– Да он же просто хочет с вами познакомиться!..
Вот эту фразу я ненавижу.
Когда ко мне на улице бросается незнакомая собака, то мне очень хочется, чтобы она тихо и безболезненно умерла
У меня есть несколько знакомых собак, с которыми я знаком. И я не очень хотел бы знакомиться с какими-то другими. Среди их хозяев много прекрасных людей, и даже несколько заводчиков. И на улице – тем более.
Когда к тебе бросается пес среднего роста, то я совершенно не хочу угадывать, что он хочет.
И если какой доберман, что, как известно, росту высокого, хочет положить мне лапы на плечи, то я от этого радости не испытываю.
Может быть, мы придем к какой-то другой культуре. Это как в американских фильмах, где герои, всплеснув руками, бормочут «Пришлите мне счет за химчистку». Навалилась весна, тает снег, и в каждом дворе видно, кто чего делал. Но я выношу за скобки мерзлый ковер с узорами из какашек. Меня интересует мой личный обывательский страх. Если неправильная собака укусит, химчисткой не обойдешься.
Да и просто если укусит.
Тут хотелось бы узнать, привита ли она, прикинуть риски бешенства и надо ли делать уколы от столбняка.
Бешенство, кстати, болезнь неизлечимая, и если два месяца у вас не было симптомов, то успокаиваться рано. Один старичок так и сказал мне, когда я ему рассказывал о былом испуге укушенного. Старичок заявил мне, что описаны случаи заболевания чуть не через год после укуса. Я побежал домой – и точно, в энциклопедии так и написано.
В общем, собака – не только оружие, но и нормальная социальная опасность.
Не предмет развлечения. Хотя, конечно, можно прожить всю жизнь с предметом развлечения и мирно похоронить этот предмет на даче близ забора – без эксцессов и чужих обид.
Я еще скажу как велосипедист свое горькое печальное слово. Городские велосипедисты меня поймут – нет ничего страшнее своры собак, которая летит за тобой. Сколько незарегистрированных мировых рекордов было в этот момент поставлено. Сразу чувствуешь себя мальчиком из романа Достоевского, которого затравил барин.
Но такого барина Алеша Карамазов советовал расстрелять, а к своре собак никакого барина не припишешь. Тебя покусали, а виноватых нет. Тебе покупать новые штаны, делать уколы, а какая-нибудь милая дама тебе и говорит:
– Не надо бояться, их если не боишься, тогда вас и не тронут. Они это, страх очень чувствуют.
Этих дам я не люблю еще больше, чем бродячих собак. Особенно если они оправдывают при этом своих, небродячих, только что желавших со мной познакомиться.
Это все глупости – честный обыватель имеет право бояться собаки. Любой. Он вообще всего боится – налогов, правительства, гопников и конца света. Когда ко мне на улице бросается незнакомая собака, то мне очень хочется, чтобы она тихо и безболезненно умерла – не добегая до цели. Нет, ладно, просто мгновенно побежала обратно. Но если честно – иногда, чтобы умерла. Я не хочу выяснять, вовремя ли ей делали прививки и чистила ли она зубы. Аргументы о кровожадности тут бьются следующим – собеседники обычно подразумевают, что речь идет о взрослом мужчине. А представьте, что рядом с ним ребенок – ну-ка, этот ребенок, если не начнет заикаться, то случится с ним нервное расстройство. Дети в таких спорах вообще хороший аргумент, хоть и не очень честный. Говорить в глаза взрослым, что им пострадать неплохо, уже все научились, а вот говорить, что собаки главнее детей, еще стесняются.
У меня, увы, есть опыт и с детьми – не для спора придуманный.
В результате я испытываю к догхантерам смешанные чувства – примерно как социал-демократы к террористам-народникам. Вижу страдания народные, но хочется пойти иным путем.
Ничего хорошего в потравах я не вижу, да только полная картина мироздания несколько смещает акценты.
Если бы я не был вовлечен в эту проблему, то она осталась бы очень интересной.
Дело в том, что эта проблема в большей степени общественная, а в меньшей – связана с законами. Существует масса правил о поводках и намордниках, о детях, которым не разрешено выгуливать собак без взрослых, существуют при этом правила государственной борьбы с бешенством – но какая-то вязкая общественная инерция мешает всему этому работать. Может, это какая-то червоточина в человеческой душе, которая разрешает самым возвышенным людям пить за рулем. То есть возвышенный человек ругает власть, погоду и начальство, говорит о том, что надо валить, пропускает сто грамм и валит домой.
Это бы надо изучить, но хочется как-то прожить без изучения.
Собаки – и бездомные, и те, что во владении дурных или просто безалаберных людей – угроза не меньшая, чем подвыпивший человек за рулем. То и дело приносят вести о том, что какого-то бегуна загрызли, девочку искусали и старушку порвали на части.
Поэтому, когда ко мне несется навстречу незнакомая собака, я очень напрягаюсь.
Нет, не хочу знакомиться.
Как захочу, так вежливо попрошу хозяев.
