает, когда пациентами становятся подростки-сироты из коррекционного центра-интерната. Это вызывает смешанные чувства у аудитории. На том и сыграла пресса.
Привязывать подростков-сирот к кроватям – о, это звучит ужасно. Особенно если информацию определенным образом преподнести. Например, так: «Полицейские начали расследование случаев жестокого обращения с детьми в одной из психиатрических клиник Москвы. Медикаментозному лечению сотрудники больницы предпочли физическую силу. Они привязывали детей за шею, ноги и руки к кроватям».
В таком ключе информация вызовет шок почти у любого зрителя, но ведь есть и обратная сторона медали. Почему врачи принимают решение привязать пациента? Может, оттого, что в противном случае он может себе навредить? Может выцарапать себе глаза, нанести вред другим пациентам…
Не потому, что он плохой, а потому, что он не в себе и ему нужна помощь, которую ему не окажут нигде, кроме как в специализированном учреждении.
Почему медикаментозному лечению предпочитают ремни? – вопрошал и Павел Астахов, и ряд СМИ. А что для подростка лучше? Быть привязанным ремнями или чтобы ему вкалывали сильнодействующие психотропные препараты, которые оказывают негативное влияние на мозг?
Безусловно, хочется, чтобы существовали какие-то идеальные методы лечения: и подростку помочь, и препараты ему не вкалывать, и ремнями не привязывать. Но таких способов наука не знает. И, может быть, кому-то из журналистов, оценивающих происходящее, стоило провести время в палате с таким пациентом один на один?
Вдруг у него получилось бы найти ту самую золотую середину… Но что-то никто не проявил такой инициативы.
Журналистам было что расследовать
Желание прессы подороже продать броский заголовок понятно. Не ясно только, зачем было множить истерию, игнорируя даже те факты, которые следствию по ходу дела удалось установить. И все время, пока пресса атаковала больницу, оставался нерешенным главный вопрос – кто же сделал снимки? Отличная тема для журналистского расследования, но интереса она не вызывала.
Очевидно, что сам Георгий сделать снимки не мог. Но кто-то сделал. И в СМИ информация попала спустя определенный промежуток времени. Почему? Все доводы о том, что мальчик долгое время молчал, продолжая жить, как и жил, а потом вдруг решил рассказать и даже показать фото, лишены смысла. Значит, причина затягивания вброса в чем-то другом.
Например, в таких больницах обычно ведется видеонаблюдение, это нормальная практика. Но этот аспект ни Астаховым, ни ордой журналистов не учитывался, о нем даже не говорили. Значит, записей уже нет?Если так, то либо их кто-то коварным образом изъял, либо система видеонаблюдения такова, что по истечении времени осуществляется обновление и на старую запись накладывается новая. Оба варианта порождают вопросы: кто мог удалить видеозапись? Или кто мог знать, что идет обновление?
Исследование этого вопроса было бы куда более полезно для поиска истины. Но, конечно, гораздо проще было накинуться на больницу и описать ее как образцовый концлагерь.
Не навреди
В результате скандала работа одной из трех больниц города, которая оказывает жизненно необходимую помощь психически нестабильным подросткам, практически парализована. Сотрудники пишут заявления об увольнении. И если клиника будет вынуждена закрыться, куда направлять пациентов? К журналистам, чтобы они показали мастер-класс по гуманному лечению без привязывании и использования медикаментов?
Но пресса уже давно переключилась на другие сюжеты. Мальчик Георгий оказался на обочине инфопотока. А вот больница и другие пациенты – остались один на один с печальной реальностью.
Мораль этой истории проста: у прессы и врачей должен быть общий принцип – не навреди. СМИ так настаивали на том, что врачи – вредители, что сами не заметили, как сильно навредили всем, кого взялись спасать.
